Опять выдала длинное и землистое:
– Ро-о-о-о-о-о-о-о… – И напряглась так сильно, что на ее тощей дряблой шее выступили синие жилы, а потом обмякла, потеряв сознание.
– Сейчас, сейчас… потерпите. – Стас снова просунул руку ей под колени, вторую подложил под лопатки и поднял с пола.
Женщина оказалась на удивление легкой, будто в ней не было костей и мышц, словно она состояла из кожи и воздуха.
Стас уже донес учительницу до двери, но та внезапно захлопнулась у него перед носом. Послышался щелчок замка.
– Вот черт. – Стас поморщился.
Вдруг он почувствовал, что женщина на его руках с каждой секундой становится все тяжелее, что ее мышцы напрягаются, наливаются силой. Понимая, что еле держит свою ношу, он поспешил к учительскому столу и аккуратно положил на него женщину.
Только сейчас он заметил, что на столе лежат три странного вида фигурки, сделанные из веток и обвязанные толстыми пеньковыми нитками. Да он бы не придал этому мусору значения, если бы фигурки вдруг не затрещали, противно и громко.
Стас смахнул безделушки со стола на пол. Треск прекратился.
– Альбина Викторовна, – пробормотал он, наклоняясь к лицу женщины. – Я позову на помощь… потерпите… потерпите еще немного, ладно?
Он рванул к выходу.
Если даже по какой-то немыслимой причине замок закрылся, Стас готов был выбить дверь. Он не раз это делал в своей не такой уж далекой бурной юности.
Худшие опасения оправдались: кабинет был заперт. Стас отошел на шаг, примеряясь, куда бить ногой, но тут…
…кто-то дотронулся до его плеча.
Дотронулся осторожно, словно извиняясь.
Стас оцепенел, перестав дышать. За спиной раздалось скрипучее:
– Ро-о-о-о-о-о…
Стаса бросило в холод. Он медленно обернулся.
Рядом стояла учительница, та самая, что только что лежала без сознания на столе. Ее прическа выглядела идеальной, розовый шарф был завязан на шее витиеватым узлом, исчезли сизые отметины под глазами, оставленные тушью для ресниц, на губах багровела помада.
– Кто вы? – спросила она совершенно спокойно. – Что вы здесь делаете? Что происходит?
– Вам… – Стас сглотнул, – вам было плохо.
Женщина кивнула.
– Эпилепсия. Я не всегда могу предугадать приступ, порой падаю и пугаю людей вокруг. Извините.
– Дверь захлопнулась, а я хотел выбить замок, – кое-как справляясь с дрожью в голосе, пояснил Стас. – Идет эвакуация. Не учения… настоящая эвакуация…
Альбина Викторовна выставила изящную маленькую ладонь.
– Не нужно ничего выбивать. Что за дурость? У меня есть ключ. – Она прошла к столу, выдвинула верхний ящик. Через мгновение в ее руке звякнула связка ключей. – Вот и все дела.
Стас ошарашенно наблюдал, как женщина шагает мимо него к двери, открывает замок и преспокойно выходит в коридор.
Он поспешил следом.
– Простите, Альбина Викторовна, вы не могли бы мне помочь, раз я тут… вот так… – Собственный голос показался ему слишком робким. Стас прокашлялся и добавил в слова больше уверенности. – Это важно и срочно.
Женщина не остановилась, но посмотрела на него через плечо.
– Важно и срочно? И что вам надо? – Она быстро начала спускаться вниз по лестнице.
– Это касается вашей бывшей ученицы.
– Молодой человек, – сказала женщина с капризными нотками в голосе, – я не могу помнить всех своих учеников. За сорок лет работы я обучала сотни детей.
– Но эту девочку вы должны помнить. – Стас догнал ее уже на пролете второго этажа и поравнялся. – Не каждый день ваши ученики пропадают без вести, верно?
Сработало. Альбина Викторовна остановилась.
– Без вести?
Стас кивнул и достал из заднего кармана уже успевшие измяться фотографии. Подал ту, где Полина и Костя сидят на скамейке во дворе.
– Вот эта девочка. Полина Михайлова. Она пропала тридцать лет назад.
Женщина взяла фотографию, всмотрелась в нее.
– Почему вы обратились именно ко мне? – спросила она, нахмурившись.
– Полина упоминала вас как любимую учительницу.
Альбина Викторовна подняла на Стаса глаза, полные искреннего удивления.
– Правда? – Она пожала худыми плечами. – Полину я помню. Девочка любила читать, грамотно писала, образно, литературно. Когда она пропала, ко мне приезжали и журналисты, и следователи. Но я ничего не знаю об этом деле, мне неизвестно, что с бедной девочкой могло случиться. И тут вы… столько лет прошло… Мне нечего вам сказать. – Она скользнула безразличным взглядом по фотографии, отдала ее Стасу и зашагала вниз, на первый этаж.
– А мальчик? – Стас снова с ней поравнялся. – Его вы не узнаете? Он учился в этой школе?
Вопрос учительницу рассердил.
– Я же вам говорю, я не могу помнить всех учеников! – Женщина вскинула голову, но не остановилась. Пока она шла по коридору к фойе, ее туфли издавали ровный глухой стук.
– Значит, не помните? – напирал Стас.
– Мальчика помню, – ответила Альбина Викторовна, снисходительно и с неуместным благородством. – Правда, не знаю, как его зовут, он у нас не учился, но постоянно… хм… бродил возле ворот. Внутрь-то просто так не зайдешь. Его бабушка здесь работала, вахтером. Видимо, тут он и познакомился с Полиной. Судя по фото, они дружили.
Стас ощутил нетерпение: кажется, он нашел ниточку, которая могла бы привести его к Косте.
– А эта бабушка… вы помните ее фамилию?
Уже в фойе Альбина Викторовна остановилась. Внимательно посмотрела на Стаса.
– Нет, не помню. Я не обязана помнить фамилии всех работников нашего интерната.
Она раздавила надежду, которую сама же и подарила. Стас вздохнул.
– Ясно, понял. Вы ничего помнить не обязаны.
Женщина усмехнулась.
– Не обязана. Вот вы помните, как зовут вашего первого учителя?
– Анна Федоровна, – без запинки выдал Стас, даже не задумываясь: имя первого учителя забыть невозможно.
Женщина вскинула тонкие аккуратные брови.
– Неужели? Ну надо же. Что ж… – Она ненадолго задумалась. – Я, конечно, не помню фамилии нашей вахтерши, но знаю, где она жила. Она умерла пару лет назад, а нас, как ее коллег, пригласили на поминальный обед ее родственники. Я помню адрес. Тут недалеко, через дорогу, на Маяковского. Желтый дом с колоннами, старый. Он на Маяковского один такой. И подъезд там один, не ошибетесь. Знаете этот дом? Он заметен издалека, его даже отсюда видно, с парадного крыльца.
Стас слышал об этом доме впервые, но кивнул.
