Мы находились в какой-то то ли избушке, то ли полуземлянке. Покосившаяся дверь, покрытые мхом стены сруба, низкий потолок и маленькие световые оконца прямо под ним. На улице было светло, но сколько я провалялась без сознания?
Судя по всему, сидела я у несущего столба. В зоне моей видимости был столь же дряхлый стол без одной ножки, который опирался на стену, на стуле слева от входа сидел Уваров. На коленях у него покоился пистолет.
– Зачем? – Вот и всё, что я смогла выдавить из себя.
Николай закинул ногу на ногу, улыбнулся. Удивительно, насколько сильно смена роли его преобразила. Он был уверенным, даже самодовольным, расслабленным. А в его улыбке сквозил яд.
– Ох, Вера Павловна, это долгий рассказ. – Уваров чуть склонил голову набок, глянул на меня лукаво. – Но так и быть, в качестве прощального подарка расскажу. Садись поудобней.
Я скривилась. Джентльмен чёртов. Мне настолько было больно и неудобно, что я уже готова была выть. Или попросить Николая, чтобы тот застрелил меня быстрее, лишь бы не чувствовать боль каждой клеточкой тела.
– Я не маньяк и не сумасшедший, каким ты меня, возможно, посчитала. Не какой-то там Джек Потрошитель, видевший прекрасное в мерзком. – Уваров хмыкнул каким-то своим мыслям. – Видите ли, Вера Павловна, я здесь для того, чтобы, так сказать, отчистить историческое полотно.
– Отчистить историческое полотно? – Я даже замерла, перестав искать удобное для себя положение. Николай вздохнул, возводя горе очи.
– Сами себя мы называем Conservatores Historiae
[1], что мне кажется слегка пошлым, но зато чётко передающим наши цели. Да-да, не смотри на меня так, вижу, что творится в твоей хорошенькой, но пустой головке. Почему мы? Потому что нас много. – Николай улыбнулся, подался чуть вперёд. – Каждый раз, когда кто-то из будущего прибывает в прошлое, то неминуемо портит это самое историческое полотно. Да, строгие правила, разработанные в ходе многолетних исследований, якобы должны свести влияние путешественников на нет. Но на деле каждое такое вмешательство наносит шрамы на священное тело Клио. И это неминуемо отражается на будущем.
– Мы же не вмешиваемся в важные исторические события… – Слабо возразила я, с ужасом понимая, что во многом я согласна с Николаем.
– Вам так кажется. – Уваров встал, не выпуская пистолет из рук, принялся расхаживать из угла в угол. Два шага до одной стены и два шага до другой. – Не бывает важных и неважных событий. Это как ткать большой ковёр. Кажется, что если вот тут ты пропустишь нить, то ничего страшного не случится, но из-за одной маленькой ниточки может нарушиться весь рисунок. В лучшем случае. В худшем – твой ковёр разъедется дырками. А знаешь, что самое губительное для этого «ковра»?
Я молчала, лишь плотнее сжимая губы. Изо всех сил пыталась сфокусироваться на словах Николая, чтобы отвлечься от боли.
– Такие вот Верочки Лавровы. – Он в обвиняющем жесте ткнул в меня дулом пистолета и продолжил мерить избушку шагами. – От чего-то ты решила, что спасение твоей шкуры важнее, чем исторический процесс, в который нельзя вмешиваться. Полезла к губернатору, потом к императору… – Я не стала уточнять, что технически это они полезли ко мне. Картины в целом это не меняло.
– Что вы задумали? – Тихо спросила я.
– О! Тебе понравится. – Уваров замер, наконец, снова улыбнулся. – Это наш большой проект, мы готовились к нему почти десять лет. И я почти уверен, что нам удалось. Думаешь, твоя капсула сломалась случайно? – Я похолодела от ужаса. Меня даже трясти перестало. А ещё я неожиданно осознала, что на мне нет медальона, который я практически не снимала. – Если ты внимательно слушала вводные лекции по путешествиям, то знаешь, что все капсулы – это часть большой машины времени, которая стоит в институте. Вершина человеческой мысли! – Уваров всплеснул руками. – Но есть один минус. Если отрубить центральный пункт управления, то… ох, незадача, все капсулы окажутся бесполезными.
– Вы уничтожили пункт управления? – Я забыла о боли. Теперь я во все глаза смотрела на этого безумца.
– Не уничтожили. Просто сломали пару важных деталей. – Снисходительно пояснил Николай, взглянув на меня сверху вниз.
– А как же ты?
– Я один из conservatores. Я, как и многие мои товарищи, должен остаться здесь, чтобы следить за порядком истории. Небольшая жертва в пользу большой цели. Всё было спланировано идеально. – Уваров качнул головой. – Но тут появилась ты. Видят боги, я пытался обойтись малой кровью. Почему вы не уехали с Голицыным в Москву? – Я молчала и сама теперь задаваясь этим вопросом. – Ваша сладкая сказка на двоих спокойно бы продолжилась. Александр всё равно не дал бы ему развода, ну хоть нарожала бы ему полный дом бастардов. – Я дёрнулась, чувствуя, как меня накрывает волной злости и досады.
– Это ты… – Выдыхать слова получалось с трудом, буквально с трудом выталкивать из себя, будто комки грязи. – Это ты сделал так, чтобы его не пустили в плавание. – Кусочки мозаики будто сложились в единую картину. – Ты настроил против него императора. Как?!
– Какая же ты ещё глупая. – Уваров рассмеялся. – Принадлежность к масонской ложе открывает множество дверей. И как удачно, что молодой Александр, что благоволит ложе. Конечно, в кругосветку отправился мой ставленник. А Сергею действительно полезнее будет в Москве, дома. Много ты ему успела наговорить?
– Его ты тоже убьёшь? – Странно, мне было не страшно. Только очень-очень обидно.
– Нет-нет. Голицын нужен истории. Если он и умрёт, то это будет не от моих рук, а лишь от её мудрого провидения. Но провести профилактическую беседу придётся. – Тут Уваров будто бы вспомнил, что в руках у него оружие. Приподнял пистолет, возводя курок с уже знакомым мне щелчком. Я с тоской и нежностью подумала о поручике, который, наверное, уже где-то на пути в Копенгаген. Теперь уж точно не стоило надеяться на его помощь. Ни на его, ни на чью-либо ещё.
– Ты как чума, Вера. К кому не прикоснёшься, все из-за тебя страдают. Бедный Иванов, чёрт ещё знает, должен был он оказаться на Кавказе или нет. Принесла сор в дом губернатора, что было бы если мальчишка погиб? Или, наоборот, ему было суждено утонуть в том пруду? Хорошо хоть Толстой-Американец оказался на корабле… – Дуло пистолета было наставлено прямо на меня. – И я рад, что смогу избавить это чудесное время от такой заразы, как ты.
Я крепко зажмурилась. Не хотелось, чтобы последнее, что я увидела перед смертью, было мерзкое лицо Иванова. Безумца, решившего что он и компания его дружков могут управлять человеческими судьбами. Что они умнее всего остального мира. Я ожидала увидеть в воображении лица любимых людей – отца, Сергея. Но вместо лишь чернота, заигрывающая со мной бликами из окна.
Пока не грянул выстрел.
Глава 25. Где всё возвращается на круги своя
Горячий воздух обжег мою щёку, выстрел прошел по касательной. Я распахнула глаза, ожидая увидеть Уварова, который перезаряжает пистолет. Но оказывается, пока я готовилась к смерти, картина радикально изменилась. Николай лежал без движения на полу, а в дверях стоял мужчина наперевес с какой-то увесистой палкой.
