0x01 graphic
Пройдя на откровенно черепашьих 6 узлах две мили по прямой, "Олимпия" через правый борт совершила разворот на 180 градусов, чтобы ввести в бой орудия прежде молчавшего левого борта. С одной стороны, этот ход позволял дать отдых потрудившимся артиллеристам стрелявшего борта и возможность остыть разогревшимся от стрельбы стволам скорострельных орудий. С другой же стороны, флагман Дьюи, а затем и следующие за ним корабли, своими собственными корпусами попросту закрыли противника от огня концевых кораблей линии. Но ничего лучше, изрядно опасающийся подводных мин коммодор, придумать так и не смог. А поскольку при выборе из двух зол завсегда предпочитали выбирать меньшее, Дьюи предпочел временно потерять в весе бортового залпа, но совершенно точно уберечь корабли от подводной угрозы. Причем, забегая в недалекое будущее, следовало отметить, что подобное маневрирование "змейкой" все же принесло свои результаты, и американцы умудрились проскочить аж три выставленных специально по их душу небольших минных поля. Все же мин в трюмах "Владивостока" было никак не достаточно для устройства полноценных линий заграждения, вот и пришлось расставлять их небольшими группами по два - три десятка в каждой, в надежде, что хоть на одно противник да наткнется.
К моменту третьего по счету галса, обе стороны уже могли похвастать первыми достижениями на ниве нанесения урона противнику. Так один из снарядов доставленных вместе с минами 170-мм орудий каким-то непостижимым образом сумел-таки попасть не в воды залива, а в шедший по нему корабль, коим оказался крейсер "Рейли". Причем, подловили его испанские артиллеристы, не без активной помощи русских советников, опробующих здесь и сейчас дальномеры "Барра и Струда", как раз на циркуляции. Все же американцы шли действительно медленно и в точности повторяли путь флагмана, потому вместо того, чтобы стараться стрелять прицельно по какому-то конкретному кораблю, артиллеристы принялись засыпать снарядами конкретный квадрант, в котором так или иначе по очереди должен был пройти каждый корабль вражеской линии.
Так уж вышло, что сравнительно небольшому, но утыканному многочисленными орудиями, крейсеру практически любое попадание обязано было наносить заметный ущерб, как раз в силу большой скученности орудий на сравнительно небольшой площади палуб. Не стало исключением и это. Нет, прилетевший в корабль снаряд ни в коем случае нельзя было назвать золотым, поскольку "Рейли" сохранил, как ход, так и возможность вести ответный огонь. Но вот участвовать в нем отныне могло на два орудия меньше - носовой спонсон левого борта вместе с расположенным в нем 127-мм орудием на несколько секунд скрылся в дыме и огне, после чего предстал взору моряков куском закопченного искореженного железа, вокруг которого лежали тела моряков или же их фрагменты. Поразивший корабль снаряд, проделав отверстие в корпусе непосредственно перед спонсоном, рванул уже внутри, на батарейной палубе. В результате же произошедшей детонации пары поданных к орудию снарядов эффект от попадания несколько усилился, отчего стоявшая на верхней палубе непосредственно над спонсоном 57-мм пушка вместе со станком сорвалась с креплений и повисла за бортом, удерживаемая от падения в воду лишь парой болтов, все еще продолжавших цепляться за огрызок раскрывшейся рваными лепестками, словно бутон цветка, палубы. Морякам же, находившимся при этом орудии, можно сказать, сказочно повезло - никто из них не погиб, в отличие от людей на батарейной палубе. Но вот продолжать службу из пяти артиллеристов в дальнейшем мог бы разве что один, отделавшийся пятью сломанными ребрами, огромной шишкой на голове и отбитыми ногами. Все же прочие, эти самые ноги уже потеряли, хоть еще и не знали об этом прискорбном факте. Даже находись на борту крейсера светила медицины мирового уровня, ему вряд ли удалось бы собрать из той каши, в которые превратились ступни пострадавших моряков, здоровые конечности. Потому всех четверых впереди ждала операция по ампутации, если конечно им вообще было суждено пережить этот бой, который еще только начинался. Испанские же корабли получили уже три попадания, но возникшие было пожары, весьма споро оказались затушены. Да и заранее разложенные по палубам мешки с песком изрядно мешали распространению огня. И хотя убыль в экипажах также началась, как убитыми, так и ранеными, своей небольшой боевой эффективности подставленные под удар "инвалиды" не растеряли, продолжив огрызаться ответными выстрелами.
За последующий час несколько пристрелявшиеся и заметно сблизившиеся противники уже могли считать полученные своими кораблями попадания десятками. Особенно сильно начали страдать лишенные брони испанские корабли, когда после пятого галса линия американской эскадры оказалась от них в каких-то семи кабельтовых. И если орудия больших калибров - от 8 дюймов и выше не смогли показать каких-либо результатов в силу своей небольшой скорострельности, то пяти- и шестидюймовые, куда более скорострельные, пушки, раз за разом принялись поражать борта и палубы визави. Что уж было говорить о частивших выстрелами 57-мм скорострелках? Так, горел, весело потрескивая взрывающимися снарядами, оставленный командой "Генерал Лезо", лишился обоих 120-мм орудий и потихоньку погружался на дно "Веласко", а сорванная с якорей "Кастилья" оказалась развернута к противнику кормой и более никак не могла поддержать огнем своих четырех орудий гибнущие остатки испанской инвалидной команды. Прочие же пока отделались, кто выбитым орудием, кто дырой в борту, а кто не раз вспыхивавшими на борту пожарами. Но лишь по той причине, что основной огонь американцев был сосредоточен на испанском деревянном крейсере, а всем прочим прилетало от случая к случаю.
По сравнению с этим испанским отрядом, американцы отделались сравнительно легко. Так "Олимпия" лишь дважды оказалась поражена в борт, но не понесла никаких потерь, ни в вооружении, ни в людях. Не было даже ни одного раненного. Державшийся за ней "Балтимор" получил так же два попадания, лишивших его одного орудия и четверки моряков ранеными. В пострадавший самым первым "Рейли" вообще более не попало ни одного снаряда, хотя море вокруг этого крейсера то и дело вспухало очередным фонтаном воды, поднятым упавшим недалеко снарядом. Зато шедший четвертым "Бостон" щеголял шикарным пожаром, захватившим большую часть носовой оконечности вплоть до ходовой рубки, отчего крейсер то и дело рыскал из стороны в сторону, поскольку, ни офицерам, ни рулевому, из-за рвущихся снизу языков пламени и проникающего во все щели удушливого дыма, не было видно ничего прямо по курсу. Этому тихоходному крейсеру, являвшемуся одним из первенцев "Нового Флота", сказочно не повезло. Кто именно стал автором столь удачного попадания, так и осталось неизвестно, но от этого нанесенный разорвавшимся снарядом ущерб ни в коем разе не терял своей актуальности. Влетев в огромную амбразуру носовой восьмидюймовки и, разорвавшись при ударе в заднюю стенку каземата, он поджег уже поданные к орудию пороховые заряды, а после началась детонация снарядов, потушить которые было попросту некому - весь расчет оказался обожжен при возгорании сотен килограмм пороха и мгновенно выбыл из строя. В результате последовавших взрывов и пожара полтора десятка моряков либо превратились в кучки пепла, либо были сброшены ударной волной за борт. Помимо расчета орудия, пострадали и все находившиеся на мостике. Кого сбросило с мостков, кого приложило головой о переборку, а кого просто контузило. Но подменять в конечном итоге пришлось абсолютно всех - от сигнальщика, до командира. Также у "Бостона" оказались затоплены две угольные ямы левого борта, отчего корабль получил небольшой крен, но тонуть совершенно не собирался. Во всяком случае, поступающая в трюм вода весьма споро откачивалась, не грозя кораблю возможностью затопления. А потом случилось это! Вновь вышедший из линии крейсер набрел-таки на одну из расставленных минных банок.
