— Так это взорвалась русская канонерка? — из-за висящего на месте грандиозного подрыва порохового облака, что-либо разглядеть за ним не представлялось возможным.
— Так точно, сэр. Она вся была охвачена пламенем, так что, скорее всего, сдетонировали погреба с боеприпасами. До своей гибели они успели повредить артиллерийским огнем японский броненосный крейсер. Если приглядитесь, сэр, то вы увидите нос этого корабля.
— Где? Где именно? — едва не вырвав бинокль из рук своего заместителя, Бейли до рези в глазах принялся всматриваться в силуэты кораблей.
— Там же, где взорвался русский. Не могу утверждать, сэр, но, по-моему, они протаранили японца как раз незадолго до взрыва.
— Даже так? А кто это горит чуть ближе к берегу?
— Это один из японских миноносцев, сэр. Когда русские выходили с рейда, броненосный крейсер преградил канонерке путь, встав поперек фарватера, а миноносцы пошли на сближение с «Корейцем». Не знаю точно, что там произошло, но примерно через полминуты после отворота головного миноносца, на японских кораблях начали греметь взрывы.
— Так русские первыми открыли огонь? — теперь о составляемом ранее докладе можно было смело забыть, заменив его всего парой слов — «Война началась».
— Утверждать не могу, сэр, но было похоже, что это именно так. Правда, слишком подозрительно там крутились японские миноносцы и вполне возможно, что русские открыли огонь в ответ на пуск ими самоходных мин. Тем более, что подрыв одной такой мины у левого борта канонерской лодки я наблюдал лично. Во всяком случае, будь я на месте русского капитана, то ни за что не стал бы вступать в одиночку в бой против трех крейсеров без серьезного повода. Да и имейся таковой, тоже постарался бы отступить обратно в нейтральный порт. Особенно учитывая тот факт, что здесь находится русский броненосный крейсер 1-го ранга.
— Но он все же вступил. И, как минимум, нанес серьезные повреждения крейсеру. Воистину эти азиаты годны только на то, чтобы гонять друг друга, но при встрече с настоящим противником показывают чего стоят на самом деле! И даже эти русские, эти полуазиаты, смогли отшлепать их, как напакостивших детей. Ну в каком европейском флоте могло бы такое произойти, чтобы канонерка, вступив в бой с тремя крейсерами, смогла натворить таких бед! — в это время никто на рейде еще даже не догадывался насколько сильно погибший «Кореец» умудрился раскурочить «Асаму».
При работе всего трети котлов «Память Азова» мог давать не более восьми узлов, да и те набирались отнюдь не мгновенно. Лишь спустя четверть часа он смог подойти к границе корейских территориальных вод, где его уже поджидали вставшие поперек фарватера два небольших японских крейсера, и, повторив их маневр, преградить путь все еще ползущим заданным курсом транспортам с войсками. Естественно, даже в этом случае те могли бы пройти на рейд — все же длина русского крейсера не превышала 118 метров, а ширина судоходного прохода в этом месте даже в отлив была не менее мили. Однако, никто не собирался намертво перекрывать фарватер, достаточно было того, чтобы транспорты, как и крейсера, повернули обратно — туда, где их уже ждали с распростертыми объятиями и огромным количеством расчехленных орудий. А угрозы повернутых в сторону японцев орудий было для этого вполне достаточно.
Сообщение о произошедшем бое и выбытии главной ударной силы японской эскадры было отправлено спустя считанные минуты после гибели «Корейца», так что вернувшемуся незадолго до начала войны в строй капитану 1-го ранга Протопопову пришлось в срочном порядке менять ранее намеченные планы и отзывать, как подводную лодку, так и торпедные катера, что должны были сказать свое громкое слово будущей ночью путем утопления минами той самой «Асамы». Хорошо еще, что, и те, и другие, покуда находились у борта носителя катеров, так что проволочек с передачей приказа не возникло. Неприятным же фактором было доведение скорости всех трех кораблей отряда до максимальных, что для «Адмирала Нахимова», что для «Рюрика», 17,5 узлов. Пусть машины обоих этих успевших устареть крейсеров были способны выдержать такой ход в течение, как минимум, 6 часов, подобное напряжение сил «полезным» назвать не поворачивался язык.
Да, именно «Рюрик», «Адмирал Нахимов» и «Память Азова» во главе с новейшей «Славой» было принято решение использовать в роли молота и наковальни, чтобы раздавить японский отряд крейсеров у Чемульпо. Естественно, те же «Ослябя» или «Пересвет» с их десятидюймовками смотрелись бы в качестве забойщиков куда лучше, но оба «святых воина» вместе с «Громобоем» все еще пребывали в ледяной ловушке замерзшего порта Владивостока. И вообще, японцы слишком усердно отслеживали перемещение русских броненосных кораблей, так что пощипать противника там, где их появление было неминуемо — в районе Чемульпо и у Шанхая, выпало на долю тех немногих вымпелов, что удалось на время скрыть от лишних глаз в водах Желтого моря. Так океанские рейдеры «Россия» и «Рюрик», прошедшие серьезный ремонт, модернизацию и довооружение на мощностях филиала Невского завода в порте Дальний, еще в середине января убыли на длительные ходовые испытания, да так и пропали. Башенные же броненосные крейсера находились где-то в пути с Балтийского моря в Желтое, конвоируя пару транспортов с вооружением и припасами. Но после бункеровки в Индии их уже как пару месяцев никто не видел. А иначе и быть не могло, ведь в завесе их прикрытия шли четыре вспомогательных крейсера еще недавно бывших океанскими лайнерами и столько же крупных угольщиков, обеспечивавших топливом все корабли соединения. Особенно тяжело всей собравшейся в середине января вместе своре было прятаться в водах Желтого моря, где хватало небольших каботажников снующих между Кореей, Ляодунским полуостровом и Китаем. Но Бог был на стороне тех, кто потратил годы на подготовку, потому неприятный сюрприз для отряда контр-адмирала Уриу оказался близок к своему исполнению. Оставалось лишь дождаться, когда едва различимые на горизонте дымы, что уже можно было разглядеть с борта «Памяти Азова», превратятся в несущие погибель врагу крейсера. Опасение вызывало разве что неумолимо бегущее время и подступающая темнота. Заявись японцы часов на пять пораньше, и о ней не стоило бы даже беспокоиться, но сейчас для боя оставалось не более пары часов относительно светлого времени, а ведь только на преодоление остатка пути броненосному кулаку Российского Императорского Флота требовалось еще не менее часа.
Вообще, если бы «Памяти Азова» пришлось иметь дело лишь с парой преградивших ему путь крейсеров, то Руднев уже давно пересек ту черту, что отделяла территориальные воды от международных, и приказал бы открыть огонь на поражение. И японцам вряд ли помогло численное превосходство в противостоянии с крупным и достойно вооруженным броненосным крейсером. Он даже осмелился бы нарушить приказ, ведь победа, несомненно, оказалась бы в его руках, а судить победителей, к тому же имеющих высокопоставленных благодетелей, в России пока еще было не принято. Война войной, но и о себе не следовало забывать. Выигранное же сражение и срыв вражеской десантной операции могли добавить ему немало плюсов и изрядно облегчить путь к первому адмиральскому званию. Более военно-морской дипломат, нежели боевой командир, Всеволод Федорович прекрасно осознавал, что тот же возвращенный на службу и возглавляющий настоящую операцию Протопопов, ее успешным исполнением тоже намерен проторить себе дорогу к орлу контр-адмиральских погон. Но японских крейсеров было много больше, потому оставалось ждать, нервировать противника своим решительным боевым видом, разводить в авральном режиме пары в оставшихся котлах, да наблюдать за тем, как люди Иениша спасают жалкие остатки команды «Корейца». Немыслимой силы взрыв, подчистую слизавший с поверхности воды канонерскую лодку и вода, температура которой в этих местах в феврале не превышала трех градусов по Цельсию, оставляли мало шансов на спасение принявших бой моряков. Тем не менее, оба катера, подоспевших к сцепившимся в мертвой хватке кораблям уже спустя минуту после взрыва, до сих пор сновали близ накренившегося на левый борт корпуса весело полыхающей «Асамы», выуживая из воды живых и мертвых. И тем же самым занималась пара японских миноносцев, в то время как еще одна пара, отошедшая на мелководье, сражалась за собственную жизнь, борясь с пожарами и затоплениями.
