Он издал хриплый звук, соглашаясь с ее словами, заставивший Сигну податься к нему.
– Я не смог стать первым, так подари мне последний танец в эту ночь. Потанцуй со мной, Пташка.
Вероятно, Ангел смерти являлся одним из самых могущественных существ на свете – сильнее любого короля. Он был грозным, как ночь, непобедимым, как дождь или ветер. И все же, хоть и неявно, в его голосе чувствовалась дрожь.
Каждая частичка ее тела призывала к бегству. Но когда он протянул Сигне руку – не тень, а настоящую руку – жар охватил ее. Как могло случиться, что после стольких лет, проведенных в борьбе с ним – в борьбе с этой частью ее самой, – теперь она так жаждала его прикосновения?
Его рука сжала талию, и она наклонилась к нему, позволив вести. Он двигался плавно и грациозно, и чем дольше они танцевали, тем ощутимее становилась легкость в ее теле. Сигна стала перышком, а он ветром, по которому она скользила.
– Ты больше, чем просто тени. – Слова давались ей с трудом.
Он запнулся на шаге, но быстро исправился.
– Я могу избавляться от них, если цель того стоит.
– У тебя есть тело. – Она наклонилась ближе, пытаясь заглянуть под тени и скрывающее лицо маску. Но Ангелу смерти удавалось держать ее на расстоянии, при этом продолжая танцевать. – Как ты выглядишь без маски и теней?
Он ухмыльнулся.
– Слишком прямой вопрос для маскарада. Возможно, ты увидишь однажды.
Его голос стал мягче, стена между ними рушилась. И сейчас Сигне нужно было впиться в нее ногтями и раскрошить на части.
– Тебе не нравится твой внешний вид?
Его смех напоминал шелест листьев, тихое карканье ворона в сумерках.
– Уверен, ты посчитаешь меня невероятно привлекательным. Просто мне не хочется показывать свое лицо. Я могу изменять внешность под нужды людей на пороге смерти. Но свою внешность – настоящую внешность – оставляю только для себя. Не хочу, чтобы мое лицо оказалось последним, что видят все люди на земле, прежде чем умереть.
Сигна жаждала увидеть это лицо. Всего несколько часов назад она держала за руку Эверетта и подумывала о жизни с ним в высшем обществе. А теперь гадала, каким был бы поцелуй Ангела смерти.
Рядом с ним больше не хотелось думать. Она хотела знать.
Он склонил голову и прошептал на ухо.
– Я так долго ждал тебя, Сигна Фэрроу.
У нее перехватило дыхание, она не могла подобрать слов. Поэтому вместо ответа приподнялась на носочки и прижалась губами к его губам.
Мир вокруг исчез, пока секунды сливались в момент достаточно долгий, чтобы обвить руками его шею. Чтобы холод пробрал ее до костей, а удивление Ангела смерти сменилось желанием. Он прижал ее к дереву, целуя в ответ не нежно или спокойно, а с изголодавшейся страстью, запустив руки в волосы и распуская прическу, так что локоны рассыпались по плечам. Его руки продолжали скользить по ее лицу, пояснице и вверх по шее.
Тьма окутала их, когда он прижался к Сигне, которая не сопротивлялась. Пока длился поцелуй, она принадлежала ему, и каждая частичка ее тела желала остаться с ним. Желала зайти как можно дальше. Его тени скрывали их, словно Ангел смерти собирался поглотить ее целиком, и Сигна закрыла глаза, готовая и жаждущая. Желая полностью отдаться ему.
Но вдруг тени рассеялись, когда Ангел смерти оторвался от нее, и тело Сигны содрогнулось. Для нее он стал воплощением дьявольской маски, которую носил. Она искала его безумным взглядом, не желая, чтобы все закончилось. Уложи он ее на землю прямо сейчас, она завершила бы начатое в покоях той ночью.
Но он лишь сказал:
– Уже почти полночь. Тебе нужно вернуться на бал, – на этом все закончилось. Ангел смерти провел пальцами от ее плеча до ладони, и когда они снова закружились, мир вокруг начал обретать знакомые очертания. Звезды исчезли, уступая место золоченым стенам, и там, где ноги только что утопали во мху, теперь лежал мрамор. Шум воды превратился в оживленный смех незнакомцев, и Сигна поняла, что снова тоскует по тишине.
– Я могу прийти к тебе позже. – Он не смотрел на нее, пока говорил. – Стоит только открыть окно, и я приду. – Он коснулся ее распущенных волос и исчез.
В следующую секунду комната стала такой, как прежде. Изменилось лишь время. Почти наступила полночь.
– Вот вы где!
Сигна обернулась и увидела спешащую к ней Марджори, на лице гувернантки отразилось облегчение.
– Лорд Уэйкфилд спрашивал о вас, но никто не знал, куда вы подевались. – Она оглядела Сигну. – Во что, ради всего святого, вы одеты? И что с вашими волосами? Ох, неважно. На это уже нет времени. Идемте. – Сигна отвлеклась на свои налившиеся губы и позволила Марджори взять ее за руку и вывести из бальной комнаты. Она не обращала внимания на болтовню насчет Эверетта, погрузившись в воспоминания и стараясь вспомнить ощущения во время поцелуя Ангела смерти.
Толпа сгущалась, когда начался обратный отсчет до полуночи. В центре коридора возвышалась ель, украшенная гигантскими золотыми шарами, фруктами и горящими свечами. Неподалеку она заметила Перси и Шарлотту, они смеялись, и девушка протягивала ему бокал шампанского, а второй брала для себя. Элиза также была здесь, стараясь держаться поближе к ним. Мужчина в маске ворона схватил Перси за плечо, и Сигна узнала его только благодаря трости – Байрон. Она с облегчением отметила, что кузен улыбается. Он тихо переговорил с мужчиной, похлопав уходящего зевающего Байрона по плечу, когда тот опрокинул свой бокал.
Эверетт Уэйкфилд стоял в первых рядах. Когда Сигна встретилась с ним взглядом, он едва заметно улыбнулся озадаченной улыбкой, намекая на пропущенный вальс. Она отвела взгляд и возненавидела себя за это. Безусловно, он хороший человек, но после прикосновения губ Ангела смерти это уже не имело значения. Он стал ее личным ядом, а она все просила и просила добавки.
Ей показалось, что она видит и Сайлеса, и только решила поспешить за ним и разузнать, видел ли он что-нибудь подозрительное, но Элайджа уже заканчивал свою обращенную к гостям речь и поднимал бокал с водой, когда Сигна вошла в комнату. Она расслышала только последние слова, которые разнеслись над ликующей толпой:
– И пусть это будет по-настоящему счастливое Рождество!
Толпа вокруг подхватила его слова под бой курантов. Кто-то вложил бокал Сигне в руку, и она со смехом приняла его, сделав глоток, пока остальные произносили тосты и желали друг другу веселых праздников. Не имело значения, что все они чужие люди, ее тело гудело от счастья.
Голоса звучали все громче, Сигна могла бы навсегда остаться в этом состоянии покоя и не заметить звука бьющегося стекла и последовавших вздохов. Вероятно, бальный зал никогда бы не погрузился в тишину, в то время как все взгляды устремились к елке. И, возможно, до нее не донесся бы крик Марджори. Откуда-то возник Сайлес и схватил ее за запястье.
