– Ты зарезала родного дядю его же собственным кинжалом, – повторил он.
Адвокат Фальк-Ренне, как и она, был уроженцем арабского мира. В местной общине среди потомков древних викингов он слыл толковым юристом и активным общественником. На недавних выборах в коммунальный Совет адвокат победил под лозунгом: «За датскую идентичность с новыми лицами!» В отличие от большинства темнокожих сородичей из арабских и африканских стран, пытавшихся натурализоваться в Северной Европе, Джокуль Фальк-Ренне не носил блестящих цепей на шее и золотых печаток на пальцах. Круглый год он ездил на велосипеде (на раме было написано «Из экологически чистых материалов»), имел при себе портфель для деловых бумаг с крупной надписью «Из экокожи» и ветреной зимой не кутался в искусственную шубу, а утеплялся как настоящий скандинав с помощью дутого жилета на искусственном пуху. Жилет он надевал прямо на твидовый пиджак, а шею обматывал цветным вязаным шарфом. Вечерами адвокат часто сиживал в популярном пабе на улице, выходящей к проливу Каттегат, и мог со знанием всех деталей разложить по полочкам любую из проблем коммуны – будь то уборка мусора или прокладка интернет-кабеля под древней мостовой. Когда очередной подвыпивший датчанин в компании начинал обижаться, что адвокат никогда не поднимает с ними рюмку шнапса (и не пьет даже пива!), Джокуль Фальк-Ренне не ленился подняться из-за стола и без малейшего стеснения запевал задушевным баритоном на хорошем датском, почти без арабского акцента, гимн Королевства Дания:
Есть прекрасная земля,
Что вольно простирается буками
Вдоль соленого восточного побережья,
Вдоль соленого восточного побережья,
Переходя в холмистую местность.
Ее зовут старая Дания…
Коренные жители Королевства непременно начинали подпевать со слезами на глазах (датчане обожают свой гимн) и, конечно, прощали мусульманину непоколебимую трезвость.
После недавнего избрания в члены Совета новоис-печенный датский политик сделал попытку сблизиться с ней, «как с прекрасной соплеменницей и потрясающе талантливой коллегой», но в ответ на приглашение посидеть вечерком в ресторане на берегу уютной речки и отведать говядины с трюфелями она предложила ему сначала перестать жевать сопли. Тут следует отметить неприятную привычку адвоката громко сморкаться, при том что обильная муконазальная слизь текла у него не наружу, как у обычных людей, а в обратном направлении, то есть в глубину большого носа… В ответ Джокуль Фальк-Ренне не моргнув глазом обвинил ее в отсутствии толерантности и пообещал, что он ее неуместную грубость без последствий не оставит. Тогда на белках его круглых глаз появились красные нити, и с тех пор он держался от нее на расстоянии.
И вот шесть дней назад (за восемь дней до голосования), в семь часов утра выходя из моря, она неожиданно увидела своего политического соперника на их семейных деревянных мостках. Она удивилась и вежливо сказала: «Ассаламу алейкум». Он отозвался коротким датским приветствием Davs. Как араб, он не мог не знать, что ответ на приветствие не должен быть короче самого приветствия – это невежливо. Она принялась как обычно отжиматься от прохладного песка, а он без стеснения разглядывал ее фигуру. На следующий день, проходя мимо деревянного причала, она повела себя по-европейски и произнесла Godmorgen, но он опять буркнул короткое Davs и уставился на ее мокрый красный купальник. В последующие дни она перестала здороваться вовсе и, проходя мимо деревянного причала, боролась с желанием крикнуть: «Эй, а ты не боишься обвинения в преследовании?» Но молчала, поскольку решила, станет бургомистром коммуны в самом прекрасном закоулке Королевства Дании без всякого хайпа, одержит безукоризненно чистую победу.
– Твоя болтовня, адвокат, далека от реальности, поскольку… – произнесла она медленно, желая выгадать время, и поднялась с песка.
Он ее перебил:
– А еще ты наверняка помнишь, такое ведь невозможно забыть, как удивился твой троюродный брат Банан, когда ты выстрелила ему в рот из винтовки в горной деревне «детей дождя»?
Он смотрел на нее круглыми глазами с редкими ресницами и молчал, возможно ожидая, что под влиянием гнева из рафинированной датчанки выползет ее настоящее боевое арабское воплощение.
– Послушай, коллега, ты наговорил тут небылиц. – Ее глаза приобрели цвет драконьей зелени. – А сам не боишься встречного обвинения в клевете и сталкинге? – Она пошла к нему по деревянным мосткам, отряхивая ладони от песка. – Обвинил меня в убийстве родственников… Решил, что можешь меня шантажировать?
Она встала в двух шагах от него, точнее над ним. Гнев действительно ухватил ее за мокрые после купания волосы. Однако политический соперник не двинулся с места. Он был спокоен. Сидел, свесив ноги в прозрачную морскую воду, и не стесняясь елозил глазами-орехами по ее длинным смуглым ногам, плоскому животу и груди в красном топе. Многокилометровая дуга песчаных дюн, убегающая за горизонт, была пустынна. Только неподалеку, на мелководье, светловолосый мужчина атлетического сложения обучал серфингу маленькую девочку. Блондин, помахав рукой, крикнул, что мечтает сделать с ними селфи для инстаграма. Еще бы ему не хотеть такую сториз! Подтянутый мужчина в гидрокостюме и стройная женщина в открытом красном купальнике – два основных претендента на пост бургомистра – рядышком на деревянном причале беседуют о чем-то в семь часов утра! Перспективные датские политики арабского происхождения, ведущие здоровый образ жизни, заработают для него много лайков.
– А что тут неправда? – Он был спокоен, даже улыбнулся. – В твоем шкафу спрятаны трупы родственников, а в моем сейфе лежит одна замечательная папочка из экокожи, а в ней вырезки из арабских газет пятнадцатилетней давности.
– Зачем мне знать про старые арабские газеты?
– А в них твои фотографии. Неважного качества, но узнать можно. Ты почти не изменилась. Хвала Аллаху!
– И что же в тех заметках?
– Ты сейчас растеряна и потому задаешь глупые вопросы. В них сказано, что капитан йеменской госбезопасности Бенфика эз-Зубейра находится в розыске за убийство родного дяди и троюродного брата.
– Это была необходимая оборона. Тогда были слушания в городском суде Саны, и с меня сняли все обвинения.
– У меня иные сведения. К тому же пострадавшая сторона, то есть твои родственники до сих пор считают по-другому.
– Мы раньше встречались с тобой в Йемене?
– Нет.
– Зачем ты приезжаешь сюда каждое утро?
– Почему бы мне не поглазеть лишний раз на красивое полуголое женское тело…
– А ты наглец, адвокат Джокуль Фальк-Ренне.
– Да.
– Твои сторонники в Совете не знают, что ты одержимый…
– Через два дня я стану бургомистром. И постепенно добьюсь запрета на открытые женские купальники на всех пляжах Ютландии, ну а пока… – Тут он сделал паузу и снова оглядел ее с ног до головы. – Ну а пока почему бы мне всласть на тебя не поглазеть?
