0x01 graphic
Восемь кабельтов. Именно с такой дистанции японцы в свое время засыпали китайские корабли сотнями снарядов из своих многочисленных скорострельных орудий, не оставив тем ни малейшего шанса. Именно с такой дистанции по огромным, превышающим десять тысяч тонн водоизмещения, целям не должны были промахнуться даже ни разу не стрелявшие по реальному противнику моряки. Именно такая дистанция, с учетом невысокой скорости обоих, не позволяла им устроить гонку с перестрелкой на дальних дистанциях. Но поскольку ко встрече оказались абсолютно не готовы обе стороны, первый выстрел прозвучал лишь спустя долгие четыре минуты после взаимного опознавания. А после с обеих сторон зачастили вспышки, и море между кораблями заволокло пороховым дымом. Огню четырех скорострельных 127-мм и такому же числу 57-мм орудий американцев, испанцы смогли противопоставить лишь четыре старых 120-мм пушки Онторио, дававших от силы выстрел в минуту, и некоторое число противоминных орудий, чьи снаряды, даже проникая внутрь борта огромного лайнера, не могли причинить тому какого-либо непоправимого ущерба. И только два монструозных 280-мм орудия главного калибра одним единственным удачным попаданием имели шанс закончить этот неравный бой.
Продолжалась вспыхнувшая на столь короткой дистанции перестрелка вплоть до тех пор, пока ушедший на циркуляцию и развернувшийся на 180 градусов "Харвард", ни вошел обратно в территориальные воды Франции. Именно там сумевший оценить всю трагичность сложившейся ситуации капитан Коттон увидел шанс спасения своего судна и экипажа, ведь на разводку достаточных для достижения 20-тиузловой скорости, на которой имелся шанс оторваться от испанца, паров, требовался не один час. А противник явно не собирался давать это время вспомогательному крейсеру. Но даже совершенный маневр, вслед за которым непременно должно было следовать интернирование корабля, не смог спасти "Харвард" от серьезных повреждений. Выпущенный из носовой башни крейсера, пятый по счету отстрелянный за десять минут боя крупнокалиберный снаряд и единственный из них попавший в цель, вскрыл внешний борт лайнера и разорвался на жилой палубе второго класса, где оказалось огромное количество деревянной мебели и обшивки столь любимых огнем. Потому было не удивительно, что к моменту возвращения на рейд порта Фор-де-Франс, на борту судна полыхал солидный пожар, ежесекундно захватывавший все новые и новые помещения.
Естественно, ни о каком причаливании горящего судна к пирсу не могло быть и речи. Потому моряки бросившего якорь на внешнем рейде "Харварда" были вынуждены бороться с пожаром исключительно собственными силами. Без малого пять часов ушло у четырех сотен моряков, чтобы отбить свой корабль у огня, но к тому моменту, как был залит последний тлеющий квадратный фут стальной переборки, ибо все, что было сделано из древесины, уже давно обратилось в пепел, от бывшего трансатлантического лайнера остался лишь почерневший от копоти стальной остов. Нет, ни машины, ни котельное отделение не пострадали от огня. И даже до угольных ям, возгорание которых непременно привело бы к гибели корабля, огонь не добрался. Но абсолютно вся надстройка, где некогда размещались лучшие каюты, а также вся центральная часть судна, находившаяся между верхней палубой и котельными отделениями, выгорели дотла.
Но на этом победы американских моряков и закончились, ведь на берегу их уже с нетерпением поджидала делегация испанских офицеров с предложением спустить флаг и сдать корабль победителю, а со стороны открытого моря их всем своим видом активно поддерживала огромная эскадра в несколько десятков кораблей. Впрочем, доставлять подобное удовольствие, как сдача корабля, своему противнику капитан Коттон не стал и, даже не дожидаясь истечения 24 часов, после которых он был обязан покинуть нейтральный порт, интернировал наполовину выгоревший лайнер и весь свой экипаж в Фор-де-Франс. Пусть "Харвард" все же оказался потерян для американского флота, но для самой Америки, в победе которой офицер нисколько не сомневался, один из лучших лайнеров страны был бы сохранен. Во всяком случае, ему очень хотелось верить, что в будущем отремонтировать лайнер выйдет все же дешевле, нежели построить новый.
Стоило отметить, что столь легкая победа в первом же столкновении с противником немало воодушевила экипажи всех испанских кораблей. Как ни крути, а многие матросы, да и офицеры, уходя к американским берегам, даже несмотря на полученное подкрепление, не теплили себя надеждой на благополучный исход войны. Слишком далеко от метрополии, слишком далеко от основных баз им выпала доля сражаться. Да и противника никак нельзя было назвать слабым. Наоборот, те, кто имел относительно полное представление о составе флота САСШ, прекрасно понимали, что именно американцы будут задавать темп в будущем вальсе смерти. Но первый триумф, а также последовавшие за ним новости, добравшиеся сюда аж от самых Филиппин, заставили по новой оценить свои шансы на успех.
Естественно, в том, что при противостоянии огромного крейсера и слабо вооруженного лайнера, победу одержал первый, не было ничего экстраординарного. Наоборот, результат был предрешен изначально. Что, тем не менее, нисколько не принижало успех экипажа "Эмперадора Карлоса V". А вот вести о разгроме американцев в Манильском заливе, вызвали на эскадре натуральный фурор. Подробности, к величайшему сожалению, в далекой французской колонии никто не знал. Но даже сам факт потери противником в прошедшем уже давно и далеко отсюда бое нескольких крейсеров, неизменно грел душу и вселял надежду. Ведь если даже столь скромные силы, коими обладал контр-адмирал Монтехо, смогли дать противнику достойный отпор, многократно превышающий его эскадру флот обязан был продемонстрировать куда лучшие результаты! Правда, кроме новостей, добыть в Фор-де-Франс, что-либо не оказалось возможным. На эскадре попросту не имелось столько средств, чтобы оплатить бункеровку всех требовавших пополнения угольных ям кораблей, а отгружать в долг французы наотрез отказались. То же самое было с продовольствием. Более того, испанцев предупредили о необходимости покинуть французские территориальные воды по истечении 24 часов, так что даже пополнить запас с идущих с эскадрой угольщиков не представлялось возможным. Сперва, требовалось добраться до своего ближайшего порта, где уже спокойно можно было забункероваться и отдав последние приказы капитанам вспомогательных крейсеров, отправить тех в свободную охоту. Потому за сутки, что пришлось ждать интернирования американцев, лишь русский крейсер "Светлана" смог принять на борт две сотни тонн угля, благо топливо русским и за деньги, французы согласились предоставить с превеликим удовольствием. Мог бы принять и больше, но скорость погрузки проводившейся вручную не позволила заполнить бункеры до краев. По истечении 24 часов "Светлана" отдала швартовые и устремилась вслед уходящей к Пуэрто-Рико испанской эскадре.
Сантьяго-де-Куба - единственный хоть как-то оборудованный глубоководный порт в восточной части Кубы некогда стал той мышеловкой, куда контр-адмирал Сервера сумел довести свою эскадру, где она, по сути, и нашла свой конец. Но если в тот раз он стал результатом вынужденного выбора, сделанного в силу многочисленных сложившихся неприятных обстоятельств, то сейчас этот слабо оборудованный порт, имевший всего один узкий выход, оказался под завязку забит боевыми кораблями целенаправленно. Впрочем, в этот раз он также стал неким компромиссом из желаний самого контр-адмирала и потребностей его страны. Если бы не сильная ограниченность Испании в средствах, а соответственно и во времени, он сам ни за что не сунулся бы к Кубе в поисках генерального сражения. О нет! Сам Сервера, как и русский монарх, полагал наилучшей тактикой в войне с САСШ экономическую блокаду, для чего идеально подходили бы три его броненосных крейсера, сохрани они те характеристики, что и при спуске на воду. Будь его воля, и броненосцы не покинули бы берегов Пуэрто-Рико, защищая базу, откуда должны были выходить на охоту его крейсера, что попросту парализовали бы всякую торговлю САСШ в Атлантике. Но время, изношенность машин, отсутствие достаточного количества угля и провизии диктовали ему иные правила игры. Потому, проведя неделю в Сан-Хуане, где эскадра в тишине и спокойствии привела себя в порядок после длительного перехода, и отпустив на свободную охоту практически всю свору вспомогательных крейсеров во главе с "Эмперадор Карлос V", за исключением тех, что несли в своих трюмах уголь для эскадры, провизию, запасной боекомплект и орудия, главные силы испанского флота, не встречая кораблей под американским флагом, спокойно дошли до Кубы. Но следовать в Гавану, как того требовал маршал Бланко, и, соответственно, поступать в его распоряжение, контр-адмирал совершенно не собирался. Пусть у него не имелось обширного опыта ведения боевых действий, но в отличие от армейского командования, способного думать только о необходимости защиты столицы от многочисленных угроз, командующий эскадрой прекрасно понимал, что как раз в Гаване появляться его кораблям было смерти подобно. Все же именно там противник имел огромное преимущество, связанное с очень близким расположением своей военно-морской базы, что, естественно, способствовало серьезному облегчению обслуживания и снабжения кораблей. А вот здесь, за сотни миль от базы, американцы уже имели куда меньше шансов в течение продолжительного времени поддерживать собственную боеготовность на высоком уровне. Да и возможностей добраться поврежденному кораблю до своей земли, имелось заметно меньшие. Еще находясь в Испании, Сервера имел далеко не один разговор с русским контр-адмиралом Макаровым. И пусть последний тоже фактически не имел опыта эскадренных сражений, но не даром именно им в последние годы русские затыкали все политические дыры, где требовалось побряцать орудиями большого калибра. Да и продолжительное общение с рядом бывших офицеров русского флота весьма благосклонно повлияло на того в плане свежего взгляда на ведение современного морского боя. Потому, когда мысли обоих контр-адмиралов полностью сошлись, Сервера окончательно утвердился в собственной правоте.
