– Действительно, чудо.
Конечно, Блайт не сможет присоединиться к рождественскому балу или хотя бы прогуляться по поместью в ближайшее время, но противоядие явно работало. И Сигна знала, что со дня на день найдет того, кто причинил кузине столько боли. Она снова и снова прокручивала в уме успокаивающие слова Перси – Действительно, чудо.
Она выскользнула из комнаты больной, чтобы подготовиться к завтраку, надеясь быстро перекусить и выкроить какое-то время, чтобы продолжить поиски источника яда и изучить журналы, которые принес Сайлес. Пока что они не принесли большой пользы, хотя она узнала о каждом слуге и его поведении даже больше, чем хотела. Но не о Сайлесе, разумеется. От ее внимания не ускользнуло, что он намеренно забрал свой журнал.
Сигна сидела за туалетным столиком, еще причесываясь, когда в комнату вошла Марджори с письмом в руке.
– Оно от лорда Эверетта Уэйкфилда. – Она протянула Сигне маленький белый конверт. На нем изящным почерком было написано ее имя. Сигна ожидала, что письмо приведет гувернантку в восторг, но Марджори взяла ее за руку и крепко сжала. – Будьте осторожны, – только и сказала она, прежде чем взяла щетку и принялась расчесывать ей волосы.
– С лордом Уэйкфилдом? – недоверчиво спросила Сигна.
– Со всеми мужчинами.
Распознав твердость в голосе женщины, Сигна собралась с духом, прижав письмо к груди, и аккуратно вскрыла конверт.
Дорогая мисс Фэрроу,
Я так сильно хотел поговорить с вами, что не мог ждать ни минуты.
Буду чрезвычайно рад увидеться с вами – сегодня, если позволите?
Прекрасный день для верховой прогулки по вересковым пустошам.
С уважением,
Эверетт Уэйкфилд
Она взглянула в зеркало на Марджори.
– Он хочет встретиться.
Лицо гувернантки не изменилось, пока она закалывала волосы на затылке, закручивая их в свободные, струящиеся локоны, каскадом спадающие ей на плечи.
– А вы хотите встретиться с ним?
Сигна провела большим пальцем по своему имени на конверте и с удивлением осознала, что после дня встречи вовсе не забыла о лорде. Сначала она решила, что слишком занята уходом за Блайт и связанными с ней сотнями мыслей. Но потом поняла, что это не помешало ей думать об Ангеле смерти. Или мечтать о новой поездке с Сайлесом.
– Мне скоро двадцать, а лорд Уэйкфилд добрый успешный мужчина, – напряженно ответила она. – Разве я не должна желать его внимания?
– Вполне порядочно отклонить его просьбу, – сказала Марджори. – Можем переложить ответственность на Элайджу, если пожелаете, и написать лорду, что вы не будете никого принимать до дебюта. Это поможет вам выиграть время для подготовки.
Сигна откинулась на спинку стула, пытаясь собраться с мыслями.
– Думаете, мне не стоит видеться с ним?
– Я хочу, чтобы вы вели себя мудро. – поспешила предостеречь она. – Все мужчины, которых я знала, уже с рождения умеют искусно лгать. Они будут врать и льстить вам, чтобы заполучить то, чего хотят. А вы владеете целым состоянием. Думаю, будет куда безопаснее сначала дебютировать, а потом принимать женихов здесь, в Торн-Гров, когда вы приедете на сезон. У вас нет причин приходить по первому зову, и хорошо будет знать все возможные варианты.
Намерения Эверетта были очевидны. Появись он на месяц раньше, Сигна, не раздумывая, позволила бы ему ухаживать за ней. Именно такого мужа она представляла, когда рисовала в мечтах свою жизнь в высшем обществе. Красивый, богатый и харизматичный. Они владели бы роскошным поместьем, в котором устраивали бы великолепные приемы. А в другие вечера обязательно посещали бы балы, оперу и чайные – и Сигна никогда больше не чувствовала бы себя одинокой.
Так почему она не могла заставить себя принять приглашение?
– Почему вы не вышли замуж? – внезапно спросила Сигна. Возможно, вопрос прозвучал оскорбительно, и она испытывала удачу, но ей нужен еще толчок. Еще один довод, чтобы убедить себя, что отказ Эверетту не равен вечному одиночеству.
Даже если у Марджори не имелось за душой ни гроша, она, без сомнений, привлекла бы внимание достойных мужчин. Она была красавицей.
– За вами много ухаживали, – добавила Сигна, – ведь так?
– Хотя моя семья не из высшего общества, но родители не были простыми рабочими. А благодаря внешности в молодости за мной ухаживало много поклонников. – Марджори взъерошила мягкую прядь волос и тихо усмехнулась сама себе. – Поэтому да, Сигна, мужчины не давали мне прохода. Так же будет и с вами. Я не стану отговаривать вас от замужества, но не нужно спешить. Принимайте визитные карточки, если пожелаете, но не торопите события с любым мужчиной, встретившимся на вашем пути.
Сигне хватило ума, чтобы понять, на что намекала Марджори, и она подумала о прошлой ночи, когда едва не дошла до конца с Ангелом смерти. В книге по этикету отношения с мужчинами сопоставлялись сделке. Словно она, будучи женщиной, должна всегда оставаться безупречной во всем – особенно хранить девственность, – иначе ее сочтут нечистой. Грязной.
«Руководство для леди по красоте и этикету» начинало превращаться не в спасительные подсказки, а в досадную помеху. Суровое напоминание, что, поскольку она не может освоить правила – раз они выматывают ее, – она никогда не станет идеальной, даже достаточно хорошей, чтобы заслужить место в высшем обществе. Она задумалась, насколько глупо так люто ненавидеть себя из-за какой-то книжки. Она была лучше, больше этого.
– Из всех мужчин вам никто не понравился? – Конечно, Марджори не вышла замуж, но служила гувернанткой. Это хорошая жизнь, но все же. По мнению Сигны, женщина с такой внешностью сама вполне могла быть хозяйкой поместья, подобного Торн-Гров.
Марджори присела в кресло.
– Напротив, я влюбилась в человека, который никогда не собирался отвечать мне взаимностью. И дорого за это поплатилась.
Сигна вспомнила, как Марджори вела себя рядом с Элайджей. Как коснулась его плеча и как свободно разговаривала с ним.
– А что с ним случилось?
– Я верила, что мы будем вместе до конца жизни, – ответила она. – Но он влюбился в другую женщину, и вскоре они обручились. Я отдала ему всю себя, а он оставил меня, даже ничего не объяснив. – Ее взгляд был отстраненным, словно она вновь переживала те события.
– И вы больше никого не встретили?
Марджори сложила руки на коленях.
– В глазах общества моя репутация рухнула. Родители отказались от меня. Большая удача, что мне удалось найти работу здесь, в Торн-Гров. На свете множество куда более худших мест, где я могла бы закончить.
Марджори не сделала ничего плохого, просто влюбилась, но ее сурово осудили. Вышвырнули из общества, словно она сама испорчена и могла заразить окружающих. Словно любовь – это какая-то болезнь. Поступили бы с ней так же? Сделай Сигна одно неправильное движение и также будет отвергнута людьми, которым так отчаянно старалась угодить? И если ответ утвердительный… Действительно ли она дорога им? Можно следовать всем правилам до тех тор, пока разум не онемеет, а воля не исчезнет. Как и раньше притворяться изо дня в день, но чего ради? Чтобы понравиться тем, кто заклеймит ее, как только она оступится?
