Не обращая внимания на недоуменные взгляды и возгласы американских офицеров, требующих немедленно отвернуть в сторону столь хорошо виднеющегося берега, капитан Сакураи спустился в то единственное место, где он мог бы выполнить свой долг в полной мере. Керосин из разбитого фонаря едва успел разлиться по пороховым зарядам, как в темноте отсека ярко вспыхнули разом с десяток спичек и под полных ужаса взглядами пребывавших тут же матросов небольшие огоньки полетели вниз.
Прошла едва ли минута с тех пор, как шедший концевым американский броненосец подорвался на мине. Он еще успел поменять свой курс, явно намереваясь приткнуться к берегу, прежде чем нарастающий крен достигнет фатального значения, как вспучился изнутри от чудовищного взрыва. Сперва разом вспыхнувшие в крохотном помещении тонны пороха, разорвавших корабль на две части, подобно погибшему на рейде Вейхайвэя брату, а после сдетонировавшие от резкого перепада температуры все до единого котлы, залитые водами Манильского залива, не оставили никому из моряков ни единого шанса. Те, кто не погиб сразу, оказались либо сильно ранены, либо оглушены и пошли на дно, едва попав в воду. Небольшие шансы на спасение имелись разве что у расчетов носового и кормового 150-мм башенных орудий, но изрядно побитые во время встряски, как о броневые стенки, так и об орудия, люди не успели выбраться из ловушек тесных башен прежде, чем остатки корабля погрузились под воду. Не прошло и минуты после взрыва, как над поверхностью остались болтаться лишь деревянные обломки, да тела мертвецов, колыхаемые поднимающимися из ушедших на дно обломков пузырями воздуха. Для всех наблюдателей броненосец погиб точно так же, как несколькими часами ранее крейсер "Бостон". Ведь никому не могла даже прийти в голову мысль о подрыве корабля своим же командиром.
С гибелью броненосца исчез и шанс на спасение американской эскадры. Все же именно "Индепенденс", висевший гирей на "ногах" крейсерской эскадры, одним фактом своего существования отваживал от бронепалубников испанские корабли. И вот теперь проход оказался открыт. Впрочем, бездумно соваться на мины контр-адмирал Монтехо не стал, и потому у набирающих ход крейсеров появилось некоторое время на отрыв, пока тот, кто расставлял мины, не проведет по оставленным проходам корабли своей эскадры.
Всего сорок минут понадобилось Керну, чтобы добраться до испанского флагмана и вывести того за минную линию. Еще двадцать минут пришлось потратить на те же действия, но уже с минным отрядом, добившим-таки американскую канонерку, пока Монтехо боксировал с основными силами американской эскадры. В кильватер отряда Протопопова его корабль в конечном итоге и присоединился, дабы начать участие в преследовании противника. И весь этот час американцы не теряли времени даром. Скорость тройки крейсеров была доведена уже до 16 узлов и сдерживалась исключительно вследствие полученных флагманом повреждений. Давление воды при такой скорости начало оказывать сильное воздействие на переборки, так что те выгибались, сочились водой и грозились лопнуть при еще большем напоре. И так многочисленные деревянные подпорки натужно скрипели, не давая металлу сдаться окончательно перед водной стихией.
Конечно, такую скорость они дали отнюдь не мгновенно. Потому отставание кинувшихся в погоню испанских кораблей не было фатальным. Двенадцать миль - именно столько отделяло "Кристобаля Колона" от "Рейли", когда броненосный крейсер выскочил за минную линию. Но если флагман испанской эскадры еще имел шанс нагнать противника до наступления темноты, то шедшие в его кильватере крейсера о подобном могли даже не мечтать. "Рейна Кристина" с превеликим трудом поддерживала 10,5 узлов, когда они шли следом за противником, еще пребывая в водах залива. И выжать из своих машин еще хоть десятую доля узла, кораблю было не суждено. Замыкавшие колонну бронепалубные малыши при необходимости могли выдать почти 15 узлов. Но и этого было мало. Потому в погоню отправился только минный отряд во главе с броненосным крейсером. А в противостоянии с такими силами у трех больших бронепалубных крейсеров еще мог иметься шанс не только отбиться, но и самим хорошенько настучать назойливому противнику в ответ. Вот только коммодор Дьюи уже даже не думал о продолжении боя. Единственное, что его волновало, так это сохранение лучших кораблей эскадры для будущих сражений. Потому и пер он прямиком к Гонконгу, надеясь, что ночью противник потеряет его корабли из вида и, подойдя к английскому колониальному порту, останется с носом, ведь вести свои корабли он планировал во французские колонии, откуда после скорого ремонта уже можно было взять курс к берегам Японии, а оттуда добраться и до своих родных берегов, благо арендовать угольщик в стране Восходящего Солнца виделось вполне реальным.
Беда случилась в 16:36. Переборки все же не выдержали и открыли путь воде в носовое подбашенное отделение, отчего корабль еще больше сел носом, начав набирать дополнительные десятки тонн воды. Теперь о бегстве можно было забыть. Девять узлов - именно до такой скорости пришлось сбросить ход "Олимпии", чтобы не лишиться, вслед за половиной артиллерии главного калибра, еще и носовой кочегарки.
А в 18:03 заговорили орудия. Поначалу Дьюи попытался подставить загонщиков под продольный огонь полновесного бортового залпа его крейсеров, но подобную глупость контр-адмирал Монтехо совершать не стал. Он и так смог убедиться, что противник более не стремится убежать от него. Следовательно, продолжать идти прежним курсом, не было никакого резона. И вообще, навязывать бой трем крупным бронепалубным крейсерам, имея под рукой только "Кристобаль Колон", он не собирался. Точно так же, как и командующий американской эскадры, он ждал захода солнца, что должно было произойти уже через пол часа, когда свое веское слово в уничтожении кораблей противника должны были сказать миноносные корабли. Не просто же так он со спокойной совестью провожал их взглядом, когда те покинули кильватерную колонну, стоило броненосному крейсеру показать намерение вступить в артиллерийскую дуэль.
Вообще, несмотря на численное превосходство и некоторые потери в артиллерии, понесенные американскими кораблями, те все еще продолжали оставаться более сильными в линейном бою. Во всяком случае, по количеству орудий среднего калибра, способных вести огонь на тот или иной борт, они превосходили кинувшихся в погоню испанцев. И если избить, вплоть до утопления, "Кристобаль Колон", с учетом остатков боекомплекта, у них вряд ли могло получиться, то выбить из игры, а то и пустить на дно один из минных крейсеров или "Рапидо", шансы имелись весьма неплохие. Протопопов тоже это понимал, потому и отвел в сторонку свой отряд. Его время было еще впереди, а пока можно было понаблюдать, как четыре корабля потихоньку начинают пристрелку выстрелами одиночных орудий, явно экономя снаряды. Дошло до того, что огонь вели в основном 203-мм орудия, для которых у обеих сторон снарядов осталось больше, нежели к скорострелкам. И только носовая шестидюймовка "Рейли" время от времени аккомпанировала четырем участвующим в перестрелке орудиям главного калибра мателотов. Естественно, орудия носовой башни "Олимпии" также находились в исправном состоянии. Вот только заряжать их ныне было попросту нечем - все снаряды и заряды остались в затопленных отсеках.
