Лишь дождавшись темноты, коммодор дал отмашку продолжить путь. Но на сей раз во главе отряда шел отнюдь не его флагманский крейсер. Слишком долго ему не давали покоя мысли о русских и том, как они расправились с итальянцами в Красном море. А ведь его кораблям предстояло пересечь относительно неширокие фарватеры, которые, будучи добротно заминированными, несомненно, собрали бы скорбную дань за проход. И тут некоторое безрассудство поступков коммодора, имевших место быть в той реальности, уступило-таки место здравому смыслу и мыслям офицеров, высказанных командующему его племянником, служившим на "Олимпии" и выбранным командой в качестве "посла к султану". На сей раз не было громкой фразы - "Есть там мины или нет, - но я поведу эскадру сам!", поскольку вместо эфемерного считанного количества испанских мин, в существование которых не верил сам коммодор, его где-то в этих водах, несомненно, поджидали вполне реальные сотни мин привезенных с собой русскими. Уж в этом факте он нисколько не сомневался. Потому, почетную роль минопрорывателя возложили на "МакКуллоха", являвшегося наименее ценным кораблем во всей эскадре, да к тому же не принадлежавшему непосредственно флоту, относясь к Казначейству. А потому за его потерю по голове хоть и постучали бы, но не столь сильно, как хотя бы за любой из приведенных с собой пароходов, не говоря уже о боевых кораблях.
В 21:45 вслед за таможенным крейсером, у которого из всей иллюминации едва заметно светил лишь гакабортный огонь, в южный, более мелководный и потому опасный для глубоко сидящих кораблей, но менее предсказуемый для использования его эскадрой, проход потянулись на 8 узлах канонерские лодки и броненосец. Все же свои большие крейсера Дьюи ценил куда больше, потому здесь и сейчас предпочел свести риск для них к минимуму. Впрочем, крейсера не сильно отставали, идя в кильватере "первопроходцев". Но даже такая светомаскировка и отсутствие у испанцев прожекторов не помогли пробраться незаметно. В четверть первого с береговой батареи, созданной на скорую руку из орудий снятых с кораблей и расположившейся на крохотном островке Эль-Фрайле, каким-то образом умудрились рассмотреть силуэты проходящих мимо крейсеров и открыли огонь по замыкающим, коими оказались "Бостон" и "Рейли". Сунься американцы сюда днем, и повреждений кораблям точно было бы не избежать. Все же южный проход - Бока Гранде, даже в самой широкой части, разделенной островами, не превышал трех с половиной миль. А с учетом прохода американских кораблей в каких-то пяти кабельтов от Эль-Фреле, огонь можно было вести практически прямой наводкой. Но вечная жуткая нехватка средств в бюджете испанского флота негативно сказалась не только на корабельном составе. Наземная инфраструктура страдала от недофинансирования едва ли не больше. И если корабли все, как один, сменили дульнозарядные орудия на заряжаемые с казенной части, то в составе батарей береговой обороны этих пережитков прошлого сохранялось еще великое множество. Особенно в колониях. Потому и пришлось контр-адмиралу с болью в сердце отправлять столь необходимые на кораблях орудия для формирования батарей на островах, раскинувшихся на входе в Манильский залив, ведь все недавно доставленные пароходом из метрополии орудия пошли на усиление Манилы, Кавите, бухты Субиг и Залива Маривелс.
Не заставивший себя ждать ответный огонь двух крейсеров, хоть велся также, практически вслепую, в конечном итоге заставил замолчать испанскую артиллерию. Как впоследствии выяснилось, не причинив той какого-либо вреда. Просто испанским артиллеристам надоело растрачивать ограниченные запасы снарядов впустую, отчего они и прекратили огонь, позволив противнику вползти в ловушку, что уже совсем скоро должна была захлопнуться за их кормой. Правда, этого не могли знать не только американские моряки, но даже подавляющее большинство испанских офицеров, не говоря уже о рядовом составе. Не просто же так доставивший мины, ряд орудий для формирования береговых батарей и, естественно, превосходного угля "Владивосток" торчал как раз вне Манильского залива, но в максимальной близости ко входу в него. Кто бы что ни думал, а поднявшему утром 2-го июня испанский флаг теперь уже бывшему русскому пароходу предстояло смертельно удивить любого, кто попытался бы прорваться из залива в воды Южно-Китайского моря. Не самому, конечно. Ведь на транспорте не было установлено даже самой маленькой пушки или митральезы. Но вот его груз, что все еще продолжал оставаться на борту, будучи скрытым под наваленным поверх углем, и куда более опасный для противника напарник, ожидавший сообщения о проходе американской эскадры, должны были надежно запереть капкан Манильского залива.
Как американцы, так и испанцы совершенно четко понимали, что именно уничтожение флота противника станет залогом победы на тихоокеанском театре боевых действий. Ведь, будь уничтожена испанская эскадра, и некому стало бы препятствовать доставке на Филиппины американских войск. Соответственно, будь уничтожена эскадра коммодора Дьюи, и оставшихся у американцев в Тихом океане кораблей, было бы никак недостаточно для организации очередного похода, без риска полного оголения собственных берегов. Потому им пришлось бы, либо совсем отказаться от идеи захвата колонии, либо отозвать из Атлантики ряд кораблей, включая, как минимум, один броненосный. И тот и другой вариант играл на руку испанцам. А потому никто не мешал американской эскадре влезть в распахнутый капкан, хотя сообщение об их уходе из Гонконга пришло на манильский телеграф в тот же день. И вот теперь этот самый капкан предстояло захлопнуть, наглухо заминировав оба фарватера новыми якорными минами, для чего "Арктический лис" и был наскоро переоборудован в минный транспорт. Но прежде внутрь следовало пропустить основной ударный кулак испанской эскадры - шестерку крейсеров во главе с "Кристобалем Колоном". Все же, несмотря на блокирование телеграфа, мало ли каким иным способом американский консул имел возможность передать сведения в тот же Гонконг. Потому и было принято решение не светить основные силы, дабы не спугнуть противника. Ведь, прознай Дьюи о том, какие именно силы ожидают его в конце пути, было бы не удивительно, если бы он ограничился блокированием выхода из Манильского залива в ожидании подхода тех же крейсера "Чарльстон" и пары современных мониторов. Как ни крути, а последние могли весьма значительно усилить американскую эскадру, ничем не уступая, а то и превосходя по боевой мощи проданный японцами броненосец. А против трех броненосцев, поддержанных полудесятком крупных крейсеров, сил даже обновленной испанской эскадры никак не могло бы хватить. Потому и помешать высадке американских войск в той же бухте Субиг они не имели бы никакого шанса. Сейчас же всем интересующимся сливалась информация об отходе испанской эскадры к арсеналу Кавите, где им и предстояло встретить коварного врага под прикрытием батарей береговой обороны. Хоть последние и были весьма жалки в плане боевой мощи. Но, опять же, до того, как русские привезли сохранившиеся со времен противостояния с итальянцами орудия и боеприпасы.
В виду того, что последние данные от американского консула в Маниле поступили с пассажиром одного из пароходов пришедших с Филиппин за две недели до выдвижения эскадры, а сам он так и не прибыл в Гонконг, попросту не получив информацию об объявлении войны по причине весьма ограниченной работы телеграфа и отсутствия времени на передачу послания с ближайшим судном, Дьюи попросту не имел ни малейшего представления, где в данный момент могут находиться корабли испанской эскадры. Логично предположив, что все силы будут брошены на защиту столицы колонии, он первым делом взял курс прямиком на Манилу. Вот только к его удивлению в порте не удалось обнаружить ни одного корабля иди судна под испанским флагом - лишь нейтралов. Хоть и пришлось вести разведку с почтительного расстояния, ибо соваться под огонь девяти батарей береговой обороны, имевших на вооружении, в том числе, четыре относительно новых 240-мм орудия Круппа, дураков не было.
