Иду за ним в кабинет.
Падает в дутое кожаное кресло, стоящее спиной ко мне. Шашка с грохотом летит на пол. Разворачивается, сплетая пальцы в замок, ставит локти на стол.
Ну, страшно… страшно! Дальше-то что?
Ложусь плечом на косяк, оставаясь в дверях.
— Тебе что надо от нее?
— Нравится.
Вижу, как он тяжело дышит, желваки играют на лице.
— Как тебя там?
— Макс.
— В твоем, Макс, возрасте, тебе каждая вторая нравится. А моя дочь не каждая вторая, усек?
— Я знаю.
— Поэтому тыкай своими причиндалами в…
Взгляд поднимается в потолок, словно он вспоминает. Щелкает пальцами.
— Лобанову, Гаур, Стриженову, Ивлеву…
Мать его! Да я их сам всех по фамилии не помню! Маньяк!
Опускаю взгляд в пол, пока он перечисляет. Вот это память!
— А в мою дочку — не надо, — резюмирует он наконец. — Она только с виду девочка боевая, а на самом деле очень ранимая. Не поймешь мой месседж в этот раз, я тебя накажу.
— На гаупвахту посадите? — уточняю с саркастической усмешкой.
— Посажу. Но не тебя, Макс. У твоего отца две фирмы для отмытия бабла. С общим оборотом более двадцати миллионов в год. Мне пока глубоко похрен на это. Но все может очень быстро измениться. Ты же уже взрослый мальчик, да? Понимаешь что такое конфискация и какие меры наказания за экономические преступления?
Треш.
— Понимаю.
— Береги семью. Как я свою.
Сглатываю ком в горле.
— Вы неправы, Иван Васильевич сейчас.
— Че-го? — пренебрежительно поднимая бровь.
— Ну, Вы неправы, — пожимаю плечами. — Это не по-мужски. Лучше б в морду дали.
— Я тебе пацан что ли, руками махать?! Борзота…
— Может быть и «борзота»! Но зачем Вашей дочке лох, который мнения своего не имеет и приборзеть не решится, когда нужно за нее встрять?
Распахивает удивленно глаза, брови ползут вверх.
— А ну-ка давай отсюда! Щенок…
— Рад знакомству, наверное. Жаль не взаимно.
— Миха! Увези болезного пока не прибил! — рявкает он.
Я как в коматозе выхожу из кабинета. Перед глазами плывет. Отца я подставить так не могу. Как бы мы не конфликтовали.
Медленно поднимаюсь наверх мимо Яны. Она стоит молча. Забираю кроссовки, куртку. Спускаюсь.
Останавливаюсь рядом с ней. Сжимаю холодные пальчики.
— Извини, — срывается мой голос. — Ты офигенная девочка. Я буду очень скучать.
Ее губы подрагивают.
— В школе увидимся?
— Наверное. Выздоравливай и увидимся, — загашенно бормочу я.
Finita la commedia, Шагалов.
— Мм, ясно.
Замирает. Еще раз сжимаю ее кисть.
Нереально уйти, вот так бросив ее, но надо. В порыве снимаю кольцо со среднего пальца. Надеваю ей на большой. Хочется хоть как-то…
Ай, ладно! Мысленно даю себе несколько отрезвляющих подзатыльников. Никто не умирает.
Молча сбегаю вниз. Выхожу из дома.
Сажусь на переднее сиденье, рядом с Мишей.
— Ты-то нахрена встрял, крутой парень? — скашиваю на него глаза.
— Лучше быть принципиальным идиотом, чем некомпетентным идиотом, разве не ясно? — сжимает он челюсти.
— А. Ну да. Извини за подставу.
— Проехали.
Глава 16. Пустота
ЯНА
Сегодня в школу меня везет сам полковник! Редкое событие. Нет, я не в обиде, что оно редкое. У него работа… А я как жена офицера. Только дочь. Должна все понимать и принимать. Вместо мамы.
— Так и будешь молчать, Яна? Это бойкот?
— Бойкот? Я уже не ребенок. Но сказать мне тебе нечего, папа.
— Тогда, послушай меня.
— Внимание! Сейчас будет изнасилование, — фыркаю я. — Слепая девочка не может оказать сопротивление, поэтому вынуждена будет потерпеть. Начинайте, полковник, не стесняйтесь.
Тихо выругавшись замолкает.
Так то!
Через некоторое время чувствую, что машина останавливается.
— Потом ты поймешь, что это был не твой человек.
— Как ты понял это с мамой?
— Совершенно верно.
— Нда. Нужно было обойти ее стороной двадцать лет назад. Тогда бы не получил никаких проблем со слепой дочерью сейчас. Как собственно и саму дочь. Так?
— Ты все переворачиваешь, Яна! Поверь мне. Найдется другой человек…
— Идеальнее — в твоем понимании?
— Да.
— Надеюсь, ты на нем женишься, папа. И прекратишь навязывать мне свои симпатии к людям.
— Это наш классовый враг, так понятнее?
— И что же такого он сотворил?
— Сотворит. Как только вольется в семейный бизнес.
— А как же презумпция невиновности? Может, еще и сестренку его сразу на костер. Когда-то же вырастит и тоже вольется.
— Ты опять передергиваешь!
— Что ты ему сказал? — не выдерживаю я. — Я хочу знать.
— Мужские разговоры остаются между мужчинами.
— Я запомню этот ответ папа. Алаверды.
— Не дерзи! И не угрожай мне.
— Мы приехали?
— Да.
— Пока.
Накидываю рюкзак на плечо. Выхожу из машины. Водя тростью, делаю несколько шагов. Черт, в какую сторону идти? Где он остановился?
— Помочь?
— Привет, Марат.
Уже тут как тут!
— Просто скажи, где тропинка в общежитие, — вздыхаю я.
— Давай рюкзак, Ян.
Стягивает с моего плеча.
— Двадцать градусов правее.
— Спасибо, — меняю направление.
Слышу его шаги рядом.
— Ты опаздываешь на урок, кстати.
— Да??
Уточняю время на своем «говорящем» браслете.
Сосредоточенно пытаюсь вспомнить карту пространства школы. За время моего отсутствия она немного стерлась.
— Тридцать градусов левее, — подсказывает опять Марат. — Рюкзак принесут в комнату. И Ян…
В его тоне что-то такое, что настораживает, с примесью чувства вины.
— Что?
— Иван Васильевич попросил перевести тебя в другой класс. Набери Аллу, она подойдет, поможет…
