Взгляд синих глаз обратился ко мне. Уорик пристально осмотрел меня, словно мог видеть, что происходит за моей спиной. Что бы он ни приметил, это заставило его вскочить с кровати.
– Ковач?
Я открыла рот, и мы пересеклись взглядами.
– Брексли? – холодно произнес Иштван, вернув меня в штаб, резко прервав связь с Уориком. – Где ты была?
Пытаясь выровнять дыхание, я повернулась лицом к своему опекуну.
– Мне нужно было подышать свежим воздухом.
Я подняла подбородок и посмотрела прямо на него.
Иштван смотрел туда, откуда я пришла. Выражение его лица не поменялось, ничто не изменилось в нем. Но все перевернулось. Я чувствовала напряжение этой игры, хотя не понимала, во что именно мы играем. Иштван бы не стал посвящать меня в правила. Он позволил бы мне повеситься на моей лжи. Восточный блок был построен на властолюбивых диктаторах, играющих в шпионов, как маленькие мальчики. Никому нельзя было доверять, и все были под подозрением.
Все, что я могла сделать, – продолжить игру. Вести себя так, словно все было по-прежнему.
– Ребекка интересуется, где ты. Репортеры хотят сделать семейный снимок.
Он выставил свою фигуру на доску, теперь ход за мной.
– Я немного приведу себя в порядок и приду.
Я указала на свое лицо.
– Ты действительно выглядишь раскрасневшейся, моя дорогая.
Он наклонил голову и впился в меня взглядом.
– Там жарко.
– Да вот только ты была на улице и дышала свежим воздухом…
Иштван приподнял седую бровь, придвигаясь ко мне ближе.
– Слишком много шампанского, – быстро заявила я.
Сохраняй спокойствие. Сохраняй спокойствие.
Веревку обмотали вокруг моей шеи, я знала, что, если продолжу в том же духе, она задушит меня.
Молча мы наблюдали друг за другом. Из главного зала раздавались оркестровые звуки и веселье. Прямо в противовес напряжению между нами.
– Что ж, иди, моя дорогая. – Он выжал из себя улыбку. – Дамская комната там. Я подожду.
– Прошу, возвращайся к гостям. Я вернусь через минуту. Уверена, тебе нужно поприветствовать много людей.
Я улыбнулась в ответ, делая вид, что все нормально.
– Ребекка рассердится, если я вернусь без тебя. – Он мотнул головой в сторону двери. – Иди.
Выбора не было. Если бы я начала противиться, Иштван бы понял, что что-то не так. Он хотел держать меня поближе, но я надеялась, что он не понимает, насколько я осведомлена о его планах. Что я подслушала.
Если узнает… игра окончена.
Улыбнувшись, я опустила голову.
– Я быстро.
Я спокойно направилась к туалету, но сердце бешено колотилось.
Я закрыла дверь, и из горла вырвался тихий всхлип. Я чувствовала папку на своем бедре, отчего кровь бурлила в венах.
Весь мой мир – карточный домик, который мог в любой момент рухнуть.
Судорожно глотая воздух, я знала, что единственный путь – последовать за Иштваном, улыбаться на камеру, притвориться подопечной, которую он вырастил.
Поправив свои и без того идеально уложенные волосы, я попыталась унять дрожь страха и глубоко вдохнула. Рывком открыв дверь, я старалась придать своему лицу безмятежность.
Иштван сосредоточил свое внимание на мне. Он поджал губы, словно знал, что выиграл, не дав мне выхода, если только я сама не решила бы покончить с притворством и выложить карты на стол. Прекратить эту игру в кошки-мышки, где мы оба понимали, что я лгу. Он еще не был в курсе, но думаю, догадывался.
Иштван вытянул руку, приглашая меня ухватиться за нее и позволить ввести меня внутрь. Нацепив на лицо счастливую улыбку, я потянулась к его руке.
И зацепилась высокими каблуками за край ковра.
Секунда.
Вдох.
Мгновение.
Папка выскользнула из-под намотанных слоев ткани, словно платье вступило в заговор против меня.
Сердце ухнуло в пятки, все было как в замедленной съемке.
Папка упала на пол, листки рассыпались по изысканному ковру. Заметки доктора Рапавы лежали самом виду, сверху находилась формула. Иштван посмотрел на страницы. Нахмурившись, он рассматривал бумаги, а затем перевел взгляд на меня.
Холодные голубые глаза горели яростью. Ни боли, ни предательства в них не было. Лишь подтверждение. Я доказала, что являюсь перебежчиком. Он и не собирался дать мне объясниться, не попытался даже выслушать бы меня. Я бы не смогла отрицать то, что вытащила папку из его сейфа. Второго шанса не будет. Он так не поступал.
Наши глаза встретились. Кислород не поступал в легкие. Время будто остановилось, и мы оба ждали, кто первый начнет действовать. Его глаза вспыхнули, губа дернулась – я превратилась из дочери во врага.
– Ты глупая девчонка. Я отдал тебе все. – Яд звучал в его словах. – Охрана! – Голос Иштвана пронзил воздух.
Я наклонилась и схватила верхние листки. Я не понимала зачем – отсюда не убежать, не выбраться. Я знала, где стоял каждый охранник и их количество как внутри, так и снаружи, а также уровень их квалификации. Они были лучшими.
Нереально, но я не могла побороть внутреннее желание бежать, выбраться за пределы этих стен.
Засунув листки под платье на груди, я направилась к лестнице. Крик Иштвана доносился до меня, охранники появились со всех сторон. Гости, вышедшие из бального зала и бродившие вокруг, вскрикнули от неожиданности.
– Не дайте ей сбежать. Она предатель!
Иштван перестал притворяться. Маски сброшены, истинные лица обнажились.
– Стоять! – крикнул охранник и сильно схватил меня за руку.
Игры в Халалхазе научили меня искать оружие во всем, даже если казалось, что ничего нет.
Сняв туфли – Ребекка заставила меня их надеть, – я подняла одну и стала размахивать. Со всей силы я въехала острым, длинным каблуком мужчине в щеку.
Послышался звук ломающейся кости. Охранник закричал и отпустил меня. Внутри я боролась с чувством вины. Я знала мужчину. Их всех, по крайней мере в лицо, но мне необходимо было сбежать. Эта потребность проснулась во мне, как у загнанного в угол зверя. Я ставила свою жизнь выше их.
Монстр, взращенный в Халалхазе, убивавший голыми руками, научившийся выживать, прорывался сквозь мою совесть и под конец взял верх.
Другой охранник вытащил винтовку и нацелил ее на меня.
– Нет. Не убивай ее. Она больна и запуталась, – приказал Иштван, – она нужна мне живой.
Конечно, так он мог вытянуть из меня информацию.
Протиснувшись сквозь растущую толпу гостей, которые заинтересовались происходящим, я устремилась к лестнице. Дюжина охранников бежала ко мне, как живая стена, отрезая мне путь к отступлению. Меня охватил ужас.
