– Леди Лили, – в этот момент он каждый раз смотрел на меня с восторгом, – не знаю, как уж вам удалось… Но дворец! Меня, правнука опального барона Фабербургского, его величество пригласил быть гостем во дворце! Я думал, этого не случится никогда, и наш род всегда будет прозябать на задворках королевства.
– Сэр Фипп, – я зевнула, до дома оставалось не больше пары часов, и значит я в последний раз слушаю эту душещипательную историю, – а что натворил ваш прадед?
– Леди Лили, – вскинулся Фипп, – вы никогда не слышали о Фабербургском заговоре? Мой прадед считал себя потомком королевской династии, возглавил заговор и убил короля. Но прабабка его величества сумела удержать трон в своих руках. Моего прадеда казнили, а деда, который тогда был младенцем, королева пощадила и даже оставила ему титул барона и крошечное имение недалеко от Крамсберга.
Я слушала и удивлялась. Ну, ничего себе жизнь у королей… заговор на заговоре… только успевай уворачиваться.
– Я совсем забыл! – вдруг хлопнул себя по лбу Фипп, – пока я крутился возле тюрьмы, слышал, что пытались задержать королевского управляющего, который обокрал ваше поместье. Но ему сбежать… и теперь его ищут.
Холодок пробежал по моей спине и застыл в районе копчика… Надеюсь, ему неизвестно, кто сдал его герцогу…
В свете последней новости, возвращаться в поместье было страшновато. Я уже нарисовала себе картины разоренного, а то и сожженного дома, несчастной, рыдающей Гизеллы, искалеченной Клати и даже убитого проклятым управляющим Аника, который пытался заступиться за дочь.
Двадцать минут дороги в карете в этот раз показались мне длиннее пяти суток пути из столицы. Но когда в ночи показались очертания целой и невредимой на первый взгляд усадьбы, я с облегчением выдохнула. Все мои страхи оказались напрасны. К счастью, дома все было тихо и спокойно, как всегда.
Потянулись дни томительного ожидания. Ждали мы, конечно, не беглого королевского управляющего, а королевского посланника, который должен был приехать и заключить договор на поставку консервов.
Я была так уверена в успехе исследований, которые грозился провести король, что решила запустить цех, не дожидаясь подписания документов. И через пару дней после возвращения, вызвала Фиппа в кабинет, и как только он появился в дверях, заявила:
– Сэр Фипп, мне кажется, нужно как можно скорее начинать производство. Не стоит дожидаться решения его величества. Вы же знаете, я осталась без гроша в кармане, и каждый день простоя погружает меня в долги еще больше.
– Леди Лили, – вздохнул Фипп, присаживаясь в кресло, – я все понимаю. Но может быть подождем еще немного? Мы же не знаем какие условия нам будут предложены его величеством. Вдруг по договору производство должен будет курировать представитель его величества и нам будет запрещено реализовать консервы на сторону. Тогда все, что мы закатаем до приезда человека короля можно будет отдавать на кухню Трилл.
В его словах был резон. Я немного подумала, прикинула как лучше и приняла окончательное решение:
– Хорошо, мы отложим запуск еще на три дня. И если он не приедет, то начнем работать и будем искать новые каналы сбыта.
Конечно же мне было тревожно. Денег у меня совершенно не осталось. И я уже сто раз пожалела, что не намекнула его величеству о своем крайне бедственном финансовом положении. Или не попросила аванс в счет будущих поставок…
Вот, кстати. Я вяла лист бумаги и стала записывать на чем должна буду стоять насмерть, при обсуждении контракта. И первым пунктом будет авансовые платежи в размере не менее пятидесяти процентов от суммы поставки.
Я еще не закончила свой список, когда в дверь осторожно поскреблись.
– Входите, – разрешила я войти, недоумевая кто это может быть. Фипп и даже Гизелла стучатся гораздо смелее. Но это оказалась Клати. Она протиснулась бочком в дверь и замерла, прижимаясь спиной к створке, как готовая сорваться прочь в любой момент. – Клати? Что случилось?
– Леди Лили, – залепетала девчонка, – госпожа Гизелла, моя мама… она заболела… ей совсем плохо, – она всхлипнула и залилась слезами.
– Но я только что видела ее, Клати, с ней все было в порядке, – вскочила я из-за стола, отбросив перо…
– Да, леди, – Клати рыдала, закрыв лицо руками и крупно вздрагивая всем телом, – я не знаю, что случилось. Она шла-шла… говорила… а потом схватилась за грудь… вот тут, – девчонка прижала руку к сердцу, – и упала… и теперь лежит… и еле дышит…
Последние слова горничная договаривала с подвыванием, не в силах справится со слезами.
А я уже бежала к экономке. Что бы там ни было между нами в самом начале, сейчас мы с ней были почти подругами… ну, насколько это возможно, учитывая разницу положений.
Бледная, как простыня Гизелла лежала на полу в своей комнате. И была без сознания. Я велела Клати привести сюда Аника и Фиппа, чтобы они помогли уложить ее в кровать. А сама расстегнула пуговки платья, распахнула окна и попыталась прощупать пульс… Но от страха из-за собственной беспомощности, мое сердце колотилось так громко, что заглушала тихое биение пульса Гизеллы. Я только чувствовала, что он есть, но посчитать сколько ударов в минуту, так и не смогла.
Через полчаса ничего не изменилась. Мы уложили экономку в постель, но она так и не пришла в себя, оставаясь такой же бледной. Я отправила Аника на станцию с письмом к начальнику станции. Он обещали привезти мне модистку, но мне сейчас нужен был лекарь.
Лекарь приехал через тридцать шесть часов. Я представляю, чего это стоило начальнику станции. Но было уже поздно. Накануне Гизелла умерла, так и не придя в сознание.
Похоронили мы Гизеллу на деревенском кладбище. Погода в тот день выдалась сырой и холодной. Под ногами хлюпал тяжелый мокрый снег, а ветер хлестал по лицу, обжигая щеки мелкими, острыми льдинками. Слезы попадали на ранки и все лицо немилосердно щипало.
Я держалась за Фиппа и не могла перестать плакать. За нами шел ставший еще меньше Аник, прижимая к себе рыдающую Клати. И Трилл. Неестественно прямая и застывшая в своем горе. Ее состояние внушало больше всего опасения, и ее сопровождал лекарь любезно согласившийся остаться в поместье на несколько дней за десять золотых, которые я заняла у Фиппа.
Все было так плохо, что я даже не хотела думать о будущем.
– Леди Лили, – тихо позвал меня Фипп и кивнул на ворота усадьбы.
Там стояла карета со станции. И рядом прохаживался незнакомый молодой человек. Он увидел нашу печальную процессию и, широко улыбаясь, шагнул на встречу:
– Леди Лили? – обратился он ко мне. Я кивнула. – Меня зовут сэр Аталрик. Я приехал к вам по поручение его величества для заключения договора на поставку консервированного мяса. И контроля за работой вашего цеха. Вот документы, – он сунул руку за пазуху и достал ворох каких-то бумаг.
– Простите, сэр, – вытерла я слезы, – что не встретили вас, как полагается. У меня умерла экономка. И мы были немного заняты.
