– А что же, Сергей Александрович уже уехал? – Я удивлённо хлопала глазами, глядя на дородную фигуру Аглаи в дверях.
– Барин привыкли завтракать у себя. – Также удивлённо женщина смотрела на меня.
– Хм. – Я по старой привычке принялась накручивать на палец локон волос, выбившийся из причёски. – Может, попробуем его оттуда выкурить? Все ж таки у графа гости.
Аглая посмотрела на меня с хитрым прищуром, улыбнулась.
– Попробую что-нибудь сделать. – Кажется, экономка была не против моего маленького штурма одинокой жизни Голицына. Сидит себе сычом в своём кабинете, завтракает у себя, ночует, небось, в обнимку с бумагами. И я чудесно понимала Сергея Александровича. Там, у себя, я тоже больше всего на свете любила маленькую комнатку, которую отец переоборудовал в мой кабинет, и не очень-то любила, чтобы кто-то вытаскивал меня из моей уютной скорлупы. Быть может, поэтому я выбрала профессию, в которой ты чаще общаешься с бумагами, чем с людьми? Но сейчас душа требовала социализации. Я бы и рада сказать, что бедный Голицын просто попался под руку, но, честно говоря, я была рада его молчаливой и приятной компании.
Аглая отправилась совершать диверсию, а я решила, что уж всё равно одета и готова, а заняться толком нечем, помочь накрывать стол. Насколько я поняла, слуг у графа было всего ничего. Экономка, повар, да два конюха, которые вчера помогали таскать горячую воду для моей ванной. Как ему удаётся содержать такой огромный дом с таким количеством дворни – не представляю. Конечно, мне бы стоило играть роль леди и не заниматься работой руками, и у Толстых я так и делала. Но сейчас просто не могла усидеть на месте, даже если меня сочтут сумасшедшей.
Судя по расширившимся от удивления глазам повара, так оно и было. На ломанном русском тот попытался объяснить, что завтрак будет скоро готов, я же, узнав акцент, перешла на французский. И дальше найти общий язык с месье Жераром стало достаточно легко.
Когда граф всё же спустился из своего убежище, мы с Аглаей как раз заканчивали с расстановкой тарелок на столе. Жерар вносил уже знакомый самовар. Голицын уставился на меня, как будто видел в первый раз.
– Доброе утро, Сергей Александрович. – Я вытерла руки о передник, который мне выдала экономка. – Вы как раз вовремя.
– Вера Павловна… – Мужчина вздохнул, покачал головой. – Вы полны сюрпризов.
– Надеюсь, приятных. – Я улыбнулась, стягивая передник и усаживаясь за стол, граф предупредительно подвинул мой стул.
– По-разному. – Рассмеялся мужчина, занимая место рядом. – Не учудите только подобного во дворце у Его Величества.
– Во дворце? – Я замерла, поражённая, глядя на Голицына.
– Ну да, или Вы уже забыли, что приглашены императором? – Сергей Александрович вскинул голову, внимательно на меня гладя. – Ах, дайте, угадаю, Вы решили, что вчерашнее происшествие должно как-то изменить решение Его Величества? – Я неуверенно кивнула. – Не переживайте, мадемуазель. Мария Алексеевна, быть может, изрядно влияет на своего супруга, но только не на двор императора. Иначе мы с Вами бы сейчас не беседовали. Надеюсь, у Вас есть подходящий наряд?
Так что после душевного завтрака, Сергей Александрович практически приказным тоном отправил меня и дальше заниматься, а сам отправился в свой кабинет. Я долго стучала карандашом по бумаге, гадая, просидит сегодня Голицын опять весь день в кабинете или всё же даст мне возможность снова попытаться вломиться в Тайную комнату. Но гадай, не гадай, а пока граф сиднем сидел у себя на втором этаже. Так что имело смысл заняться чуть более решаемыми проблемами: выбрать репертуар для выступления во дворце.
Чайковский, после пары заходов, оказался совершенно непригодным для клавесина. Моцарт и Бах звучали идеально, но слишком заезжено. Та ещё задачка. Я увлеклась настолько, что, когда услышала голос графа рядом, вздрогнула. Когда он успел зайти?
– Вера Павловна, я рад, что Вы так увлечены, простите, что отвлекаю. Зашёл сказать, что вынужден отправиться по делам, так что перенесём обед на ужин? – Он улыбнулся.
– Конечно. – Я улыбнулась в ответ, с удивлением отмечая лёгкий укол разочарования. Даже возможность вскрыть комнату показалась мне не особенно радостной. Быть может потому что я уже ничего не надеялась там найти? – До вечера, Сергей Александрович.
Как только экипаж графа выехал со двора, я без энтузиазма поплелась на второй этаж. Загадочная комната, как обычно, встретила меня гробовым молчанием и крепко запертыми дверьми. Я больше для острастки совести, чем с желанием докопаться до истины, поковырялась в замке, толкнула дверь ещё пару раз. Проверила медальон – ничего. Ну и к чёрту. Просто дождусь, пока это будет уместно, да спрошу, что он там хранит. Может, там просто залежи руды, на которую отреагировала тонкая техника внутри передатчика.
К удивлению Аглаи, от обеда я отказалась. Аппетита не было совершенно, как и желания и дальше нажимать на клавиши инструмента. Хотела было спрятаться в библиотеке, но наткнувшись на томик Макиавелли на том же самом месте, не рискнула нарушать эту спокойную и умиротворяющую картину. Казалось, что я без спроса влезаю в чужую размеренную и уединённую жизнь своим присутствием. И это касалось не только дома Голицына, но и целом времени, в которое я попала.
Со страниц учебников кажется, что жизнь здесь протекает мирно, без треволнений. И только оказавшись внутри, понимаешь, что люди двести лет назад тоже жили, чувствовали, волновались. Многое из их волнений кажется мне, жителю двадцать первого века, несущественными, как городскому обитателю проблемы сельских. Выкопать картошку, да закрутить соленья, вот уж беды, когда у тебя есть сверхбыстрая доставка продуктов из ближайшего гипермаркета. Так и здесь. Местечковые заботы о модном платье и приёме у императора казались странным волнением, по сравнению с войной, до которой оставалось каких-то девять лет, до Аустерлица – два. Где будет в это время граф? Продолжать корпеть над непонятными бумагами? А поручик или генерал? Не окажутся ли эти оба к 1812 году лишь блёклым воспоминанием на страницах истории?
Подгоняемая невесёлыми мыслями, я вышла из дома, надеясь, что хотя бы свежий воздух если не развеет мою тоску, то заставит мыслить яснее. Как заметила, что по дорожке от ворот ко мне шло одно из этих «воспоминаний».
Глава 12
– Я ожидала Вас, Роман Гавриилович. – Я подала доктору руку, на которой тут же был запечатлён поцелуй. Поразительно чувственный, по сравнению с предыдущими разами.
– Неужели? – Иванов сжал мои пальцы чуть сильнее положенного и тут же отпустил.
– Полагаю, Вам нужны разъяснения.
Мы сошли с крыльца и двинулись по узкой тропинке вокруг особняка.
– Прошу понять меня, Вера Павловна. Я никогда не видал подобного, а я, поверьте, повидал многое. – Я мысленно хмыкнула. Конечно, иначе бы его не назначали медиком Преображенского полка. – Я не мог спать, мои мысли… Они будто в огне. Я прошу Вас, облегчите мои страдания.
