– Не знаю…
– У вас талант, Мэй! И будет грехом его загубить.
Вера Данте в меня была мучительной. И все же…
– Давайте сделаем так: дадим объявление в «Вестнике». Мы напечатаем один из этих рисунков, чтобы показать всем, что вы умеете. Как назовете свою фирму?
– Если я это сделаю, Салливаны узнают, что я жива, – возразила я.
Данте заглянул мне в глаза:
– Они и так это узнают, если я напишу статьи. Они это узнают, когда вы заберете свое наследство. Как долго вы собираетесь прятаться?
– Пока вы не опубликуете мою историю, пока я не верну свое состояние, я не могу рисковать. Иначе они меня найдут. Они наняли частного детектива. Как только я размещу в газете объявление, они сразу узнают, где я.
– Мы попросим присылать заявки на адрес газеты.
– Тогда Эллис догадается, что вы приложили к этому руку. А он знает, где вас найти. Он же знает, кто такой Альфонс Бандерснитч.
– Эллиса я возьму на себя.
– Но он теперь в родстве с Салливанами, а вы не знаете их так, как знаю я.
– Нет, я знаю их лучше вас. Они не такие умные, как мы в паре. Они не отыщут вас здесь.
– Нет, – уперлась я. – Пока не время.
Данте стиснул зубы:
– Ладно. Как вам угодно.
Я попыталась объяснить ему:
– Если они меня найдут, я исчезну.
– Не исчезнете! Я не позволю. Я буду вас искать. Вас будет искать весь город.
Какой решимостью он пылал! Какую преданность выказывал. Но мне не следовало поддаваться теплоте, согревшей на минуту сердце.
– По крайней мере, в этот раз меня кто-то будет искать… Мне было бы легче сносить все тяготы и унижения в Блессингтоне, если бы я знала, что меня кто-то ищет.
Несколько секунд Данте молчал. А затем произнес охрипшим голосом:
– Простите меня, Мэй. Простите за все.
– На вас вины нет.
– Все равно, простите! Если бы я знал! Если бы догадался! Я бы сделал все, чтобы положить конец вашим мучениям.
Эти слова пробудили во мне сильное желание, которого я не ожидала. И снова – ту странную потребность находиться с ним рядом, касаться его. Со смерти матушки обо мне никто по-настоящему не заботился. И в этот момент одиночество, которое я испытывала после ее кончины, одиночество, которое мне скрашивали Голди и дядя (в чем я себя убеждала), это одиночество захлестнуло меня такой сильной волной, что я вскочила и отошла в сторону. Я не смогла остаться на месте. И не смогла посмотреть на Данте. Я испугалась, что расплачусь, если это сделаю.
Глава двадцать восьмая
Неделей позже, когда я в очередной раз встретилась с Шин, она закатала рукав и показала мне синяки на запястье. Но ее голос звучал триумфально:
– После землетрясения опиума нет, и ее мучают ночные кошмары. Ей сейчас хуже, чем когда-либо.
– Это Голди тебя так? – ужаснулась я.
– Она страдает. И не сознает своей силы. – Застегнув манжету, Шин еле заметно улыбнулась. – Все нормально, мисс Мэй. Это стоит того, чтобы увидеть Голди в таком состоянии. Мистеру Салливану в эти дни не до проблем дочери. Китайцы разочарованы. Они потребовали у губернатора разрешения на митинг, и тот его разрешил благодаря статьям в газете. Мистер Руф сильно озабочен этим, потому что у него нет влияния на губернатора, и он не прислушивается к мистеру Салливану, а мистер Салливан не слушает жалоб дочери.
Статьи Данте сработали! Планам дяди на Чайнатаун не суждено было сбыться. Я представила себе его реакцию и испытала удовлетворение. Но этого было недостаточно. Совсем недостаточно.
– А как там мистер Фарж?
– Он… в печали. Невероятно расстроен. Ничто его не радует. Они все время ссорятся.
– Хорошо, – хмыкнула я.
– Мисс Мэй, я должна вам рассказать еще кое-что, – продолжила Шин. – Вчера вечером к мистеру Салливану приходил гость. Мистер Олрикс.
– Мистер… Стивен Олрикс? Бывший жених Голди? Зачем ему понадобилась встреча с дядей Джонни? Он виделся с Голди?
Лицо Шин стало мрачным:
– Нет. Он общался с вашим дядей. Говорили они тихо. А потом начали ругаться. Оба были очень сердиты.
Новость вызвала у меня недоумение. И беспокойство тоже. Я полагала, что Стивен Олрикс не желал иметь ничего общего с Салливанами. Зачем же он пожаловал в Ноб-Хилл? И из-за чего ссорился с дядей?
Конечно, я отсутствовала долго. За это время все могло измениться. Быть может, у дяди и Олрикса появились совместные дела.
– Ты не расслышала ничего из того, что они говорили?
– Нет. Но весь остаток дня мистер Салливан не находил себе места.
– Что ж… – глубоко вздохнула я. – Спрошу у Данте. Может, ему что-то известно. Будь осторожна, Шин! Пожалуйста! И… не позволяй Голди распускать руки. Она не имеет права.
– Все почти закончилось. Я выполняю свою часть уговора, мисс Мэй. И верю, что вы выполняете свою.
Груз обязательств и ответственности за другого человека снова придавил мне плечи. Все шло по плану, и мне следовало быть довольной. Но встреча дяди и Стивена Олрикса встревожила меня. Интуитивно я почувствовала: причина была очень важной, и мне следует ее узнать. Покрутив пальцами пуговицу от дядиного жилета, я пошагала назад, к дому Данте.
Не прошла я и нескольких кварталов, как у моего плеча пролетела ярко-синяя канарейка. Пролетела так близко, что едва не зацепила меня крылом. Это был знак! Предупреждение свыше! А как иначе я могла его расценить, если, отвлекшись благодаря птице от своих мыслей и обернувшись, я увидела за своей спиной человека. Люди были, конечно, повсюду. Но этот мужчина шагал нарочито небрежно – слишком небрежно. Да еще и с огромным интересом рассматривал полуобвалившуюся кирпичную стену. Таких стен на улицах города теперь было множество. И то, как незнакомец изучал именно эту стену, показалось мне странным. Но разглядеть его лицо я не смогла – его скрывала тень шляпы.
Вряд ли кто-то мог меня узнать. И этот мужчина, наверное, был просто неравнодушен к кирпичным стенам. У каждого свои странности… Но мурашки на моей коже убеждали меня в обратном. А я уже поняла: игнорировать свои инстинктивные предчувствия не следует, какими бы глупыми они ни казались.
Я отвернулась, сделав вид, что не обратила на незнакомца никакого внимания. Я постаралась не показать ему, что заметила слежку. Но на углу я резко свернула и поспешила зайти за угол следующего здания. Мои блуждания по городу в последние дни развили у меня крысиную сноровку избегать опасности. Увидев упавшую дымовую трубу, я заползла внутрь и замерла в ожидании.
Незнакомец действительно преследовал меня. Я не ошиблась. Он свернул за угол на улицу, где была я, заколебался, поискал меня глазами и, развернувшись, вернулся на то место, где меня потерял. Я не вылезла из своего укрытия, а, скрючившись в жутко неудобной позе, просидела в нем до конца дня. И лишь когда стало смеркаться, я выползла наружу и окольными путями добрела до дома Данте. На это у меня ушел почти час. Заходить в дом через парадную дверь я тоже не решилась. Приблизившись к заднему входу, я постояла там еще минут пятнадцать. И, убедившись в отсутствии преследователя, зашла внутрь.
