– На самом деле, я никогда не бывал в Торн-Гров, – признался он и поморщился, когда Сигна потерла виски. – Для остальных в поместье Сайлес Торли никогда не существовал. Для всех, кроме тебя, я был невидим. – Он присел на край кровати рядом с Гандри, но быстро вскочил, когда она пнула его ногой, не собираясь позволить расслабиться даже на мгновение.
Она не торопилась спрашивать, заставляя его понервничать, пока обдумывала события последних недель. Когда Элайджа послал за ней, она совершенно точно посчитала странным, что он послал молодого мужчину сопровождать ее, и к тому же не родственника. На железнодорожной станции он быстро шел вперед, ни с кем не разговаривая, а она едва успевала за ним. Но в Торн-Гров все выглядело странным, и она просто посчитала Сайлеса грубияном.
– Сладости в поезде, – произнесла вслух Сигна, вспоминая, как он пожирал их. Вероятно, пробуя впервые в жизни. – Элайджа не похож на человека, который заботится о таком.
Сайлес создал кресло из теней у себя за спиной и так удобно развалился в нем, что Сигна испытующе уставилась на него, пока он не выпрямился.
– Я ничего не мог с собой поделать. Очень злился, когда забрал тебя, Сигна. Ты выглядела такой голодной.
Так и есть, но это не значило, что она должна быть благодарна за ложь. Позже он отвел ее в сад… Где исчез, только чтобы снова явиться Ангелом смерти и помочь проникнуть внутрь. Он помогал ей в клубе и библиотеке. На каждом шагу – находись он в этом облике или окутанный тенями – был рядом и поддерживал. Но…
– Ты действительно помогал мне? – прошептала она. – Или с самого начала знал правду?
В лунном сиянии его глаза, некогда темные и дымчатые, теперь искрились звездным светом, как и волосы. Хотя внутри него все так же крылась тьма, казалось, словно вращающиеся галактики нашли пристанище в этих глазах. И тут Сигна поняла, что сейчас он был самим собой – открыл лицо, которое никому прежде не показывал. Он был даже прекраснее, чем прежде.
– Если бы я знал правду, то тут же сказал бы тебе, – твердо и серьезно ответил он. – Я никогда не хотел, чтобы ты потеряла Блайт. Потеряла хоть кого-нибудь. Лилиан умерла и не знала, кто убил ее, как не знал и я. Тебе предназначалось это выяснить. И ты замечательно справилась, Сигна. Ты спасла жизнь.
– Да, но ради этого забрала другую. – Даже произнесенные вслух эти слова звучали не так, как хотелось. Она собиралась помочь Хоторнам, а в итоге забрала у Элайджи ребенка. Но все равно не чувствовала вины. Смерть Перси, по ее мнению, была справедливой. А взамен Блайт сможет прожить долгую и здоровую жизнь.
Эта жизнь была отнята ради другой жизни, и без тела… Возможно, Хоторнам необязательно знать, что произошло с Перси.
– Я хочу знать, почему ты это сделал, – внезапно спросила Сигна. – Зачем вообще появился в другом обличье, если не для того, чтобы одурачить меня?
Ангел смерти застыл как статуя, в тусклом свете его щеки казались впалыми, когда он напрягал челюсть.
– Я знаю, что ты вовсе не дурочка, Пташка. Я не собирался насмехаться над тобой и не осознавал, какую игру затеял, пока не стало слишком поздно. Прошу, прости меня за это. Но должен признаться, что причина моего поступка крылась в эгоистичном желании лучше узнать тебя. Как уже говорил прежде – я ждал тебя целую вечность. Ждал кого-то, с кем смогу поговорить. Коснуться. И когда понял, что это ты… мне хотелось познакомиться с тобой ближе.
– А потом ты попросила меня о помощи, – продолжил он, – и я хотел быть рядом. Но знал, что не смогу помочь в знакомом тебе виде, ведь ты меня боялась. Ты как-то сказала, что ненавидишь меня, поэтому я остался в образе Сайлеса. Не только чтобы привезти тебя в Торн-Гров, но чтобы проводить с тобой время и помогать без предубеждений. Без страха. Появись я перед тобой окутанный тенями, ты бы никогда не приняла мою помощь.
Это правда, и хотя Сигна злилась, что он солгал, но все же чувствовала облегчение, что он остался с ней, и неважно, в каком образе, потому что Блайт все еще была жива. В конце концов, только это имело значение.
Он встал и взял ее за руку.
– Не стану притворяться, что понимаю, через какие трудности тебе пришлось пройти, поскольку я не был рожден, как ты, и никогда не был человеком. Но я буду здесь, с тобой, на всем пути, надеясь…
– Надеясь на что?
Звезды сияли позади него так же ярко, как его серебристые глаза. Даже луна, казалось, притянула ее ближе к нему, когда он спросил:
– Надеясь, что ты будешь моей?
Ангел смерти однажды сказал, что судьбы людей предопределены, и Сигна задумалась, может она наконец смотрит своей судьбе в лицо. Она так долго сопротивлялась этому. Боролась с собой – и как же устала от борьбы. Устала притворяться. Устала переделывать себя и убегать от всего, что дарило чувство покоя и целостности. Устала от вопросов, головоломок и размышлений.
Она просто… хотела быть.
Теперь она знала, кем является, и больше не станет прятаться. Она – жнец, Ангел смерти. Тьма – ее новый дом. Он ее дом.
Она переплела их пальцы.
– Мы больше не будем одиноки.
Глава 46
Блайт шла на поправку медленно.
Такой участи Сигна не пожелала бы никому. Кузина проводила дни в агонии, свернувшись калачиком в постели, едва дыша и ничего не видя. Ночи на грани смерти, натянутая на хрупкие кости кожа, безвольные конечности. Сигна и Элайджа сменяли друг друга возле ее кровати, иногда рассказывая истории. Иногда болтая о лучших днях. А иногда Сигна просто тихо сидела рядом, уставившись в угол комнаты, пока Блайт спала, и верила, что нужно лишь набраться терпения.
И вот появились признаки улучшения. Через две недели прекратилась рвота, и одним поздним зимним утром Блайт смогла сама подняться с кровати, чтобы полюбоваться на снегопад за окном. Как новорожденный жеребенок, она с трудом держалась прямо. Но если Сигна чему и научилась за свою одинокую жизнь, так это терпению. И пока она ждала, чтобы старый родительский дом, Фоксглав, подготовили к ее прибытию, у нее не было ничего, кроме времени.
Первые несколько месяцев Блайт нехотя принимала помощь и настаивала, чтобы Сигна быстрее уехала, поскольку ей уже исполнилось двадцать и она унаследовала состояние. Утверждала, что не желает быть обузой и не нуждается в помощи. Но к тому времени Сигна уже поняла, что все это пустые разговоры, и поскольку сама слишком много времени провела в одиночестве, желая обрести близкого человека, отказывалась покидать Блайт. Потребовалось много дней, чтобы она прибавила в весе, и силы начали возвращаться к ней. Но ранней весной Блайт уверенно встала на ноги и вышла погулять без посторонней помощи.
Элайджа невероятно радовался за дочь, с которой не сводил глаз. Вечеринки в Торн-Гров полностью прекратились, сменившись совместными прогулками в саду. Сигна никогда бы не догадалась, что отец и дочь так похожи, если бы лично не наблюдала за ними каждое утро за завтраком. Они оба выходили в тапочках к столу и громко расхваливали любую булочку, которую ели. Однажды Блайт потребовала, чтобы Уорик пригласил кухарку, которая смеялась, раскрасневшись, пока слушала, как они с отцом болтают о том, что к следующему чаю у них просто обязаны быть лимонные, розовые или шоколадные булочки.
