— Разыграем? — предложил тем временем римский граф.
— Я возьму черных, с вашего позволения, — озвучил я, уступая собеседнику право первого хода.
Он улыбнулся.
— Похоже, вы в победе уверены, Дмитрий Алексеевич, раз даете старику фору, — произнес он, разворачивая доску так, чтобы белые фигуры оказались с его стороны.
— Или же исход партии меня не так волнует, как сама игра, — с ответной улыбкой сказал я. — В конце концов, как бы ни сложилось, я уверен, что мы оба будем довольны исходом.
Гай Кассий склонил голову.
— Я придерживаюсь того же мнения.
И он сделал первый ход, сдвигая пешку вперед.
Я мог бы воспользоваться подсказками «Оракула», уж кому-кому, а искусственному интеллекту известны все возможные ходы, к тому же он может просчитать партию с первого до последнего хода, подбирая наиболее подходящие сценарии. Но я не стал отвлекаться от просмотра записей по слуге, да и действительно, меня совершенно не волновал итог этой партии.
Никакого напряжения между нами не было. Это было даже немного удивительно, так как я ожидал, что граф начнет вербовку или, как минимум, заведет ни к чему не обязывающий разговор, после которого мы расстанемся друзьями. Но он молчал, лишь изредка хмыкая в ответ на движение моих фигур.
Ни я, ни Гай Кассий подолгу не раздумывали. И судя по тактике, которой придерживался граф Кальдеро, для него это было естественно. Он действительно был хорошим шахматистом и играл со мной всерьез. Переходя от одной схемы к другой практически так же быстро, как и я, Ногарола плавно лишался всех своих фигур.
— Вы достойный соперник, Дмитрий Алексеевич, — удовлетворенно выдохнул граф, кладя палец на своего короля. — Давно я не испытывал такого наслаждения за партией в шахматы. Искренне вас благодарю.
Легкое движение, и фигура оказалась лежащей на доске. Гай Кассий Ногарола сдался.
Он дал ожидавшему у стены слуге знак, и к нашему столику принесли небольшую шкатулку. Я на всякий случай усилил собственный покров — мало ли что взбредет в голову его сиятельству.
— Позвольте преподнести вам этот дар на память о нашей игре, — произнес он с улыбкой, старательно делая вид, будто не заметил, как нас окутывает моя сила. — Если вам вдруг захочется сыграть снова, я с радостью приму вас у себя в гостях.
Граф Кальдеро поднял крышку, и внутри нее на бархате глубокого винного оттенка оказался весьма непростой ободок. Перстень из белого золота имел необычный герб — перекрещенные ключ и посох. Одна из современных трактовок символа двуликого Януса, древнеримского бога, покровителя всех начинаний.
— Благодарю, ваше сиятельство, — захлопнув крышку шкатулки, я склонил голову перед Гаем Кассием, и тот, вновь улыбнувшись, поднялся на ноги.
— Рад был познакомиться лично, Дмитрий Алексеевич.
Он отошел, больше на меня не оглядываясь, а я поднял шкатулку и направился к выходу.
То, что перстень является отличительным знаком некой ложи, не обязательно масонской, было ясно с первого взгляда. Вопрос только — в какой?
Я не большой специалист по мистическим кружкам, да и в нынешней внутренней политике Римской империи не разбираюсь. Но ничего не мешает мне поискать как следует.
Перстень был приглашением войти в некое общество. Соберу больше информации, буду знать, что с этим делать. В любом случае не думаю, что римский глава безопасности стал бы подходить ко мне, если бы у него не было проработанного плана. Даже Юлия Александровна, несмотря на то, как она вела дела, руководствовалась собственной стратегией.
Передав шкатулку слуге Соколовых, я велел отнести ее в мою машину. Естественно, уже пустую, отдавать украшение в чужие руки я счел неосмотрительным. Так что перстень расположился в кармане пиджака.
«Оракул» тем временем вывел мне стенограмму телефонного разговора разыгравшего меня слуги и все того же господина Эмиля Курта.
— Отведешь княжича Романова в покои великого княжича.
Круг замкнулся на том же человеке, который заказывал бретерам убийство царских сыновей. Переслав на всякий случай эту информацию Емельяну Сергеевичу, я вернулся в зал и, улыбаясь встречным благородным людям, прошел к столу с макетами, чтобы сделать ставку.
Не то чтобы меня особенно интересовала выставленная здесь недвижимость, однако я решил еще раз взглянуть на предложенные лоты. В конце концов, мне тоже надо было на что-нибудь пожертвовать.
Соревноваться с другими аристократами за то, что мне не нужно, необходимости я не видел. Но все равно выбор сделал — базу отдыха на территории великого княжества Хабаровского, как раз недалеко от земель князя Пермского. Если выиграю, можно будет приглашать туда друзей — и не далеко, и в то же время уже не их территория.
Заодно заметил, что ставка принца Германского рейха до сих пор не перебита. Герберт фон Бисмарк постарался для молодой жены, и поставил сто пятьдесят миллионов рублей за яхту Толстого.
Ко мне не слишком быстро, но достаточно уверенно приближался английский виконт. Британец, несмотря на уже проявленное недовольство, взял себя в руки и вновь улыбался окружающим.
Разгадать перемену настроения было несложно. Готов поспорить, Емельян Сергеевич не обнаружит никакой иной связи между Генри Мартином Кэри и его вторым секретарем, кроме непосредственных обязанностей в посольстве.
— Интересуетесь водными прогулками, княжич? — спросил он, остановившись рядом со мной.
— Нет, ваша милость, — доброжелательным тоном ответил я, поворачиваясь к собеседнику. — У меня нет времени на такой досуг.
— Вот как? — усмехнулся он. — Я слышал, вы приняли активное участие в проекте вашей невесты. Судя по тому, что мне рассказывали, ее успехи в медицине были оценены по достоинству вашим государем. Как и ваши научные достижения, княжич Романов.
Я улыбнулся, но отвечать ничего не стал. А виконт решил продолжить речь.
— Знаете, Дмитрий Алексеевич, я бы с удовольствием пригласил вас обоих посетить Лондон, — сообщил Генри Мартин. — Быть может, это стало бы отличным поводом укрепить дружбу между нашими странами? Русское царство ведь обменивается студентами с Поднебесной империей. Как вы считаете, быть может, стоит расширить практику, и Британии следует сделать такое же предложение?
Покачав головой, я продолжил вежливо улыбаться.
— Полагаю, этот вопрос должны решать другие люди, ваша милость, — сказал я. — Я всего лишь простой русский княжич, и не в моей компетенции принимать или не принимать ваших студентов в самом передовом высшем учебном заведении Русского царства, а, возможно, и всей планеты.
— Хо-хо, — по-доброму посмеялся тот. — Про простого русского княжича мне понравилось, Дмитрий Алексеевич, — сказал он. — Не знал, что вы настолько скромны. Впрочем, я спросил не просто так.
Он стал серьезнее, прежде чем продолжить разговор.
