Стас снова с изумлением посмотрел на Марьяну.
– Украла? Ты?
– А что? Не все же тебе законы нарушать.
– Ты на нее плохо влияешь, Платов, – хмыкнул Роберт. – Как давно вы общаетесь?
– Сутки, – ответила Марьяна.
– Сутки? – вытаращился на нее Роберт. – И ты уже воруешь? Помню, Платов в детстве приворовывал. Не для того, чтобы получить вещь, а для того, чтобы убедиться, что он сможет ее стащить, потом вернуть на место, и никто не заметит, как он это сделал. Тренировал криминальные навыки. Он бы мог работать щипачом-карманником.
– Так… ладно, Роб. – Стас вздохнул (Роберт мог бы и утаить некоторые подробности жизни Стаса в одиннадцатилетнем возрасте). – Давайте серьезно. Мари, покажи все, что ты сняла на телефон. Посмотрим, что это за символы.
Марьяна достала из сумочки телефон, открыла галерею снимков.
– Дай-ка сюда, – попросил Роберт. – Платов ведет машину. Если он увидит рисунки той бабки-сатанистки, то его хватит удар, и мы разобьемся.
Он забрал телефон из рук Марьяны и принялся комментировать каждый снимок.
– Ну… тут, например, вполне незлобная звезда Давида, а здесь – уже знакомый нам циркумпункт, тоже, кстати, знак безобидный. Солярный знак, символ тайного масонского общества, золота и еще много чего. А тут огонь в сосуде… не помню точно, из какой религии, но тоже символ защиты и силы. А вот тут… да… тут уже хуже. Бабулька явно была помешана на темной магии и демонологии. Похоже, это сигилы из Лемегетона.
– Чего? – не понял Стас и переглянулся с Марьяной.
Ее лицо стало бледнее, чем минуту назад.
– Эх, ребята… – В голосе Роберта засквозила неприкрытая тревога. – Порой я жалею, что стал археологом и изучал всю эту хрень вроде символики древних религий и верований. И этого неугомонного царя Соломона, мать его.
– Не ной, Роб. Лучше скажи, что за… сигилы… или как их?
– Лемегетон – это другое название «Малого ключа Соломона», гримуара о демонах. А сигилы – это печати демонов, знаки, которые рисовались для их вызова и управления ими.
– Но это же все неправда, Роб, – покачала головой Марьяна. – Эти символы… это просто нарисованные знаки, не имеющие в себе никакой силы. Мы живем в двадцать первом веке, в век цифровых технологий, и поэтому…
Роберт шумно вздохнул.
– Ты это той бабке с наклонностями сатанистки расскажи, которая всю эту хрень рисовала. У меня ощущение, что она собирала все символы, какие только могла найти. Без преувеличения, все. Ладно… дай мне тот вкладыш, что ты стащила, начинающая воровка.
Марьяна полезла в сумочку и подала Роберту сложенный вдвое желтоватый лист.
– И что это? – забормотал он. – Посмотрим… Ох, мать вашу…
– Что там, Роб? – забеспокоился Стас.
– Ну надо же… никогда бы не подумал, что увижу такое… но, кажется, это схема… древней могилы… дахмы, или «башни молчания». Черт… я видел такое на фотографиях Йезда и Мумбаи, когда мы изучали религиозные обряды зороастрийцев.
Услышав слово «башня», Стас замер.
«Не попади в их Башню», – предупреждала Позднякова, учительница из интерната для слабослышащих.
«Теперь это наш общий ад! Наша общая Башня!» – кричало существо из-под простыни еще тогда, пару дней назад, когда Стас впервые увидел Полину.
Он перестроился вправо и остановился на гравийной обочине трассы. Мимо на высокой скорости проносились легковушки, грузовики, фуры.
– Стас, почему ты остановился? – встревожилась Марьяна.
Он заглушил мотор и обернулся на Роберта.
– Что за башня такая?
Друг молча подал листок Стасу. На нем схематично изображалось сооружение, напоминающее большой кирпичный колодец с дверным проемом в основании. Сверху, почти на уровне высоты стен, располагалась площадка, а посередине – углубление-колодец. Вот и все, что было на листке.
Стас никогда не сталкивался с подобными сооружениями.
– И для чего она нужна? – нахмурился он.
Неожиданно Марьяна обхватила его запястье, с ужасом посмотрела в глаза. Ее пальцы показались Стасу чересчур влажными и горячими, будто у девушки поднялась температура.
– Стас… я ее уже видела… видела эту башню. На рисунках в альбоме Ольги Стефановны. Только наверху, на крыше башни, лежали…
– …трупы, – закончил за Марьяну Роберт. Кажется, ему стало доставлять удовольствие демонстрировать знания. За линзами очков сверкнули его полные гордости и триумфа глаза. – Это такой обряд погребения, его практиковали в Средней Азии с древних времен. Мертвые тела не сжигали и не хоронили в земле, чтобы не осквернять природу, а выставляли на крышах вот таких башен. Привязывали трупы к площадке и оставляли на съедение птицам-стервятникам. А потом обглоданные кости сметали в колодец. Это вроде как некрополь, башня-некрополь, если можно так выразиться.
Марьяна сжала запястье Стаса сильнее, сама этого не замечая, и побледнела.
– Мне не нравится вся эта история, – поник Роберт.
– Жутко, конечно, – хмыкнул Стас, посмотрев сначала на Марьяну, потом на Роберта. – Но это было в Средней Азии. Мы тут при чем? При чем тут бабка Кости Демьянова? При чем тут Леногорск? – Он пытался скрыть напряжение за беспечностью. Кивнул на свою руку. – Марьяна, ты мне запястье переломишь. Тебе необходимо успокоиться. Всем нам необходимо успокоиться. Давайте так: символы и башни – всего лишь рисунки старой женщины, которая страдала болезнью Паркинсона. Мы к этому не имеем отношения. Мало ли что она рисовала? Может, она изучала древний религиозный бред, как ты, Роб? А может, у нее была еще и деменция или старческий маразм? Итак, мы ищем того, кто виновен в смерти Полины. И это все. Все. О'кей?
Марьяна и Роберт промолчали.
Девушка разжала пальцы, но кожа Стаса еще пару минут хранила жар и красноватые следы от ее панической хватки.
Он смял листок с рисунком «башни молчания», сунул его в бардачок и завел мотор.
– Итак, все в порядке?
– В порядке, – выдавила Марьяна, устраиваясь удобнее в пассажирском кресле и отворачиваясь в окно.
– В порядке, Бэтмен, – буркнул Роберт с заднего сиденья. – Полетели дальше.
Все сделали вид, что им не страшно и трупы в альбомах, древние символы и погребальные башни никак не влияют на их настроение и боевой дух.
* * *
Полчаса спустя они остановились перед закрытым железнодорожным переездом. Рядом, в километре, виднелись одноэтажные дома и огороженные почерневшими заборами дворы, возвышался цементный завод, вдоль дороги тянулись трубы теплотрассы, серели шиферные крыши всевозможных складов, гаражей и котельных.
Роберт неожиданно объявил о том, что хочет проветриться.
