Охрана посольства уже подготовила машину для графа и два автомобиля сопровождения. Гай Кассий успел подумать, что все складывается даже удачно. Уезжать в спешке из Москвы днем было бы куда сложнее. И свидетелей бегства оказалось бы больше.
А сейчас ему дали время собрать самое важное, уничтожить тайное и с комфортом доехать до аэропорта. К моменту, когда машины прибудут к самолетам, они уже будут готовы к взлету.
* * *
Кремлевский кабинет государя. Княжич Романов Дмитрий Алексеевич
.
Михаил II смотрел на меня молча. Было заметно, что царь серьезно вымотан. Под глазами залегли мешки, капилляры полопались. Посерела кожа, на виске билась жилка, демонстрируя напряжение. Заостренные черты лица придавали государю облик ожившего покойника.
Повертев в пальцах перьевую ручку, мой биологический отец вздохнул.
— Итак, Романов, слушай, как мы поступим, — произнес он негромко, и его голос с каждым словом набирал силу. — Я не могу просто так позволить тебе убить главу посольства другой страны. Поэтому я дал ему час на то, чтобы покинуть Русское царство.
Я кивнул в ответ.
— В этот час его никто и пальцем не тронет, — сказал я, так как видел, что царю нужно мое устное подтверждение. — Потому что слово моего государя — закон для его подданных.
Михаил II скупо усмехнулся.
— Вот умеешь ты льстить, — посмеялся он. — Но ты на весь мир заявил, что будешь убивать тех, кто покусился на твою безопасность. И запретить тебе разобраться с Кальдеро в частном порядке я не могу. Без потерь не могу, — добавил он.
Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга, после чего царь продолжил:
— Прежде чем портить отношения с Римом, Дмитрий, подумай, как сделать так, чтобы самого Ногаролу дома ждали не с распростёртыми объятиями. Граф хотел тебя подставить, превратив в шпиона по незнанию. Чем можешь ответить на это ты, не прибегая к насилию?
Я пожал плечами. А потом навесил плотный купол, отсекая любую возможность нас подслушать.
— Как насчет публикации всех секретных документов Римской империи, к которым у Гая Кассия есть доступ? — предложил я. — Более того, чтобы заставить Рим желать смерти графу, я могу обставить дело так, будто он сделал это по приказу Британской империи.
Государь хмыкнул, глядя на меня крайне внимательно.
— Ты действительно способен это провернуть? — уточнил он. — Дима, мы говорим о слишком серьезном вмешательстве в дела двух очень мощных и влиятельных стран. То, что ты сейчас сказал, повлечет за собой огромные последствия. Ты предлагаешь развязать войну.
Я кивнул.
— Не вижу объективных причин отказываться от этой идеи, — ответил я. — Римская империя сцепится с англичанами? И пусть. Значит, турки прижмут макаронников в Греции. А Германский рейх, оказавшийся между двумя воюющими странами, станет сговорчивее. К тому же такой вариант не требует от Русского царства никаких жертв. Только что на бумагу придется потратиться, призывая две империи к переговорам и выражая их монархам соболезнования.
Михаил II откинулся на спинку своего кресла. Обдумывая озвученное мной предложение, он смотрел на меня так, будто видит в первый раз.
— М-да, — протянул государь, — вот уж действительно Зверь. И в кого ты только таким вырос?
Я улыбнулся.
— Меня воспитали в любви к родине и верности своему государю, — ответил я. — Я защищаю интересы своего рода и страны. Обо всем человечестве пусть пекутся ключники, у них, судя по всему, неплохо получается.
Царь покачал головой.
— Ты можешь мне гарантировать на сто процентов, что твои махинации останутся незамеченными? — спросил он. — Я верю, что ты считаешь, будто обнаружить твое вмешательство ни у Лондона, ни у Рима не получится. Но ты и про киборгов не знал, пока Апраксин тебе такого не подарил.
— Государь, «Оракул» пока что не всесилен, — кивнул я. — Но это значит, что он не может следить сразу за всей планетой. Однако в его эффективности сомневаться еще ни разу не было повода. Да, я действительно могу сделать так, чтобы приказ Британской короны был неотличим от настоящего. Потому что чисто юридически он таким и будет. Точно так же, как и приказы графа Кальдеро. Это не будет подделкой, так как я использую официальные каналы и средства связи. Когда иностранцы только прибыли в Русское царство и заявились на прием к Соколовым, я уже начал готовиться. И теперь могу в любой момент устроить так, чтобы Гая Кассия Ногаролу ждало в империи только дознание и казнь.
Михаил II вновь замолчал.
Однако я прекрасно понимал его сомнения. Сложно поверить в то, что подобные шаги вообще возможны. Это осознание рушит весь привычный мир, и чисто с психологической точки зрения быстро перестроиться к таким изменениям очень сложно.
— И ты можешь сделать то же самое со мной, — произнес он едва слышно, но при этом очень внимательно за мной наблюдая.
Я улыбнулся в ответ.
— Как я и сказал, государь, меня воспитывали в любви к родине и верности своему роду и царю, — повторил я, разводя руками. — К тому же, говоря откровенно, я самый обеспеченный и обласканный властью человек в Русском царстве. Чего еще мне хотеть, помимо того, что у меня уже есть? Все, что мне нужно, я заполучу законным путем. А рваться к власти ради власти — это не для меня.
Он вновь усмехнулся, после чего взглянул на часы.
— Действуй, Дмитрий, — велел Михаил II. — Но не сейчас, а через шестнадцать минут. У графа Кальдеро как раз останется полчаса, чтобы покинуть Русское царство. А у Рима — для осознания того, что случилось и по чьей вине.
— Как прикажешь, государь, — склонил голову я.
* * *
Домодедово, аэропорт имени Михаила Ломоносова
.
Гай Кассий уже въехал на территорию аэропорта и мысленно составлял отчет о произошедшем, однако его мысли были прерваны самым беспардонным образом. Личный телефон графа Кальдеро зазвонил, оглашая салон автомобиля гимном Римской империи.
Дав знак водителю не останавливаться, глава безопасности поднял стекло салона, отделяя себя от шофера, и только после этого принял вызов.
— Слушаю, — коротко произнес Гай Кассий.
— Это я тебя слушаю, Гай, — очень холодным тоном ответил деспот Римской империи. — Как ты мог решиться меня предать?
Граф Кальдеро не сразу нашелся что ответить.
— Похоже, произошла какая-то ошибка, — заговорил он, но был прерван.
— Ты немедленно летишь в Рим, Гай, — велел ему собеседник. — Ты перешел черту, Гай. И я не стану терпеть подобного отношения, Гай. Не приведи Господь тебе изменить маршрут полета, я все силы приложу, чтобы сбить борт. Ты меня понял, Гай?!
В конце речи деспот Римской империи уже перешел на яростный крик, и графу Кальдеро показалось, что телефон в его руке раскалился.
