— Рассказывай, — велел Михаил Викторович, откладывая документ в сторону.
Анна Михайловна кивнула.
— Меня включили в свиту патриарха, — доложила великая княжна. — Завтра летим в Киев, оттуда будем перемещаться по стране. Патриарх уже отметил, что моя помощь в сборе средств для нужд церкви оказалась неоценима. Так что отношения у нас сложились хорошими.
Соколов покивал.
— Это хорошо, — изрек он после небольшой паузы. — Образ благочестивой дамы тебе необходим в преддверии суда по разводу с принцем. Наши люди готовят на Герберта компромат. И у тебя нет права хотя бы тень на своей репутации. Запомни, Анна, никаких скандалов. Ты должна выглядеть невинной жертвой. Кроткой, богобоязненной, верной.
Великая княжна улыбнулась.
— Я справлюсь, отец, — заверила она. — Патриарх тоже хочет раскрутить это дело, так что я уверена, что все получится.
— Мефодий не глуп и прекрасно понимает, что для Русской Православной Церкви это будет знаковый процесс, — подтвердил глава рода. — Протестанты должны быть посрамлены, а православные — возрадоваться, это позволит нашей вере получить больше паствы. Борьба церквей, конечно, не так очевидна, как государств, но весьма полезна. Ты и сама знаешь, сколько у меня было агентов среди принявших православие за границей.
Анна Михайловна кивнула.
— Мое время уходит, — произнес Соколов, глядя на дочь со всей возможной серьезностью. — Еще лет двадцать, и вам, моим детям, придется самим стоять за нашу семью. И я хочу, чтобы вы были к этому полностью готовы. Поэтому сейчас так важно заполучить на свою сторону не столько самого патриарха, его век еще короче моего, сколько сердца верующих. Нельзя недооценивать влияние веры на простых людей. И ты должна приложить все силы, чтобы стать для них символом.
Великая княжна Выборгская склонила голову.
— Я добьюсь этого, отец, — пообещала она. — Ты сможешь мной гордиться.
Михаил Викторович вздохнул, глядя на дочь. Следующая тема разговора его явно тревожила, хотя глава рода и старался этого не показывать. Однако великая княжна прекрасно знала отца, и его переживания не прошли для нее незамеченными.
— В январе состоится свадьба князя Романова, — медленно проговорил он, внимательно глядя на Анну Михайловну. — Михаил II направит Патриарха Московского и Всея Руси Мефодия провести церемонию. С учетом того, что сам государь уже был посаженым отцом на помолвке, это означает наивысшее благоволение семье со стороны власти Русского царства. И ты должна быть там. Это последний шанс вашего примирения с Дмитрием Алексеевичем. От твоего успеха на этой свадьбе будет зависеть, на чью сторону встанут Романовы, если что-то пойдет не так снова. Ты сможешь забыть о своих личных амбициях и обидах и поступить правильно для рода?
Великая княжна улыбнулась.
— Разумеется, отец, — заверила она. — У меня нет никаких конфликтов ни с князем, ни с его невестой...
— Царица тоже так думала, — тяжело вздохнул великий князь. — А посмотри, как она закончила. Я не хочу для тебя такой же судьбы.
Анна Михайловна сглотнула.
— Ты думаешь... — прошептала она. — Это он ее...
Соколов вздохнул.
— Нет, — решительно отрезал глава рода. — Но мне достоверно известно, что государыня собиралась наладить отношения с боярышней Морозовой. А потом не смогла переступить через собственную гордость. За что и поплатилась в итоге постригом, а после и собственной жизнью. Княжич Романов вытащил царя, но не стал помогать монахине Аглае, хотя мог бы вытащить обоих. А это о многом говорит. Не повтори ее ошибок, Анна. Ты и так прошла по самому краю из-за дурости своего мужа. Знаешь, с чего начал Романов, прилетев в Красноярск? С казни. И мало того, он еще и вычеркнул целый род, лишив их боярства!.. Подобного не случалось уже очень давно, а для Романова такое наказание — все равно что высморкаться.
Он помолчал немного, тяжело вздохнув. Анна Михайловна отвела взгляд, обдумывая слова отца. Наконец, великий князь заговорил вновь:
— Жестокий князь Красноярска и наверняка будущий губернатор Восточной Сибири, которого безоговорочно поддерживают еще как минимум три губернатора, и это не считая самого царя, — озвучил он негромко. — Нам не нужен такой враг. Но нам нужен такой друг. Не вздумай с ним играть. Если надо — говори откровенно, только правду. И никогда, заклинаю тебя, дочь, никогда даже не думай, что сможешь им управлять.
Анна Михайловна склонила голову.
— Я не подведу тебя, отец.
* * *
Красноярск, отделение Царской Службы Безопасности, кабинет майора Зыкова.
Нестор Петрович закрыл папку с документами по делу боярина Красовского и тяжело вздохнул. Сидящий напротив Александр Сергеевич кивнул градоначальнику, дожидаясь его реакции на прочитанное.
— Князь уже сказал, господин майор, — произнес Островерхов, — что если у Царской Службы Безопасности есть вопросы к боярину Красовскому, он не станет вам препятствовать. Но если вы хотите услышать мое личное мнение...
Зыков снова кивнул.
— Именно за этим я вас и позвал, Нестор Петрович, — проговорил он негромко. — У меня есть распоряжение полковника Ворошилова, заверенное куратором ЦСБ. Я обязан навести порядок в княжестве. И надеюсь, вы сможете мне помочь в этом.
Островерхов улыбнулся.
— Разумеется, я полностью на вашей стороне, господин майор.
— Тогда говорите, о чем вы хотели мне сказать.
— Боярин Красовский должен был быть казнен, а не Хоркин, — озвучил градоначальник. — Да, у Хоркина сумма кражи выше, однако действия Красовского повлекли за собой гибель людей. И если бы наш князь не даровал право вершить судьбу Петра Григорьевича своей слишком мягкосердечной невесте...
Майор скупо улыбнулся.
— Не переживайте, Нестор Петрович, — правильно расценив заминку Островерхова, произнес он. — Из этого кабинета информация не выходит.
— Так вот, князь Романов был вынужден показательно расправиться с Хоркиным вместо Красовского, — сообщил градоначальник. — В любом случае могу вас заверить — это сработало. Деньги в казну княжества возвращены до последней копейки. Бояре трясутся от ужаса днем и просыпаются ночью в холодном поту — им снится, что они не успели вернуть деньги в установленные Дмитрием Алексеевичем сроки. И наперегонки спешат исполнять его указания. Всем страшно, Александр Сергеевич. Наш новый князь не просто строгий управленец, он жестокий тиран. Возможно, самый жестокий человек в Русском царстве. Но под его рукой наше княжество ждет процветание.
Майор ЦСБ покачал головой.
— Все деньги вернули в казну княжества, да не все, Нестор Петрович, — проговорил он. — Вот у меня документ на имя князя Романова Дмитрия Алексеевича.
Протянув лист Островерхову, Зыков дождался, пока тот его прочитает.
