Но есть и хорошее, – добавил он. – Я первый, кого видят люди, испуская последний вздох. Посредник, провожающий их к близким, по которым они скучали. Я успокаиваю, дарую быструю смерть тому, кого не ждут в загробном мире. У меня много ипостасей, но смерть не может быть постыдной.
– Должно быть, ты одинок, – заметила она, и от этой мысли у нее заныло в груди. Она не понаслышке знала, что такое одиночество.
– Да, – признался он. – На протяжении многих лет я был одинок, вынужден наблюдать за жизнями людей, всегда оставаясь в стороне.
– Но ты общаешься со мной.
– Ах, – произнес он, – теперь ты понимаешь, почему мне так нравится подшучивать над тобой. Сейчас я не так одинок, Пташка. Совсем не одинок.
Ее хотелось узнать больше. Выяснить, что означает связь между ними и почему она может видеть его. Но когда повернулась, чтобы спросить, то увидела, что он окружен полупрозрачными голубыми шарами, танцевавшими вокруг него, освещая путь.
– Что бы ты ни думала, мой мир вовсе не такой уж мрачный.
Ангел смерти рассматривал шары, и Сигна догадалась, что это души. Нетерпеливые души, которые, как он и говорил, сами найдут его. Один шар пролетел рядом с его капюшоном, и Сигна увидела очертания лица под покровом теней. Прядь волос, серебристых, как свет звезд, и легкую улыбку, когда он протянул руку к душам, слетающимся к нему. Некоторые подлетели и к Сигне, кружа вокруг платья и вплетаясь в прическу, но когда Ангел смерти заговорил, они снова бросились к нему.
– Они нуждаются в проводнике, – сказал он. – Как я уже говорил прежде, у меня мало свободного времени. – Он в спешке провел ее через туннели, пока они не оказались в доме. С каждой пройденной стеной Сигна все больше успокаивалась, расслабляясь в ощущении силы, к которой с легкостью привыкала. Они поднялись по лестнице и в мгновение ока оказались в ее комнате.
Слишком быстро.
Сейчас я должен идти, но завтра ночью я вернусь, чтобы научить тебя большему. Он не торопился уходить.
На нее навалилась тяжесть. Легкие горели, опустевшую руку жгло, пока жизнь возвращалась в тело. Она схватилась за горло, ощущения были хуже, чем она помнила.
– Вылези из моей головы, – заворчала Сигна, но в ее голосе не звучало злости.
Только когда ты научишься разговаривать со мной. Ангел смерти рассмеялся, но тут же умолк, поскольку души тянулись все ближе, удваиваясь, даже утраиваясь в количестве, более настойчивые, чем когда-либо. Он отмахнулся и шикнул на них.
– Доброй ночи, Ангел смерти. – Сигна наблюдала, как души выталкивают его в окно быстрее, чем ей хотелось бы.
– Доброй ночи, Пташка.
Она прислонилась к окну и смотрела вслед его удаляющемуся силуэту, пока он не исчез в ночи. Только после этого, свернувшись калачиком в постели и размышляя о событиях этой ночи, она поняла, что не может припомнить времени, когда чувствовала себя менее одинокой.
Глава 22
Сигна проснулась до рассвета – в тот час, когда небо еще пасмурное, а единственную компанию составляют слуги, – и направилась на кухню для проверки. Она увлеченно изучала кладовые и запасы чая, мед, джемы и муку, пока главная повариха, нахмурившись, наблюдала за ней.
– На моей кухне вы не найдете ни одной крысы, – рявкнула она. Это была пожилая женщина, с морщинистым и кротким лицом, но глаза ее смотрели сурово. Сигна согласилась с ее словами, но добавила, что в наши дни лишняя осторожность не помешает. А затем придумала какую-то отговорку, что хочет вникнуть в суть дел, чтобы подготовиться к управлению собственным поместьем.
Повариха хмыкнула, явно недовольная, что Сигна так тщательно обшаривает кухню, но все же одобряя ее намерение. И Сигна продолжала искать, надкусывая, отпивая и пробуя все подряд. Пока не обнаружила коробочки с чаем и маленькую баночку того, что являлось настоящим лекарством Блайт, но нигде не было ни намека на белладонну.
За завтраком, два часа спустя, она сидела с хмурым видом, и Марджори заметила это. Дабы избежать вопросов, Сигна сделала вид, что в порядке, решив отложить мрачные думы на время после занятий и определиться, что делать дальше. Возможно, у Сайлеса есть идеи или ему удалось обнаружить зацепку.
Она ела под пристальным взглядом гувернантки, стараясь откусывать маленькие кусочки. Разделавшись с завтраком, Сигна последовала в гостиную, в которой проводила вторую половину утра – ту половину, которая касалась мира живых и той жизни, которая настанет, когда ее пребывание в Торн-Гров подойдет к концу.
И в новой жизни, если она намеревалась стать частью общества, нужно уметь танцевать.
– Я понимаю, зачем эти занятия тебе, – сказал Перси, вставая, чтобы поприветствовать ее, и поправляя воротник рубашки, чтобы ни одна складочка не испортила вид. – Но почему я здесь?
Марджори опустилась на скамью перед пианино в углу комнаты. Ее локоны были красиво собраны, и она выглядела такой элегантной в хлопковом платье цвета слоновой кости и вписывающейся в общество, какой Сигна никогда прежде не видела ее.
– Чтобы научиться, Сигне нужны музыка и партнер. И если я отвечаю за музыку, то прошу вас выполнить роль партнера.
Сигна могла поспорить, что затея с танцами также служила поводом отвлечь Перси, который начал бродить по поместью, вздыхая и тщетно пытаясь найти какое-нибудь занятие. Ранее утром она видела, как он просит кучера запрячь карету и отвезти его в клуб. Но услышал в ответ лишь то, что Элайджа запретил туда ездить и что им строго наказали следовать приказу. Она не видела выражения лица кузена, но слышала, как он громко хлопнул дверью.
Сигна жалела его. Она знала Перси почти месяц, достаточно долго, чтобы понять, что он Хоторн до мозга костей. Гордый благородный Хоторн, из рук которого вырвали семейное наследие.
Перси посмотрел вниз на нее своими лисьими глазами. С такого близкого расстояния она заметила, что у него довольно густые брови, просто такого светло-рыжего оттенка, что издали казалось, будто у него редкие волосы. Ресницы также были белые, как снег.
– Ты хорошо танцуешь? – спросил Перси, на что Сигна возмущенно переспросила:
– А ты? – Достаточно тихо, чтобы не услышала Марджори. Он едва слышно рассмеялся.
Нельзя сказать, чтобы она плохо танцевала, ей просто не хватало практики – если не считать проведенных в одиночестве ночей в своей комнате, когда она притворялась, что танцует с прекрасным принцем, который заберет ее из этой лачуги. Но совершенно не умела танцевать в паре. И на протяжении последней недели учила шаги с Марджори, часами вбивавшей их Сигне в голову, которую женщина по-доброму называла «непробиваемой и упрямой». Она впервые собирается танцевать с настоящим партнером, и нельзя отрицать, что Перси оказался идеальным выбором. Рожденный для общества, аристократ по крови и воспитанию. Вероятно, он даже мог бы исполнить любой танец задом наперед, попроси его кто-нибудь.
