Минуты текли. Я всё сидел на том же месте. Мои мысли стали возвращаться к Кире. Захотелось послать всё к чёрту и просто вернуться к ней в отель. Наверное, малышка всё ещё спит. Мог бы приятно разбудить её. Я начал бы с её ног, которые мило выглядывают из-под одеяла. Прочертил бы поцелуями дорожку до колен. Она бы, недовольная моим варварским вмешательством в её сон, попыталась спрятаться под одеяло и перевернуться на другой бок. Представил, как она кутается в одеяло, подбирает ножки и переворачивается на живот. Очертания её аппетитной попки угадываются под слоями скомканной ткани. Моя рука, ещё немного холодная после улицы, скользит под одеяло и сжимает упругие половинки. Её кожа покрывается мурашками от неожиданной прохлады моих ладоней. Она возится и открывает глаза. Девочка уже не спит. Теперь я могу действовать не так осторожно…
Из приятных мечтаний меня вырвал резкий гудок автомобиля. Моя машина стояла около подъезда и, видимо, мешала другому водителю. Нехотя я отъехал и припарковался. Посмотрел на часы - опаздывал уже на пятнадцать минут.
Взял телефон и увидел кучу пропущенных вызовов от Алины. Наверное, опять жаждет доставать меня по поводу сдачи рукописи редактору. Игнорировал её звонки уже несколько дней. Конечно, я знал, что рано или поздно придётся вернуться к рабочим делам. Но время рядом с моей малышкой было таким завораживающе приятным, что мне не хотелось так быстро выныривать из сладкого озера нашей привязанности.
Однако звонки Алины несколько отрезвили меня. Не важно, хотел ли я теперь знать правду о себе, или нет. Я должен дописать книгу. Закончить эту историю. Почему я постоянно требую жертв от других героев своих романов, а сам при этом проявляю преступное малодушие? Писательский долг никогда не оставит меня в покое. Я слишком хорошо знаю это неприятное щекотание где-то в области желудка. Чтобы его унять, мне нужно просто дописать очередную книгу. Иначе щекотание превращается в свербение, в настойчивые мысли - в одержимость.
Понимая, что у меня нет выбора, я вздохнул и вышел из машины.
Поднялся на четвёртый этаж по лестнице и позвонил в дверь. Я слышал, как хозяйка квартиры спешит открыть мне. Когда дверь распахнулась, я увидел пожилую женщину в тапочках и домашнем халате. В квартире стоял какой-то неприятных старческий запах. Было душно. Захотелось попросить открыть окно, но, вспомнив о том, что старикам вечно холодно, я не стал этого делать.
- А я уже думала, вы не придёте! – нервно воскликнула женщина. Я снял ботинки и пошёл следом за ней.
- Ну как же, - пробормотал я. – У нас же была договорённость.
На самом деле она была недалека от истины.
- Да вы присаживайтесь! Неужто же стоять будем? - женщина всплеснула руками и указала мне на табурет.
Я послушно сел и огляделся. На стенах узенькой кухни висели картинки с изображением котов. И календарь за прошлый год. Никогда не понимал, зачем люди хранят старые календари? Меня всегда раздражало желание других во чтобы то ни стало занять всё свободное пространство на стенах какими-то изображениями. Меня они сбивали с толку. Гораздо больше мне нравились минималистично голые помещения. В них взгляд не цеплялся постоянно за всё подряд, и я мог спокойно думать.
ГЛАВА 78. Кирилл
В тишине слышалось тиканье огромных часов из коридора. Этот гулкий звук немного напрягал.
- Будете чай? Или кофе? —сказала женщина и, не дожидаясь моего ответа, направилась к плите.
- Нет, спасибо. Я не хочу. – поспешил остановить её я. Хотелось поскорее со всем этим покончить. – Давайте лучше перейдём к делу, Лидия Васильевна.
Лидия Васильевна тоже немного нервничала. Она торопливо вернулась к столу и села напротив меня. Всё время она избегала смотреть мне в глаза, но теперь у неё просто не было выбора.
- Как вы похожи… - сказала она с каким-то странным придыханием.
- На мать? – предположил я. Когда я рассматривал её старые фотографии, то находил некоторое сходство. Хотя её волосы были светлыми и прямыми. А у меня они были тёмными и волнистыми.
- Нет, - тихо продолжила она, опустив взгляд. – Вы похожи… на него. На вашего отца.
Моё сердце как-то странно трепыхнулось в груди.
- Только глаза у вас от матери, – уточнила она. – А в остальном – вылитый отец.
Я молча смотрел на неё. Лицо в бороздах морщин. Седина у корней выдавала то, что на самом деле её волосы уже давно были не каштановыми.
- Вы можете рассказать мне? – я впился в неё взглядом. – Рассказать эту историю?
Она нервно поёрзала на стуле и с преувеличенным интересом стала рассматривать узор на скатерти.
Понимая, что вызвало её замешательство, я порылся в кармане и выудил оттуда конверт.
— Вот, держите, – я положил его на стол, она протянула руку и скромно взяла его.
- Спасибо, – тихо сказала женщина. Я заметил лёгкий румянец на её щеках, но мне было не до деликатности.
- Так что, теперь вы мне расскажете? – настаивал я.
- Кирилл, - сказала она и снова подняла на меня свои поблёкшие глаза. – Я, конечно, расскажу, если вы настаиваете. Но… - она слегка замялась. – Хочу предупредить, что история это старая, неприятная. Уже много воды утекло. Вы уверены, что оно вам надо?
Меня начинало бесить то, что каждый норовил отговорить меня от того, чтобы узнать правду.
- Как-то поздновато вы спохватились, Лидия Васильевна, – я выразительно посмотрел на конверт с деньгами. – Могли бы предупредить меня на пару минут раньше.
Я ухмыльнулся, а Лидия Васильевна приняла вид оскорблённой добродетели и поджала губы. Ну и хорошо. Не испытывая ко мне симпатии, ей будет легче рубить правду матку.
- Ну что же, раз вы настаиваете… - она взглянула на меня свысока и начала свой рассказ.
- Сорок лет назад моим родителям дали квартиру в доме, где жила ваша семья. Нас разделяла лишь одна стена, и очень скоро мы стали поддерживать добрососедские отношения. То сахар взаймы, то яйца. Я была всего на десять лет старше Марины, вашей матери. Она тогда училась ещё в старших классах. Способная девочка была. Я бы даже сказала одарённая. Я работала в местной библиотеке и каждую неделю выдавала ей огромную стопку книг. Помню, она всегда всё вовремя сдавала. Порой, книжки приносит, а я смотрю и вижу на них заплатки. Я говорю: «Мариша, это ты сделала?», а она мне: «Да, Лидия Васильевна, я. А то что же они растрёпанные будут? Жалко их как-то.»
И она такая во всём была. То котёнка притащит в дом. Больного, хромого. Выхаживает. То за ребёнка во дворе заступится. Чистая такая девочка была. Светлая. Школу, помню, с медалью закончила. Только не помню, с золотой, или с серебряной? Вроде бы, с серебряной…
- Давайте дальше. Ближе к сути. – сквозь зубы выдавил я. Мне было безумно больно слышать эти рассказы. Сердце отвратительно сжималось и противно бухало в груди. Казалось, что я, не по собственной воле, упустил единственный шанс познакомиться с ней. С мамой. Дорогим и когда-то любившим меня человеком. Истории о том, какой замечательной она была, только усугубляли неприятную тяжесть.
