Пролог
Виолетта
Где-то вдалеке скрипнула тяжелая железная дверь. Затем раздалось множество шагов, словно там проходила колонна из 20 человек. Скрежет ключей о замочную скважину, два оборота и дверь в комнату допроса распахнулась с такой силой, будто ее выбыли. Ко мне в комнату вошли двое мужчин. Один не высокий, но коренастый. Со смешным ежиком на голове и большим кривым носом. Второй высокий, худощавый. Блондин с омерзительным шрамом на лице. Они сели напротив меня и какое-то время мы так и просидели молча, лишь сверля друг друга
оценивающими взглядами.
— Итак….. — протянул второй и почесал себя по затылку. — Будем знакомиться, Ветта?
— Спасибо, но я, пожалуй, откажусь. Староваты, не находите? — уголки губ первого слегка дрогнули и он перевел свой взгляд на бумаги. Пролистав несколько страниц, он вновь посмотрел на меня, вот только ничего хорошего в этом взгляде я не обнаружила.
Молодец Виола, нашла время шутить.
— Виолетта Романовна — вдруг прозвучал его мелодичный голос. Таким голосом бы детей успокаивать, но меня он пробирал до мурашек по коже. — Вы обвиняетесь в покушении на убийство, поджег и проституцию. Есть что сказать в свое оправдание?
— Все, что произошло с этой старой потаскухой она заслужила сполна. Жаль это не моих рук дело. Тогда бы одним покушением это не закончилось.
— Хорошо… — вновь протянул первый и оттянул воротник своей рубашки. — Тогда мы хотели бы услышать Вашу версию событий.
— Мою версию событий? Серьезно? Разве это мне сможет как-то теперь помочь? — конечно, не поможет, но и молчать глупо. Пока тебе дают говорить — лучше говорить. — Ладно. Начнем с самого начала?
Мужчины переглянулись, уселись поудобнее и синхронно кивнули.
— Меня зовут Воскресенская Виолетта Романовна. Мне 18 лет. Родилась 5 апреля где-то очень далеко от этого проклятого городка. Единственным моим родителем была мама. Она умерла в возрасте 30 лет, когда мне только исполнилось 12. Я никогда не знала бабушку и дедушку, как и своего отца. О своих родителях мама часто рассказывала забавные истории. В эти моменты она светилась счастьем, и оно было таким заразительным. Невозможно было не смеяться над ее рассказами, моим любимым по сей день является о рыбалке. Она смешно показывала, как дедушка ловил рыбу руками, штанами и порой сапогами. А бабушка каждый раз тряслась и вопила, когда рыба дергалась, лежа перед ней на разделочном столе. Отчего они прекратили общаться, она никогда не говорила, я видела как счастье и веселье в ее глазах тут же сменяется безграничной болью. Со временем я прекратила спрашивать и об этом.
С отцом все еще хуже. О нем мама не говорила от слова совсем. Кто он, как его зовут, где он живет и как он выглядит — я не знаю, по сей день. Даже отчество мама мне дала свое, то есть моего дедушки. После смерти мамы я пыталась отыскать какую-то информацию в маминых вещах и документах. Но, как оказалось, ничего нового я там не нашла. То ли она сама не знала ничего о нем, то ли настолько ей было неприятно о нем вспоминать, что мама решила похоронить его для себя. И для меня заодно.
Ещё я знаю, что когда мне было всего пару месяцев, мы с мамой приехали в этот город. Откуда — очередная загадка. Поселились на окраине, в небольшом, но очень уютном домике. Все, что теперь у нас было это кухонька, смежная с гостиной, одна маленькая спальня, ванная комната с маленькой старой жестяной ванной и небольшая, но просторная терраса. А ещё свой участок, где мы с мамой любили сажать различную зеленушку и ягоды.
Жизнь постепенно стала налаживаться. Меня отдали в престижный детский сад, и все было хорошо до первого класса. Девочка из нашей параллели стала рассказывать нашим сверстникам о том, что моя мама работает шлюхой. Да-да, именно шлюхой. Она это услышала от своей мамы и тети, когда те сплетничали вечером на кухне за чашечкой чая. Я, конечно же, налетела на нее с кулаками. Жаль длилось это недолго и ее волосы так и остались на ее глупой башке. Как таковой драки не произошло, нас вовремя разняли заведующая и воспитатели. Конфликт, конечно, они попытались замять, насколько это было возможно, но эта история никуда не исчезла. С каждым днем я слышала все чаще сплетни о своей маме. Потом пошли насмешки и перешептывания. Иногда я дралась, чаще надо мной посмеивались и порой издевались.
Знала ли я до того самого случая кем работает моя мама? Знала. Она это особо и не скрывала. Работала в соседнем городке, но и это не помогло. Оба этих города слишком малы. А люди здесь живут злые. Единственное их развлечение — промывание костей неугодным им горожанам. Одним словом слухи разлетаются со скоростью света.
Я, конечно, обижалась на нее, винила ее какое-то время после всех этих событий, но не долго. Можно ли донести до 8 летнего ребенка, почему ты зарабатываешь на жизнь не как все, а торгуя своим телом? Трудно, но казалось, для мамы нет ничего невозможного. Разговор с ней по душам пошел мне на пользу. Разговаривали долго и много, не один день и даже не одну неделю. Потом мы договорились, что больше к этой теме мы не вернёмся.
Во второй класс я поступила уже на домашнее обучение. Как вы уже смогли догадаться, друзей у меня не было, больше не было. Многие сами отвернулись от меня, кому-то запретили родители поддерживать хоть какое-то общение с дочерью шлюхи. Да и откуда им было взяться, если 90% своего времени я сидела в 4 стенах, носа не показывая на улице. Мама предлагала уехать, но я отказалась. Какая разница, где мы будем жить, если исход будет один и тот же?
И вот, в один прекрасный день ее не стало. День действительно был прекрасным. Мы вместе позавтракали, сходили по магазинам и немного покопались в саду. А потом она вдруг схватилась за сердце, встала и улыбнулась своей самой обворожительной улыбкой. Все произошло так быстро, до сих пор не верится, что ее больше нет.
Я помню день, когда на пороге нашего дома появилась очень красивая женщина, немного старше моей мамы. Она была облачена в красное приталенное платье, а на ногах у нее была пара симпатичных туфель на непристойно высоком каблуке. Лёгкий макияж и ярко красные губы очень сочетались с ее ослепительно белыми зубами. Представилась Элеонорой, маминой близкой подругой.
Она помогла организовать похороны, а после сообщила, что намеревается взять меня под опеку. Как реагировать на такое заявление я точно не знала, но разве много нужно ребенку для счастья? Видя мою растерянность, она любезно поведала мне о моей участи. Рассказала много ужасных историй про детские дома, до сих пор мурашки бегут по коже. И о том, как там живётся девочкам, особенно моей внешности. Она вся была олицетворением заботы, любви и благодетели. Она дала мне время все обдумать. И, в конечном счёте, я ей поверила. Поверила, что она желает мне только добра, желает просто быть рядом и заботиться обо мне. Потому, что я дочь ее любимой подруги. Потому, что она сама прошла через детский дом, так она говорила. Если бы только я могла тогда знать, как сильно ошибаюсь в своем решении, и к чему все это приведет ....
