— В Лондоне, но давно. В другой жизни.
— Точно! — Актер нацелился на него пальцем. — Тогда еще все тусовались совокупно, а не порознь…
— Поведай нам правду про март, Антоша, — уже по-свойски попросил его Макар.
— А я не помню… Это… свистят они как пууули у вискааа, — проблеял актер. — Мгновения… глюки… хрень…
— Ну, как проходило твое исцеление у шаманки, это ты помнишь? — спросил Клавдий Мамонтов.
— Как привезли меня — нет. А вот как к кровати в подвале ремнями привязывали… до смерти не забуду.
— В подвале, — перед глазами Мамонтова всплыл подвал в доме Евгении, палата-камера для буйно помешанных алкашей, обставленная аскетично. — А кто тебя привязывал? Охрана?
— Я бы их уволил сразу, сволочей. Нет — сама она, толстуха, и сожитель ее — Макс.
— Маркиз? — спросил Макар.
— Какой еще маркиз? Если он маркиз, то я граф Орлов… Макс ее — они жили вместе, и он ей помогал. Он меня скрутил, а потом еще издевался надо мной, подонок.
— Как издевался?
— Охрану тетя Женя мою спровадила. Я один у них остался в подвале привязанный. Два дня мне так худо было… А потом я очнулся. Макс спустился ко мне и бутылку водки показывает — ржет: налить тебе? Ну, я, конечно, поплыл, заскулил как пес… А он смехом залился. Не развязал меня. Я под себя там — им назло, матрас обмочил. Тогда они с тетей Женей прискакали сразу и отвязали меня. Матрас сменили. Но я уже такой был слабый… Она мне какую-то дрянь велела выпить и потом еще… И я уснул. — Актер замолк, продираясь сквозь туман алкогольных воспоминаний. — Чтобы за свои собственные деньги и такие издевательства терпеть, такую муку, такое унижение. Но мне ее порекомендовали, блин! Мол, запой купирует, мастерица своего дела, хоть и жесть практикует. Порекомендовал мужик один из Газпрома, топ-менеджер — он ее постоянный клиент, она его даже била, ремнем порола связанного за строптивость… Но из запоя вывела. Так он ее хвалил мне! Когда я, наконец, очнулся — сутки целые, наверное, прошли… я пить очень захотел. Изнывал от жажды. Заорал что есть сил. Но никто не явился. Так я встал и вскарабкался по ступенькам… идти не мог, ползком, как собака…
Макар смотрел на него и вспоминал, каким этот тип был в Лондоне, когда они очень давно в прошлой жизни встречались на закрытой вечеринке в Челси…
— Дверь не заперта. Слышу, тетя Женя по мобиле кому-то: «Да, да, мол, сейчас и приезжай, Ань, с ним, сторгуемся… Я своего отослала на целый день. У него проблемы, с долгами он запутался, дрянь такая, нам сейчас очень деньги обоим нужны». Я понял, что отчалил ее Максик куда-то, а она кого-то в гости ждет. Хотел я наверх на кухню ползком, да тут увидел на столе в подвале бутылку с водой. Они мне оставили все же. Ну, я и вернулся. Выпил всю бутылку. И на кровать снова прилег. А потом…
— И что случилось дальше? — Макар внезапно насторожился. Он вдруг почувствовал — не зря они явились к пьянице. Не напрасно раненый Клавдий Мамонтов покинул госпиталь…
— Снова мне поплохело дико. Кишки перекрутило. Я встал в туалет — в подвале санузел выгорожен, как параша тюремная… Но мне не полегчало, наоборот. Я у кровати упал на колени, и меня начало рвать. Я опять заорал что есть силы. Испугался. Дверь подвала грохнула — слышу, тетя Женя, толстуха, спускается. Кричит: «Ну, чего ты… что с тобой опять?»
Клавдий Мамонтов и Макар слушали, не перебивали.
— И голоса — женский и мужской: «Что там у вас? Что случилось?» — Актер потер переносицу пальцами. — А меня наизнанку выворачивает — конвульсии, судороги… Это я плохо помню… Потом чувствую — двое возле меня суетятся, две бабы. Тетя Женя этой другой: «Аня, подожди, так он себе голову разобьет об пол… Потом я с ним не расплачусь за травмы, исками меня закидает по судам…» И слышу — мужской голос: «Что вы делаете? Он так у вас рвотой захлебнется! Переверните его на живот!» Бабы меня стали переворачивать, но… я их рвотой испачкал, они меня отпустили. И тогда тот тип… Гость ее — он сам быстро по ступенькам сбежал, наклонился и перевернул меня на живот. А когда я блевать кончил, он меня на кровать перетащил. Тетя Женя все верещала: «Это яд из него так выходит, отрава… Анька, глянь, что водка с людьми творит!» А вторая баба ей: «Да что ты, Жень, я свою меру знаю…»
— А гость? Он что-то говорил? — спросил Клавдий Мамонтов.
— Он намочил полотенце в раковине под краном и лицо мне вытер от блевотины. Тетя Женя ему: «Ловко как вы справляетесь. Как медбрат». А он ей: «Привык, жизнь меня научила с отцом больным после химиотерапии».
Клавдий Мамонтов и Макар переглянулись.
— Как выглядел гость тети Жени, который приехал к ней вместе с ее сестрой Анной? — спросил Клавдий Мамонтов.
— С сестрой? А та баба была ее сестра? — Актер удивленно поднял выщипанные брови. — Ну да, на прислугу они оба не катили, да и на клиентов тоже. Баба пожилая, тощая… ну совсем простецкая тетка… А парень — молодой, невзрачный. Моложе меня лет на десять. Блондин в альпийском свитере.
— Они не называли его по имени? — спросил Макар, хотя они уже знали имя гостя.
— Нет. Если бы он мне не помог в подвале, я бы его даже и не запомнил. Такой незаметный, самый обычный. Лицо в прыщах, и он их, видно, сколупнул, когда брился. Но если бы не он, я бы блевотиной мог подавиться и задохнуться. И асталависта… Так что он меня, в общем-то, спас.
— Они вас оставили в подвале? — спросил Клавдий Мамонтов.
— Тетя Женя принесла снова свое фирменное пойло, впихнула в меня целую кружку. Они вернулись наверх, а я заснул. И проснулся на следующие сутки уже совершенно другим человеком. Те уехали, а Макс, подонок, вернулся.
Глава 46
Выбор
— Мы его сами возьмем, — объявил Клавдий Мамонтов. — Вперед, Макар.
Макар глянул на друга — они мчались в машине в Бронницы.
— Ты серьезно ранен. А он убил двух человек. Ему нечего терять. И как же Федор Матвеевич? — спросил он.
— Мы ему позвоним оттуда, из дома.
— Клава, Клава… — Макар растерялся, видя, насколько его друг решителен и серьезен. Отчаянная решимость… почти одержимость.
— Я его возьму. Ты меня просто подстрахуешь. Я дал маху на острове, Ева одержала там верх надо мной. — Клавдий смотрел на друга. — Но я тебе докажу сейчас.
— Что ты мне собрался доказывать?
— Неудачник и слабак не может стать бодигардом твоей семьи и твоих детей. Я же к тебе в охрану наняться хочу. Он… Зайцев-младший — мой трофей и ничей больше.
— Клава, ты бредишь, у тебя снова лихорадка из-за раны.
— Я в норме. — Клавдий положил руку на забинтованное плечо. — Гущину ты сразу позвонишь, как только доберемся. Он со своими полицейскими его арестует. Но возьму его лично я. Огнестрельного оружия в их доме нет, в прошлый раз все изъяли. С остальным я справлюсь.
