Больше ничего не будет прежним.
И я не знала, что это значит для меня.
12
Глава
Тихая классическая музыка разносилась по помещению. Шестнадцатигранная комната из золота и мрамора сияла в свете свечей и люстр. Яркая луна заглядывала в окна, отбрасывая романтическое сияние.
Сверкающие бальные платья, драгоценности и хрустальные кубки кружились вокруг меня, проецируя сказочный мир.
Искусно приготовленной еды было в избытке, изысканные напитки заполоняли каждый стол, даже подносы были больше, чем обычно. На столах стоял лучший фарфор, что наводило на мысль – это не обычный прием. Иштван устраивал такие мероприятия, только если они были очень важными.
– Ух ты! Ты выглядишь великолепно. – Ханна подошла, ее рот был открыт в изумлении. – Я, о… черт.
Я усмехнулась, беря стакан с подноса.
– Спасибо.
Я надела темно-багровое платье. Ребекка заставила меня выбрать именно его – вершина показного вечера, запятнавшего мою душу. Сотни туго сшитых вручную роз украшали огромную юбку, в то время как верх был почти из чистого шелкового кружева. Лишь грудь была прикрыта, в то время как остальная часть кожи просвечивала: ткань ничего не скрывала. Ребекка заставила Майю выпрямить мне волосы, которые стали похожи на черное стекло, и накрасить губы красной помадой, пока я сидела там как кукла. Мне казалось, что я русская кукла – отец привозил мне их с родины своей семьи. Красивая, деревянная и пустая.
В глубине души я задыхалась. Умирала медленной смертью.
– Как ты держишься? – Ханна погладила меня по руке, на лице было сострадание. – Должно быть, это трудно. На твоем месте я сидела бы в комнате с мороженым и палинкой.
Интуиция подсказывала, что она говорила не о моем возвращение.
– О чем ты?
– О приеме.
Ее брови сошлись вместе.
– И что насчет него?
В горле пересохло, я ощутила боль в животе.
– Не знаешь? – Ее глаза расширились, рот приоткрылся. – Он тебе не сказал?
– Не сказал мне что?
– Ублюдок! Это жестоко. Особенно после того, как он вел себя с тобой за обедом. Не мог оторвать рук. Мне следовало догадаться, что ничего не расскажет тебе.
Она огляделась, кого-то выискивая.
– Что происходит, Ханна?
– О нет, всегда получает посыльный. У него должно было хватить смелости рассказать самому.
– Скажи. Мне. – Стиснув зубы, я повернулась к ней, в голосе звучала ярость. До Халалхаза я бы никогда не повысила на Ханну голос. Но я больше не была терпеливой и милой, я научилась быть жестокой. Стала монстром из-за того, как обращались со мной в тюрьме. – Сейчас же.
Ханна нервно сглотнула, ее кожа побледнела.
– Ладно. Просто, пожалуйста. Не сердись на меня…
– Ханна…
– Прием. Он… он по случаю помолвки.
– Чьей?
Я поняла чьей сразу же, как она заговорила, но я надеялась и сомневалась, молила, чтобы я ошиблась.
Она прикусила губу.
– Кейдена.
– С кем?
– С украинской принцессой. Она потеряла мужа два месяца назад. Еще молода, ей нет тридцати. Красива и может родить Кейдену детей.
Тошнота подкатила к горлу.
– Ты имеешь в виду украинскую принцессу, которую трахал Иштван в своем кабинете, когда ей было всего двадцать два?
– Что? – воскликнула Ханна. – Это отвратительно.
Казалось, мне в грудь вонзили нож лжи, дыхание перехватило.
«Притвориться, что сегодня та ночь и я могу поменять свое решение, чтобы избежать кошмара. Я в ловушке. Мое будущее больше не принадлежит мне…»
Вспомнила я вчерашние слова Кейдена. Он намекнул, но у него не хватило смелости рассказать мне все.
Развернувшись, я начала двигаться, на грудь словно камень упал.
– Брексли!
Ханна окликнула меня, но, как Родригес, бык-оборотень из Халалхаза, я видела все в красном цвете и мчалась вперед на бешеной скорости.
Иштван, Ребекка и Кейден стояли рядом с украинским лидером и его женой. Их потрясающая овдовевшая дочь опиралась на руку Кейдена, смотря на него снизу вверх сияющими глазами и с идеальной улыбкой. Как хорошая послушная собачка.
Кейден метнул взгляд и увидел меня, его лицо стало призрачно-белым. Я пристально посмотрела на него яростным и обвиняющим взглядом. В его глазах отразились вина и извинения.
«Пошел ты», – произнесла я одними губами, развернулась и бросилась к ближайшему выходу, успев добраться до коридора.
– Брексли! – Голос Кейдена преследовал меня. – Брексли, пожалуйста, остановись. Позволь мне объясниться.
Он бежал за мной.
– Что объяснить? – кипя от злости, я развернулась, – как ты меня чуть не трахнул вчера на крыше?
– Ш-ш-ш.
В панике он повернул голову.
– Ты помолвлен! – Я толкнула его в грудь. – Вся та чушь, которую ты нес вчера… Как ты мог так поступить со мной? Разве я недостаточно пережила?
– Брексли, успокойся.
Кейден огляделся, проверяя, не услышал ли нас кто-нибудь. Мне было уже плевать.
– Не успокоюсь. Ты трусливый засранец!
Я снова толкнула его, и в его глазах вспыхнул гнев.
– Господи, Брекс, думаешь, я этого желаю? – прошипел он, страдание и гнев исказили его черты лица. – Я не хочу жениться на ней. Я хочу быть с тобой. Но у меня нет выбора.
– Нет выбора? – издевательски засмеялась я. – Вау, как классно звучит это от тебя. Не ты ли кричал, что я не должна входить за Серджиу? А теперь посмотри на себя, лежишь на месте, как хороший песик.
– Из-за тебя я должен жениться на ней! – закричал он, глядя мне в лицо.
– Я виновата?
– Нет. – Он ущипнул себя за нос. – Не это имел в виду. Но из-за того, что твой брак с Серджиу не состоялся, сделка с Румынией сорвалась. Его заставили жениться на дочери какого-то лидера из Китая, и это стало ударом для отца, поскольку у них есть какое-то вещество, которое мой отец хотел заполучить.
– Вещество?
– Особый нектар. – Кейден махнул рукой. – Не знаю. Сейчас это не важно. Меня волнуешь ты, а на нее плевать.
Нектар. Это слово что-то подняло в моей памяти, но мне было не до этого.
– Интересно то, как быстро принцесса стала вдовой.
Я покачала головой.
– Az istenit! – проворчал Кейден себе под нос, пробежав рукой по волосам. – Я же говорил. Когда я потерял тебя, мне было на все насрать. Жизнь казалась серой и холодной, что бы я ни делал. Отец приказал жениться на ней… – Ярость взметнулась в Кейдене. – Или на ком-то еще, меня это не заботило. – Он схватил меня за руки, прижимая к стене. – Ты не понимаешь. Тогда ничто не имело значения. Я потерял тебя. – Он посмотрел на меня своими карими глазами, полными печали и сожаления. – Я люблю тебя. Только тебя.
