– Это что?! – за спиной послышался голос Рената. – Ника, твою же мать, остановись.
Фигушки бы я послушалась, но Юдин, во-первых, сам затормозил, а во-вторых, его тон изменился, перекачивал из разъярённо бешеного в обеспокоенный.
– Ты о чём? – обернувшись и запыхаясь от гонки, спросила я.
– За тобой тянется кровавый след. Понять не могу, откуда кровь течёт? – Юдин недоумённо меня оглядел.
И на самом деле, весь светлый ковёр изгваздала, видимо, от удара поджившая рана опять раскрылась.
– Из ступни, – согнув ногу в колене и приподняв, взглянула я на размер катастрофы. Жуть, как будто только что на стекло наступила.
– Присядь, посмотрю, – мужчина кивнул на кресло возле окна.
– Зачем? Чтобы подобрать, каким именно размером ржавого гвоздя впоследствии в ноге ковырять?
Юдин недовольно сверкнул глазами, но на удивление из себя тут же не вышел.
– Нет, лучше оставайся на месте, я тебя сам до кресла донесу.
Что это? Искреннее желание поиграть в доброго доктора или же хитрый ход охотника, чтобы добыча не убегала, а добровольно сдалась? Положение у меня сейчас как у сапёра, за ошибку придётся платить жизнью, поэтому лучше перестраховаться и постараться близко к себе Рената не подпускать.
– Только подойди, и я тебе глаза выцарапаю, – прошипела я, но конечно же Юдин не испугался, ему и мчащийся на полном ходу бронепоезд не страшен, а угроза человека моей комплекции и подавно.
– Сильно не дёргайся, а то усугубишь, – даже отреагировать не успела, как после этих слов Ренат в один бросок оказался возле меня и подхватил на руки. – Бля…, Ника, просил же не дёргаться. Ну хоть раз бы послушала, что говорят. Ника!
– Что там смотреть? Парез, как порез, – вопила я и брыкалась, словно Ренат собирался бросить меня на раскалённую сковороду и обжарить до румяной хрустящей корочки с обеих сторон.
Трепыхалась отчаянно, но с нулевым результатом. С таким же успехом бабочка пытается взмахнуть крылышками, когда человек их пальцами зажимает. Намеренье есть – толку никакого.
– Нет, так неудобно, – заявил Ренат, когда моя пятая точка коснулась кресла. – Попробуем на кровати.
Юдин вновь взгромоздил меня на себя и как бездушную куклу, у которой не обязательно спрашивать мнение, отнёс на постель, где уложил на спину, высоко поднял ногу и принялся рассматривать рану.
– Тысяча и одно несчастье, ты где умудрилась порезаться? Посуду здесь, что ли, колотила, а потом прыгала на осколках? – хмурясь поинтересовался мужчина, после внимательно оглядев пол спальни и не найдя никакого безобразия, вопросительно уставился на меня.
– Пф-ф, – глядя на Юдина снизу вверх из положения лёжа, фыркнула я и сообщила. – Это не я умудрилась, а ты. Кто запретил мне одеться и обуться? Ты. Кто меня в лужу с осколком затянул? Опять ты. Так что ни какое я не «Несчастье», а жертва насилия.
Да, где-то я чуть-чуть события исказила, Ренат открытым текстом обуваться мне не запрещал, но ведь костюм надеть не разрешил и велел ни одной вещи из квартиры с собой не брать. Так что….
– То есть порезалась ты ещё ночью, потому что не обулась?
Неожиданно, но, оказывается, во мне есть что-то от садиста. У Юдина на лице отразилась смесь раскаянья с болью, и мне от этого, стыдно, конечно, в таком признаваться, но хорошо. Прямо бальзам на душу. Пусть его помучает совесть, а я погляжу.
– Ника, я не дал тебе надеть штаны, но обувь-то здесь была причём?!
– Уточнять надо было, запугал до полусмерти, а теперь удивляешься. И какого опять орёшь? Не глухая.
– Чтобы ты да испугалась до полусмерти. Ну-ну. Сдаётся мне ты просто маленькая интриганка. Выпороть бы тебя до красной попы, – Ренат, отпустив мою ногу, направился к выходу.
– Ты куда, за хлыстом? – приподнявшись на локтях, на всякий случай спросила.
– За аптечкой. Сначала вылечу, а уже после отхлещу.
Глава 25
Минут через десять- пятнадцать в дверь постучали. Ренат ни за что бы не стал спрашивать разрешение, чтобы войти к себе в спальню. Значит, это кто угодно, но только не он.
– Войдите, – отозвалась я, мысленно прося небеса, чтобы на пороге появился Андрей и рассказал, где брат и как с ним обращаются.
– Добрый вечер, – официально сухим тоном поздоровалась со мной Анна, что несла в руках белый пластмассовый ящик с красным крестом на боковой стенке.
Значит, Юдин не пожелал поиграть со мной в доктора и пациентку, и роль лекаря досталась Анюте. Что ж логичный выбор, как-то раз, когда мы с ней заболтались, девушка поделилась планами на будущее, сказала, что работа горничной для неё временная, а после, как отучится в медицинском колледже, пойдёт трудиться медсестрой.
Если с мужской половиной обитателей дома я быстро нашла общий язык, то женщины здесь почему-то меня сторонились и лишь одна единственная Аня охотно шла на контакт. Мы могли запросто засесть на кухне и за чашкой чая проболтать несколько часов. Хотя сейчас, глядя на девушку, об этом и не скажешь. Она держится так холодно и отстранённо, как будто мы с ней едва знакомы или вообще видимся в первый раз.
– Привет, Анюта, тебе не обязательно со мной возиться, оставь аптечку, я справлюсь сама, – предложила, потому как сочла, что девушка домой спешила, а Юдин её заданием задержал. Поэтому она и не в духе. Может, её кавалер дожидается возле кинотеатра или с цветами под окнами караулит.
– Ренат Матвеевич, чётко выразился, что именно я должна обработать рану, потому как опыт имею.
Анна с каменным лицом подбрела к кровати с той стороны, где сидела я и, поставив на тумбочку ящик, скомандовала:
– Приподнимите ногу, для начала посмотрим, что у вас там.
Ни черта не понимая, что с девушкой происходит, и почему её отношение ко мне вдруг изменилось, показала ступню.
– Аня, а почему обращаешься ко мне на «вы»? Вроде же как обсуждали этот вопрос и договорились на «ты».
Девушка, не посчитав нужным отвечать, пододвинула к кровати кресло, а когда присела, положила себе на колени одноразовое полотенце и туда же подняла мою ногу.
– Тебе так удобно? – особо выделив интонацией первое слово, спросила она.
– Пойдёт, – теперь и мой голос прозвучал раздражённо.
Крепко стиснув челюсть и зажмурившись, честно терпела и не жаловалось на лечение, но всему же есть предел. Откровенно признаться, Аня хреновая медсестра. С её руками и резкими движениями ей прямой путь ассистировать патологоанатому, чтобы у живых людей от её врачебной деятельности от боли из глаз искры не сыпались.
– Аня, можно чуть аккуратнее, а то я сейчас в прямом смысле заплачу.
– Да ну… Неужели что-то чувствуешь? – издевательский тон девушки говорил лишь об одном, она специально мне делала больно.
