Он сжал протянутую руку в кулак.
– Я не даю обещаний, которые не смогу сдержать.
– Хорошо. Тогда пообещай, что не тронешь никого в Торн-Гров. Я устала сближаться с людьми только для того, чтобы ты забирал их у меня.
Воздух сжался еще плотнее и стал ледяным. И когда Ангел смерти снова заговорил, в его голосе не осталось и следа от прежнего задора и любопытства.
– У тебя был дядя, который не обращал на тебя внимания. Который расхищал твое состояние, а тебя запирал в комнате, пока водил в постель почти весь город. А твоя тетка издевалась над тобой. Был и другой опекун, с которым тебе не пришлось встретиться, поскольку такого человека нельзя оставлять наедине с молодыми девочками, Сигна. А как насчет той, которая умерла в ванне? Она задумала выдать тебя замуж за сына подруги, чтобы тот завладел твоим состоянием и помог им разбогатеть.
Я продолжал надеяться, что следующий опекун будет лучше предыдущего, – продолжил он, – но жадность превращает людей в чудовищ. Неужели ты действительно так тяжело переживала их смерти?
Прежде она никогда не смотрела на свою жизнь и выпавшие ей испытания под таким углом. Такая юная, она видела слишком много странностей, чтобы отличать норму от неприемлемости. Он прав, что все опекуны жестоко обращались с ней. Кроме одного.
– У меня была бабушка, которая любила меня, – возразила Сигна. – Что насчет нее?
Тени вокруг нее раздраженно дернулись.
– Все живущие должны когда-то умереть, Пташка. Тебе известно не хуже моего, что пришло ее время. Я пришел за ней, пока она еще не утратила достоинство.
Сигна стиснула зубы, не желая расставаться со своим горем.
– Из-за тебя моя жизнь прошла в одиночестве. Трудности и невзгоды сыпались на меня, потому что все вокруг верили, будто я проклята.
Ангел смерти фыркнул.
– Не моя вина, что тебя окружали одни только набожные стервятники…
– Стервятники или нет, но я бы предпочла хоть время от времени наслаждаться чьей-то компанией. Ты сам сказал, что жизнь и смерть должны пребывать в равновесии, но сам ты, похоже, плохо следуешь этому правилу. Поправь, если ошибаюсь, но, кажется, ты сам говорил, как важно мне научиться управляться с силами и не убивать людей по неосторожности, чтобы мы могли поддерживать некий хрупкий баланс между жизнью и смертью?
Его тени замерли, и Сигна обнаружила, что, не отрываясь, смотрит на этого странного мужчину – воплощение смерти, сочащуюся тьму – и сердце едва не выпрыгивало из груди. Когда он заговорил, голос звучал низко и отрывисто.
– Вероятно, я не осознавал, что вел себя эгоистично, но не мог просто стоять и смотреть, как они издеваются над тобой.
Она перестала дышать. Его действия были неправильными. Все те люди, насколько бы ужасными они ни были, не заслуживали смерти. Но все же Сигна не могла не восхищаться им.
– Ты… ты забрал их, чтобы помочь мне? – Ей не хотелось верить в подобное. Никто прежде не вступался за нее. Даже не пытался защитить. Так почему он?
– Разумеется, я сделал это ради тебя, смешная девчонка. – Он сжал кулаки и сделал вдох, словно набираясь терпения. – Теперь ты довольна?
Она не сразу пришла в себя, с трудом понимая, что он имеет в виду. Поэтому… нет. Она недовольна. Недовольна, как никогда в жизни. Но Сигна не могла даже представить, что губы будет покалывать от нарастающего желания, которого никак не должно возникнуть.
Ей стоило ненавидеть его. Но Сигна осознала, что кто-то присматривал за ней, заботился и защищал, а именно этого она всегда хотела. И хотя все вышло не так, как она ожидала, даже слышать подобные слова оказалось невыразимо приятно.
– Я принимаю твое предложение, – через силу произнесла она, прежде чем успела бы передумать. – Покажи, как пользоваться силами без белладонны и вытащи меня отсюда.
Он тут же пришел в движение. Когда тени окутали ее, Сигна не шелохнулась. И хотя внутренний голос шептал, что это неправильно, что стоит бояться, она раскрылась его ласкам. Могла чувствовать прикосновение его теней на коже, скользящих по губам и шее. Воспламеняя и пробуждая те ее стороны, о которых она даже не подозревала.
Их пальцы переплелись, и она ощутила твердость его бледной, словно лунный свет, руки, нежно сжимающей ее руку. Он притянул Сигну ближе, она старалась дышать ровно. Он, без сомнения, воплощал в себе не просто тьму и тени, за которыми скрывался. У него было тело.
– Все, кого я касаюсь, – прошептал Ангел смерти, – умирают. – Внезапно второй рукой он провел по ее щеке, и радостно вздохнул, так глубоко, что волна тепла разлилась по телу Сигны. – Но только не ты, Сигна Фэрроу. Когда я касаюсь тебя, то чувствую твое тело. Мое влияние на тебя лишь временно.
Сигне страстно хотелось прильнуть к нему. Его голос звучал совсем не так, как прежде, а стал гортанным и завораживающим. Медленно он убрал руку со щеки, но продолжал все так же крепко обнимать ее.
– Как только мы разорвем нашу связь, твое тело тут же станет прежним, – предупредил он. Сигна кивнула и поспешила схватить его за руку, не желая застрять где-нибудь еще. Из его груди вырвался приглушенный звук, когда она придвинулась ближе. Чем дольше они находились вместе, тем сильнее она чувствовала, насколько упала температура тела. возникла легкость, и оно перестало подчиняться силе тяжести. Лед сковал ее, разум затуманился, когда в нее влилась сила, убеждающая, что она способна на все. Что теперь она непобедима.
Сигна запрокинула голову, наслаждаясь новым ощущением. Мир лежал у ее ног.
– Как ты себя чувствуешь? – понимающе спросил он.
– Как будто мне вдруг стало мало прошлого мира. – Она не осознавала этого, пока не произнесла вслух. Когда Сигна находилась с ним, когда пребывала между мирами, то становилась бесстрашной. Как никогда прежде уверенной в себе.
– Для тебя мира живых всегда будет недостаточно. – Ангел смерти повел ее по туннелю. Теперь в нем не было стен и ответвлений, и они просто шли прямо. Мир подчинялся их воле.
– Для тебя, – продолжал он, – не существует границ. – Они переходили из одного туннеля в другой, и пространство подчинялось их прихотям. – Выбор остается за тобой, принимать силу или нет, но это чувство – этот мир – может принадлежать тебе. Тебе нужно только сделать шаг навстречу.
Сигна закрыла глаза. В затылке начинала пульсировать боль, и она поняла, что это голоса одиноких душ взывают к ней, желая отправиться в загробный мир. Затем возникло чувство, словно что-то давит на нее, и она распознала в нем чью-то приближающуюся смерть. Человек смирился и взывал к ней, чтобы покинуть землю.
Сигна открыла влажные от слез глаза.
– Это грустно? – спросила она. – То, что ты делаешь?
Он явно удивился, его рука вздрогнула.
– В некоторые моменты мне хочется, чтобы все было по-другому. – Ответ неоднозначный, но Сигна поняла, что большего не стоит ожидать. – А иногда я жалею, что не могу предостеречь людей от их выбора. Мне приходится забирать слишком юные жизни. Бывает, что люди умирают неожиданно и родные не готовы к их смерти. Поэтому меня боятся и ненавидят больше всего на свете. Так что да, бывают времена, когда мне грустно. Но я тот, кто есть.
