Внутри Стаса все похолодело. Он оцепенел, не зная, что делать дальше.
На него смотрел убийца Полины Михайловой, в его грудь упиралось ружье двенадцатого калибра, рядом, в ста метрах, бурлила река и плескалась рыба. Наверняка не нашлось бы места удачней для столь глупой смерти.
– Я всего лишь хотел, чтобы она закричала, понимаешь? – забормотал Константин Михайлович. – Понимаешь? Хотел ее напугать… хотел найти тот моток веревки, чтобы вытащить ее. Хотел вытащить ее, понимаешь? Хотел сделать это сразу же, как только она туда упала. Я искал… ехал по трассе, и машина… меня сбила машина. Это чертова машина! – Руки мужчины затряслись. – Я потерял память, свою чертову память. Я забыл, что оставил ее там… там, в темноте, там, в страхе, в холоде, в воде… Господи, господи… Пол… Она ведь не могла кричать, чтобы позвать на помощь, она не могла позвать на помощь… Она умерла молча. Молча. Господи. Она так и не закричала. Она никогда бы не смогла закричать, но почему я только сейчас это понял?..
Ружье сильнее вдавилось меж ребер Стаса, металл ствола уже порядком нагрелся от его кожи, а он продолжал выслушивать чудовищные откровения рыболова и не шевелился. В это время «Электроника» все скрежетала и скрежетала.
Потом скрежет стих, наступила внезапная и длительная тишина, и по ушам ударил гипнотический шепот:
«Забери его сердце… забери его сердце… забери его сердце…»
Услышав его, мужчина вдруг осклабился, его глаза заполонила сизая темень.
– Ну что? – прошептал он. – Готов умереть?
Стас сделал судорожный вдох.
И тут на его глаза легли теплые ладони, прикрыли веки. Кто-то легонько прижался к его спине и принялся напевать вполголоса, будто мурлыкал колыбельную:
– La-a-a-acrimosa di-i-ies illa…
Стас узнал голос Марьяны, и с ног до головы его прошиб мороз.
– Что вы делаете? – послышался озадаченный голос Константина Михайловича.
Ладони продолжали закрывать Стасу глаза, а он стоял как истукан, не смея дернуться. Среди запахов травы и речного тумана он уловил тонкий ванильный аромат – так пахли руки девушки.
– Пою, – прошептал голос Марьяны рядом с его ухом. – Я пою. Что в этом необычного?
– Не понимаю… зачем?
– А не надо понимать! – прорычал где-то поодаль Роберт.
Раздался выстрел.
Ладони Марьяны скользнули Стасу на плечи, и девушка толкнула его на землю. Он успел разглядеть только собственные, выставленные вперед руки и то, что летит лицом прямо в газон. Он плюхнулся на живот, сверху на его спину упала Марьяна.
Девушка тут же откатилась в сторону. Стас приподнялся на локте, выискивая глазами рыболова с ружьем.
– Все в порядке! – оповестил Роберт. – Ружье у меня.
Стас поднялся и подал руку Марьяне.
Их глазам предстала странная, но обнадеживающая картина: Константин Михайлович, заплаканный и сникший, стоит под конвоем Роберта, похожего на спецназовца, с ружьем в руках.
Мужчина посмотрел на Стаса, закрыл ладонями лицо и тяжело засопел.
Потом его руки упали вдоль тела, и он направился к дому. Его взгляд опустел. Казалось, человек, полчаса назад улыбающийся своим детям, вдруг умер. Умер его дух, а тело осталось и теперь шло по тому единственному маршруту, который помнили ноги: по тропинке, устланной тротуарной плиткой, мимо газона и розовых кустов, к крыльцу.
Он открыл входную дверь и скрылся в доме.
Стас, Марьяна и Роберт проводили его взглядами. Как только дверь за мужчиной закрылась, Стас схватился за лоб и выдохнул.
– Это было потрясающе, – поблагодарил он тихо. Посмотрел на Марьяну. – Откуда ты знаешь слова из «Реквиема»?
– Какого «Реквиема»? – нахмурилась Марьяна.
– Который ты пела.
– Платов, ты бредишь. Я ничего не пела. Я закрыла ладонями твои глаза, чтобы отвлечь рыболова, пока Роб крался к нему с другой стороны. Просто я читала, что иногда так делают спасатели: они отвлекают человека, к примеру, пытающегося покончить с собой, очень странным поступком, неуместным, глупым, абсурдным. Ну… я не придумала ничего абсурднее, чем закрыть руками твои глаза. Но я не пела.
Стас непонимающе уставился на девушку. Ему не могло показаться, ну, не могло, потому что он отчетливо слышал за спиной голос… но Марьяны ли голос… или Полины? В голову закрались сомнения.
Пока он приходил в себя, в очередной раз пытаясь понять, не сошел ли с ума, девушка с гневом прошептала:
– Он чуть не пристрелил тебя! И признался в убийстве. Вы слышали? Он признался в убийстве и должен ответить.
Она ринулась в дом, но Стас догнал ее и преградил путь.
– Нет, мы не будем его трогать.
– Что? – Марьяна вытаращилась на него как на умалишенного.
– Стас, ты о чем, вообще? – Роберт остановился рядом с Марьяной и тоже уставился на Стаса, как на человека, который нуждается либо в помощи психиатра, либо в ударе по голове.
– По какой-то причине Полина его не видит, она не может его найти. – Стас старался говорить уверенно и внятно, но выходило наоборот: сумбурно и не слишком убедительно. Но он все равно говорил. – И если мы приведем его к Полине, она убьет его мгновенно. Вы же понимаете, что ему не жить? А что будет с его детьми? Вы знаете, что с ними будет? Их вернут обратно, откуда забрали. От нашего решения зависит их судьба.
Марьяна засопела, сдерживая злость. Спиральки ее мелких кудрей словно приподнялись, запружинили и наэлектризовались.
– Ты предлагаешь нам выбирать: лишить жизни его или лишить жизни нас? Вот это поворот. Тебе его жалко стало? А ничего, что он убийца? Если бы не он, моя тетя была бы сейчас жива. Это ничего, да?
Роберт постучал костяшками пальцев себе по виску.
– Платов, ты предлагаешь нам самоубийство. Мы у цели, а ты говоришь, что надо просто взять и уйти. Так, что ли? А про нас ты подумал? Полина нас заживо сожрет. Ты же сам видел, на что она способна.
– Полина его убьет, – повторил Стас.
– Да это и понятно! Лично я только рад буду! – заорал Роберт, оттолкнул Стаса и направился в дом.
– Если ты туда зайдешь, я сверну тебе шею, Роб, – пригрозил Стас. – Сверну твою гребаную шею, ты услышал меня?
– Стас, что ты несешь? – ахнула Марьяна. – Какая муха тебя укусила?
Роберт замер на полпути к крыльцу и обернулся.
– Ты мне угрожаешь? – Он усмехнулся и твердым шагом пошел на Стаса. Его очки зловеще блеснули в свете прожектора. – Я все ждал, когда же на сцену выйдет истинный Стас Платов. Злобный псих и социопат, кидающийся на все живое. За что? А просто так! Потому что ему в голову стрельнуло. Я до сих пор вспоминаю, как ты на моего дядьку накинулся… вцепился в него, чуть не задушил. И вот опять. Ты больше ничего и не умеешь, только всех ненавидеть. Шею, значит, мне свернешь? Ну, попробуй. Сил-то хватит, доходяга?
