С момента задержания Быкова в деревне прошло чуть больше недели, но Франц даже на мгновение замер на пороге, глядя на изменившегося Сергея. Лязгнул ключ в замке, скрипнула тяжелая дверь, а заключенный лишь едва пошевелился, подняв голову только тогда, когда Александр вошел в камеру. Быстрый и внимательный взгляд Франца отметил, что у Быкова немного тряслись руки, а сам он невольно подался в сторону, когда к нему вошел посетитель. В голове Александра промелькнула мысль, что к нему уже применялись разные медицинские методы, а может быть и не только – на руках и лице были красные и черные следы.
– Сергей Быков, – окликнул он заключенного. – Сергей!
Мужчина медленно поднял голову и посмотрел почти ничего не выражающим взглядом на Франца, слегка замотав головой:
– Нет, нет, нет… – пробормотал он. – Зачем она пришла, дура… зачем… не надо было, не надо!
– Сергей, я должен тебя спросить, ты меня слышишь? – Александр повысил голос, и Быков снова перевел на него свой взгляд, темный, с искрами безумия, но еще кое-что осознающий. – У тебя была сестра, Маргарита. Она умерла. Ты знаешь, как? Ты помнишь, как она умерла?
При имени Маргариты Быков дернулся, резким движением отсел на край койки и даже поднял руки, забормотав:
– Нет, не бейте, не бейте! Я любил Риту, любил… Она моя хорошая, дурочка… Зачем пришла… не надо было… на кровь смотреть не надо было, глупая… В город побежала, побежала… Сестренка моя…
– Она пришла к тебе и увидела кровь? – продолжал спрашивать Александр, чувствуя, что в этом бормотании и есть правда. Забытый телефон в кармане исправно писал показания, и, хоть признание полусумасшедшего нельзя представить в суде, Франц уже понял, что его догадка оказалась правдой.
– Я не хотел! – закричал Быков так, что заключенные в соседних камерах застучали. – Она увидела… все увидела и побежала рассказать… А я догнал, на нашей полянке… у трех березок… я хотел ее остановить… дурочка, вырываться стала… Я не хотел, не хотел, не хотел!
Быков затрясся в рыданиях, и Александр отступил от него на шаг, осознавая услышанное. Три березы он знал: в перелеске, через который из деревни шла тропинка на междугороднее шоссе, действительно была небольшая полянка, на которой особняком стояли три березы, почти как одна. Кивнув подошедшему врачу с успокоительным и охраннику, Франц быстро вышел из камеры и поспешил обратно в Михайловку.
Когда Александр вышел за ворота следственного изолятора, охранник, молодой лейтенант, с подозрением смотрящий на Франца и его допрос, поднял трубку старого телефона и, дождавшись соединения, сказал:
– Капитан Крейде? Следователь из Михайловки допрашивал Быкова… да, только что.
Александр вышел из серого мрачного здания с тяжелым чувством. Несмотря на то, что и раньше у него были тяжелые допросы, жуткие преступления и вещи, от которых голова шла кругом, сейчас все было совершенно по-другому. Казалось бы, все получилось, и Франц должен быть доволен тем, что поездка в Москву не была напрасной, но что-то его тяготило, а что – он пока четко не представлял, и от этого становилось еще тяжелее. Простившись с Андреем, который хотел подвезти его, Александр вызвал такси, вышел у въезда в деревню и неспешным шагом направился в Михайловку, застав Карася как раз в отделении.
– Пошли, – коротко скомандовал мужчина. – И лопату захвати.
Степан, за годы совместной службы привыкший ко всякого рода приказам, подчинился, не задавая лишних вопросов, и направился вслед за молчавшим Францем в лес. Карась уже вот-вот был готов не выдержать, поинтересовавшись, куда они все-таки идут почти ночью, как Александр Константинович сам резко остановился напротив трех растущих рядом друг с другом берез и, наклонившись, стал пристально изучать растущую под ногами траву.
– Попробуй здесь, – вновь коротко приказал Франц, и Степан, теряясь в догадках, все же приступил к делу, взявшись за лопату. Примерно полчаса спустя, когда Александр испытал беспокойство, что сегодня, возможно, его теория не получит доказательств, Степан тихо окликнул своего начальника, и наклонившийся над ямой Франц почувствовал легкое головокружение.
– Маргарита… – медленно произнес мужчина, выдохнув, заставил себя все же сделать несколько снимков в качестве доказательства, а после кивнул подчиненному:
– Сделай все, что полагается. Возвращайся в отделение и сообщи нашим… Только тем, кому доверяешь, – сразу предупредил его Франц и, убедившись, что в глазах Карася сверкнуло понимание сказанных им слов, Александр отпустил его, а сам направился к себе домой. К Александре ему в таком состоянии лучше не ходить, да и глубокая ночь на дворе… Сейчас он слишком потрясен и вымотан, лучше им будет встретиться завтра, когда все немного поуляжется в голове и Франц будет способен рассказать все, сгладив углы и избегая некоторых деталей.
По дороге домой волнение от найденной погибшей девушки и практически раскрытого преступления у Александра немного улеглось, и мозг снова заработал как часы. Вот, кажется, и всё: собранные им документы изобличали Быкова, проливали свет на оба давних преступления, но пока еще не давали однозначного ответа, почему к этому делу имел такой интерес капитан Крейде. Александр достал из личного сейфа папку, сфотографировал в ней все документы и быстро отправил электронное письмо Павлу. Внутри себя Франц был абсолютно уверен, что Крейде работал с шайкой наркоторговцев, к которой принадлежал и Быков. Не хватало только пары красноречивых документов. Посмотрев еще раз на папку, Франц отнес ее на почту, туда, где стоял сейф для особых документов. Степан, да и друзья смеялись над этой идеей Александра Константиновича, но он все же настоял на своем, поставив сейф там, куда мало кто пойдет искать. Выйдя с почты на полутемную улицу, он как будто бы заметил какое-то движение, но решил оставить деревенские разборки на утро, быстро дошел до дома и, ужасно уставший после столь насыщенного дня, лег в кровать и почти сразу же заснул.
Ему снился какой-то очень красочный сон, где не было ни убийств, ни вообще преступлений, только улыбка Александры и радостный смех ее и детей. Была в этом сне и Варя, она поздравляла Алекс, а потом зазвучал красивый вальс, и девушка согласилась потанцевать с Александром. Они кружились под невероятно красивую мелодию, а потом раздался оглушительный фейерверк, с искрами и дымом…
Францу понадобилось лишь несколько секунд, чтобы проснуться и понять, что искры и дым – это вовсе не сон. Оглушительный хлопок как от выстрела говорил лишь об одном – на крыше лопнул шифер, и через несколько секунд огромный столб огня взметнулся в небо со стороны сеней и кухни, а затем – с другого угла, отрезая почти все пути выхода. Александр вскочил с кровати, со скоростью военного натянув брюки и рубашку, схватил сумку с документами и резким движением высадил раму. Посыпались осколки стекла, задевшие его плечо, ворвавшийся воздух вызвал новые всполохи огня, уже лизавшего дверь в его комнату. Александр чертыхнулся витиеватым выражением и перевалился через окно, спрыгнув в палисадник и едва успев увернуться от рухнувшей с крыши балки.
