— Так,… вы знали об этом плане? — приподняв в удивлении правую бровь, поинтересовался монарх.
— Об использовании японской армии для организации голода и эпидемий в Маньчжурии? — оторвавшись от своего дела, уточнил барон и, получив в ответ утвердительный кивок, тут же сдал себя с потрохами, — Конечно знал! Это ведь была моя идея, которую я озвучил еще вашему покойному отцу. Ему она, конечно, не пришлась по душе, но, насколько я могу судить, забыта не была.
— Страшный вы человек, господин барон, — только и смог что произнести Николай II, рассматривая сидящего перед ним посетителя, будто увидел того впервые в жизни. — Я, конечно, тоже не агнец божий, но, честно говоря, не собирался доводить ситуацию в Маньчжурии то того кошмара, что был описан в документах найденных мною в сейфе отца.
— Это не я страшный. Я просто очень хороший ученик. А примеры покорения Америки прославленными мореплавателями и недавней войны в Южной Африке, можно сказать, стоят перед глазами. — Внутренне поморщившись от осознания того факта, что нынешний император в очередной раз был готов остановиться на середине пути, побоявшись довести очередное кровавое деяние до логического завершения, гость из будущего, тем не менее, и сам мысленно перекрестился. Насколько бы прагматичным ни выглядел предложенный им еще многие годы назад вариант присоединения Маньчжурии, становиться в один ряд с личностями, которых Иван Иванович и сам бы с удовольствием удавил своими собственными руками, ему совершенно не хотелось. Не смотря ни на какие государственные интересы. Потому-то его последующие слова оказались буквально пропитаны чувством облегчения. — Но, скажу честно, после ваших слов мне даже дышать стало легче. Как камень с души упал, от того, что больше нет задачи, брать на себя столь тяжкий грех. Все же война — это одно, а геноцид — совершенно другое. Победителем в первой быть, и выгодно, и почетно. Добиться успеха во втором, лишь выгодно. И то исключительно в тех случаях, когда имеется достаточно сил, чтобы никто не смел тыкать в сторону победителя пальцем, обзывая его всякими нехорошими словами, да выкручивать ему руки всевозможными санкциями…
Прикидывавшийся мирным китобоем «Лейтенант Дыдымов», наконец, покинул свои охотничьи угодья в Охотском море и в преддверии осенних штормов взял курс к берегам Кореи, где его экипаж уже не первый год вел промысел до наступления весны. Правда на сей раз судно заскочило в Находку, чтобы сменить проведший несколько месяцев в море экипаж и прихватить в путь все то множество «орудий лова», что были потребны для промысла куда более опасных морских зверей, нежели киты. Да и флаг пришлось сменить на Андреевский, во избежание будущих нападок международного сообщества. Все же «Лейтенанту Дыдымову» так и не выпала честь стать троянским конем, ограничившись вполне официальной ролью носителя подводной лодки.
С самого начала войны, что «Аргонавт II», что миноносец № 113, скрывались в гавани принадлежащего компании Иениша порта, заодно охраняя этот дорогостоящий актив от какого-нибудь залетного японского крейсера. И, стоило отметить, один таковой даже нашел свой конец в близлежащих водах. Правда, не полноценный, а всего лишь вспомогательный. Тем не менее, даже такая победа являлась желанной хотя бы по той причине, что позволила экипажу субмарин получить бесценный боевой опыт и лишний раз подтвердить свою высочайшую квалификацию.
Вынужденные скрываться под чужими личинами до самого последнего дня своего существования, что сами корабли, что составляющие их экипажи люди, попросту не могли показать себя во всей красе в деле уничтожения основных сил Объединенного флота. Во всяком случае, так было прежде, пока сложившиеся обстоятельства не оставили не у дел практически все силы Тихоокеанского флота. Однако даже сейчас, в целях маскировки, экипаж лейтенанта Строльмана был вынужден передать свою «пиранью» в не менее заботливые руки срочно доставленных в Находку подводников капитана 2-го ранга Керна, чья субмарина до сих пор находилась в ремонте.
Естественно, при этом никто не собирался запихивать в одну небольшую лодку вдвое большее количество моряков. Вот только действовать с подводного миноносца, во избежание возможных в будущем неудобных вопросов, предстояло морякам, состоящим на действительной службе — то есть экипажу миноносца № 150, тогда как людям Строльмана выпала честь отыгрывать уже знакомую им роль подводных диверсантов, благо, и соответствующий корабль, и все потребное оборудование, и отработанная тактика, и определенный опыт, имелись уже у всех. Дело оставалось за малым — в очередной раз воплотить в жизнь планы командования, зачастую вызывающие у моряков активное шевеление волос на голове. Но, да им было не привыкать! Тем более, что контр-адмирал Романов получил приказ, подписанный самим императором и готовился по полной отыграть роль, отведенную находящейся по его командованием эскадре.
Глава 6.2
Наверное, лишь старожилы Владивостока могли припомнить те времена, когда город оставался практически без прикрытия флота, как это случилось в день ухода всех крупных кораблей на тяжкий и решительный бой. Во всяком случае, именно такие слухи мгновенно облетели город, отчего последний босяк знал, что моряки держат курс к Цусиме, где в заливе Асо ждали своего часа последние уцелевшие корабли Объединенного флота. Ушел даже старичок «Владимир Мономах» назначенный нянькой и последней линией обороны для тихоходного носителя субмарины. Благо между старым броненосным крейсером с его подопечным и неприятелем встали аж девять крейсеров, включая пришедший на соединение «Славу», и восьмерка контрминоносцев — сила более чем достаточная, как для выманивания японских броненосцев на их последний бой, так и для разгона многочисленной английской мелочи, наводнившей воды Японского моря и Корейского пролива. Уж слишком много кораблей, в общей сложности свыше сотни канонерок, шлюпов, крейсеров 2-го и 3-го класса, нагнали англичане в омывающие Японию воды. Потому проскочить мимо них обладающему весьма уникальным силуэтом «Лейтенанту Дыдымову» не представлялось возможным, что и привело к ситуации, когда русские крейсера не столько вели разведку по курсу всей эскадры, сколько оберегали бывшего китобоя, построив вокруг него натуральный охранный ордер. Они, конечно, не топили все встречные английские корабли, львиная доля которых ничего не смогла бы противопоставить даже одиночному русскому крейсеру 2-го ранга. Вполне хватало и того, что те, обнаружив корабли под Андреевским флагом, сами кидались, либо от них, либо вдогонку — в зависимости от общего состояния корабля и адекватности командира. Все же лезть на рожон против современного крейсера на 30-тилетнем шлюпе или не менее древней канонерке, виделось не столько отважным, сколько откровенно безрассудным шагом. Тем не менее, находились и сорвиголовы, что успели одуреть от стационарной службы в каком-нибудь богом забытом уголке мира, выбраться из которого уже и не рассчитывали. Вполне естественно, что таковым для внесения значительных изменений в свою жизнь и карьеру требовалось проявить себя, раз уж командование предоставляло таковую возможность. Вот они-то и повисали на хвосте русского отряда, выжимая из дряхлых машин своих кораблей все возможное. А немногочисленные обладатели устройств беспроводной связи принялись посылать в эфир одно сообщение за другим, предупреждая своих сослуживцев и, естественно, японцев о неторопливом приближении к Цусиме крупного отряда русских крейсеров. Что и требовалось экипажу «Аргонавта II», который, пользуясь малой осадкой лодки, ее внешним сходством с небольшой шхуной, особенно с установленными на псевдомачты парусами, еще за неделю до выхода русской эскадры из Владивостока замаскировавшись под китобоев взял курс к месту своей грязной работы, продвигаясь вдоль побережья Корейского полуострова вместе с еще парой судов графа Кейзерлинга. А после того как на горизонте показался остров, чье наименование в не ведомом им будущем стало олицетворением трагедии и позора Российского Императорского Флота и всей страны в целом, первые подводные диверсанты Российской империи принялись за ту работу, опыт которой они в течение пары лет нарабатывали у берегов Южной Америки. Разница состояла разве что в необходимости сохранить секрет своего существования, при этом причинив противнику как можно более сильный ущерб.
