– Что такое Совбез? – Птенчик явно увлекался геополитикой и, видимо, сидя в Центральной тюрьме столицы Бамако, много думал на темы политической географии. – В Индии, например, народу живет больше, чем в России, США, Британии, Франции вместе взятых, однако в Совете Безопасности индийцев нет! Когда сюда ко мне, в Сахару, устремится русская и американская IT-молодежь, Совбезу придется к нам прислушаться…
Глаза наконец-то привыкли к кромешной тьме. Она сориентировалась и теперь увидела то, что хотела увидеть. Орел настолько увлекся, что жестикулировал обеими руками. Меч лежал сбоку от него.
– Индусов ведь тоже надо пригласить, правильно? – спросила девушка. И, не дожидаясь ответа, бросила свои брюки карго с тяжелой кожаной портупеей туда, где угадывалась голова психопата.
Ее расчет был прост: птенчик непроизвольно схватится за лицо, а не за лежащий на земле меч-такубу.
7
Моджахед
– Ассаламу алейкум! – раздался чей-то приглушенный крик прямо перед входом в бедуинскую палатку. – Только не стреляйте, братья!
Съемная круговая ограда, служившая дверью и одновременно утеплявшая шатер зимой, отодвинулась, и сразу бешено завыли братья Номмо. Неизвестный залез внутрь, рывком втащил какой-то тяжелый предмет и задвинул плетеное ограждение.
– Вот так-то… Хвала Аллаху! – с облегчением произнес он низким голосом и включил мощный электрический фонарь.
Сначала луч света упал на неподвижное тело Орла, залитое кровью с ног до головы, затем на полуголую девицу, сидевшую на корточках и пытавшуюся отпереть ключом допотопные стальные наручники, которые сковывали ее запястья.
– А с воинской дисциплиной у вас тут не очень… – Ночной гость выключил фонарь и продолжил говорить мягко и сипло, словно простуженный пустынный кот: – Тебя зовут Медина, правильно? У меня в руке револьвер со взведенным курком, а рядом с тобой лежит меч-такуба. Сейчас ты расстегнешь наручники. И тебе, возможно, захочется схватиться за меч. Не делай этого. Сразу получишь пулю в лоб. Кивни, если поняла. Я вижу в темноте. Вот так, отлично… Хвала Аллаху! Хотел лишь убедиться, что ты адекватна.
Она услышала, как неизвестный завозился в темноте и уселся поудобнее. От него пахнуло пылью, сухой травой и каким-то вкусным парфюмом – гораздо вкуснее, чем пахло вокруг. Несколько минут назад она еле-еле нашла ключ в кармане Орла, но никак не могла отомкнуть наручники скользкими от крови руками, а потом сообразила, что кандалы «винтажной модели» должны открываться двумя ключами, и ей пришлось снова шарить в карманах убитого ею психопата. Она одолела крепкого молодого туарега только потому, что первой схватила рукоятку меча-такубы. Хвала Аллаху, Господу миров!
– …Медина, ты меня слышишь? Пожалуйста, пересядь на колени и подвинь такубу ко мне. Не берись за рукоятку, а просто подвинь меч… Да, вот так. Хвала Аллаху! Меня зовут Омар Хомахи, и я прибыл сюда по согласованию с вашим командующим. Ты ранена?
– Не знаю, – помолчав, ответила девушка. – Не думаю.
– Ясно. Сейчас я зажгу газовую лампу, которая находится в моем рюкзаке, а потом передам тебе банку с влажными салфетками. – Хомахи говорил успокаивающим, мурлыкающим голосом, как Антонио Бандерас в анимации «Кот в сапогах», но она не слышала, чтобы он убрал револьвер с боевого взвода.
Джихадист щелкнул пьезоподжигом портативной газовой лампы. При тусклом свете перед ней возникло яростно изрубленное ею тело, еще недавно принадлежавшее туарегскому повстанцу. Оно походило на изуродованный, перемазанный красной краской манекен, неведомым образом попавший в палатку кочевников на северной окраине пустыни Сахара. И от него сильно воняло железом, мочой и чесноком. Мертвое тело удивленно ей улыбалось – один из режущих ударов пришелся на рот.
– Медина? Да что с тобой… Ты слышишь меня?
Она кивнула.
– Вот же как тебя вышибает… Приходи в себя, – сказал Хомахи. – Хорошо… Когда ты справишься с кандалами, то наденешь штаны и ботинки, а я налью тебе кофе с кардамоном. Горячий напиток из качественного немецкого термоса. Как тебе такой план?
Лицо полевого командира до самых глаз было закрыто черной тагельмустой; в правой руке он держал револьвер Manurhin MR 73. Таким оружием обычно пользуются бойцы из Группы вмешательства французского спецназа RAID. В этот момент девушке наконец удалось расстегнуть наручники, и она молча кивнула.
– Вот и хорошо, – снова доброжелательно сказал Хомахи. – Положи ключи от наручников перед собой. А теперь расстегни куртку. У тебя есть при себе оружие? Хвала Аллаху! – Ловко действуя одной рукой, джихадист нащупал в огромном рюкзаке пластиковый контейнер с гигиеническими салфетками. – Держи… Этот парень должен был изображать телеоператора из Алжира? – Он показал револьвером на изрубленное тело. – И кстати, кто убил старика? Его отрезанная голова лежит в песке за вашей палаткой.
Она закрыла глаза и сделала дыхательное упражнение. Внутренняя дрожь не прошла, но стала слабее. Значит, прежде чем войти в шатер, джихадист, невзирая на ночную бурю, обследовал территорию лагеря. Профессионал, что и говорить.
– Как вы нас нашли? – спросила она.
– Я первый задал тебе вопрос.
– Я не убивала дядюшку Ориона.
– Ваш командующий Гали рассказал мне о тебе. Уровень подготовки примерно представляю, но, думаю, даже тебе бы не удалось отрезать голову, будучи в наручниках… Упаси нас Аллах от козней шайтана! Хотя бывает по-разному…
– Как вы нас нашли? – упрямо повторила она, словно это имело какое-то значение. Хорошо, что влажные салфетки оказались с запахом алоэ, иначе бы ее стошнило.
– У меня есть надежный мехари. Он сейчас отдыхает снаружи, у входа. И в моей голове всегда встроенный компас. Я знаю пустыню и люблю ее. А она отвечает мне взаимностью. Мне и моему ездовому верблюду. Хвала Аллаху! Я обещал тебе кофе. Держи!
[13]
Он посмотрел, как девушка аккуратными глотками пьет горячий напиток, и, видимо убедившись, что все в порядке, убрал револьвер в поясную кобуру, потом скинул теплый бедуинский плащ с капюшоном и бережно свернул его. На нем оказались традиционные штаны и рубаха из тонкой шерсти, а также крепкие ботинки из некогда желтой кожи.
– Мы сейчас вытащим труп наружу. – Воин джихада достал из необъятного рюкзака складную туристическую лопату. – Выкопаем яму, засыпать не будем. Это пустыня сделает. На все воля Аллаха!
Братья Номмо умерили ярость, штормовой ветер стих. В свете сильного электрического фонаря хаотичная песчаная взвесь казалась густым желтым туманом. Настолько густым, что, когда они оттащили тела убитых, завернув в плащи, всего на пару метров от палатки, бедуинское жилище исчезло из виду, словно придорожный оборотень гули его проглотил. Голову дядюшки Ориона, похожую на большой ком светлой грязи с черными пятнами, Омар Хомахи принес отдельно.
