Несколько секунд мейра всматривалась в него, потом сказала:
— Возьми меня с собой.
— Не сейчас.
Она шумно выдохнула и хотела отойти, но он притянул ее к себе. Немного резче стиснул руки, чем нужно, и тут же вышел.
* * *
А Эва осталась одна.
Занялась женским делом. В кои-то веки! Стала разбирать покупки, развесила наконец платья. Белье разложила на той полке, что он ей в шкафу выделил. Не белье, а срам. Рядом с его штанами и рубашками все это вообще смотрелось дико.
Она закатила глаза и усмехнулась. Видели бы это ее новобранцы!
И кто бы ей сказал, что за странное предчувствие зудело в глубине души, как будто в скором времени что-то в ее жизни должно измениться?
глава 10
Сегодняшний поход в харчевню многое прояснил. Гойран понял, что по лезвию ходит. Слишком уж внимательно присматривался к нему глава, да и разговор не понравился. Энгвард Ордгарн, похоже, в чем-то его подозревает.
Но у него нет ничего реального, иначе глава давно бы уже вцепился ему в горло.
Вернувшись к себе, он отправил девчонку в спальню, а сам закрылся в ванной, где у него было гладкое металлическое зеркало. Достал его, повесил на стену и долго вглядывался. Жизнь, которую он здесь вел, достала его. Но Гойран все время балансировал на грани. Нельзя просто так стать Стражем, это в крови.
Древний орден Стражей основан на взаимовыручке и взаимозаменяемости, они все — братья. Нельзя просто так предать клятвы, которые даются на всю жизнь. Но если неудовлетворенные амбиции выжигают все изнутри, долго ли удержат клятвы? Он был силен, сильнее многих! И вынужден был подчиняться. Но вариант бросить все и уйти он тоже не рассматривал. Кем он будет там? Изгоем? Если уходить, то только в силе.
Гойран закрыл глаза.
Потом спрятал щит и ушел в спальню.
Девчонка ждала его, это Гойран видел по глазам. Последние дни он щадил ее и старался быть поласковее, она немного привыкла. И, судя по тому, как заблестели ее глаза и приоткрылся рот, ей теперь даже нравилось то, что он с ней делал. Циничная усмешка перекосила его губы, на ее месте он хотел видеть другую, но и от этой собирался взять сполна.
Коснулся большим пальцем ее губ и толкнул на подушку. Горячо? Да! Девчонка выгнулась под ним. Хоть и недолго, но было горячо.
Потом он оставил ее в постели отсыпаться, а сам выбрался.
Эн что-то говорил про общий сбор. Надо было поприсутствовать.
* * *
Общий сбор был назначен на вечер, а до его начала оставалось еще довольно много времени, и Энгвард собирался наведаться в поселение вдов. Конечно, ему проще и приятнее было бы взять мейру с собой. Потому что — да, черт побери, с некоторых пор его мир вертелся вокруг нее. Но.
Если он хотел говорить с вдовами, он должен был идти один.
Обычно, если Страж умирал и после него оставалась жена, молодые женщины снова выходили замуж. Но были и старые вдовы, те, что были уже в возрасте и отказывались повторно выходить замуж. Орден брал на себя опеку за ними. Их снабжали всем необходимым, но не вмешивались в их жизнь.
Вдовы жили обособленно. Это было своего рода закрытое поселение со своим кладбищем. Фактически монастырь. Сейчас, чтобы попасть на их территорию, Энгвард собирался воспользоваться своим правом главы ордена. Однако мало было попасть, надо было, чтобы с ним еще захотели говорить.
Когда он подошел к границе и миновал первый кордон, его встретила привратница. Под накидкой почти не было видно лица, одни глаза блестели холодом.
Смерила его взглядом, после того как он назвал свое имя, и сказала:
— А, глава? Проходи.
И повела его внутрь поселения.
Прежде Энгвард никогда не заходил в поселение вдов, не было нужды. Все, чем их снабжал орден, оставляли снаружи. Сейчас он был здесь впервые, и все сильно отличалось от того, к чему он привык. Не было домов в обычном смысле слова. Скорее, какие-то отгороженные углы. И тут было даже холоднее, чем в Хранилище, однако жившие здесь, казалось, не чувствовали холода.
Привратница шла впереди, а он за ней. Невольно отмечая про себя, что все женщины, попадавшиеся ему на пути, смотрели на них равнодушно. Как будто все тепло из них забрал Хаос. Но он же даровал им долгую жизнь. Энгвард невольно передернулся.
— А ты совсем молодой, — как будто услышав его мысли, проговорила привратница.
Он предпочел промолчать.
— Зачем пришел? Просто так посмотреть? — спросила она снова.
— Нет, хочу спросить кое-что.
— Спросить? — привратница оживилась и обернулась к нему. — И что же?
Раздался каркающий смех.
— Страж пришел спрашивать у женщин? Разве вы не знаете все лучше нас?
Еще три старухи подошли к нему ближе. Они были в накидках, из-под которых можно было увидеть только глаза, да еще морщинистые. Старухи обступили его и стали разглядывать. Как их звали? Сколько лет им было? Трудно было вообще сказать, осталось ли в них что-то человеческое.
Однако ему нужны были сведения, и Энгвард спросил:
— Может быть, кто-то помнит, что случилось в пятьдесят восьмом году?
И назвал точную дату. Несколько секунд молчания, женщины переглянулись, потом одна из них сказала:
— Это может знать старая Моргот.
У него от нетерпения и близости разгадки сердце сделало кульбит.
— Где она? Я могу ее видеть?
— Какой ты быстрый! — проскрипели старухи. — Она сейчас спит. Приходи завтра, глава.
Его стало заливать досадой, однако Энгвард понимал, что проявлять досаду неуместно. Поблагодарил женщин и предупредил, что зайдет завтра.
Оттуда он направился в зал, где был назначен общий сбор. Шел медленно, не спешил. Обдумывал все, что за этот день узнал. Кое-что вырисовывалось. Но картина получалась не совсем ясная. Ему необходимо было понять, что именно произошло в тот день. Без этого никак.
К тому времени, когда он добрался, все Стражи были уже на месте, не хватало только Гойрана. Энгвард собирался спросить, где он, но в этом момент Гой появился.
* * *
Надо было все же выбираться раньше. Он чуть не опоздал. Глава проводил его таким взглядом, что, если б мог, шкуру бы с него содрал. Подумаешь, святоша, как будто никто, кроме него, никогда не опаздывал.
«Иди к Хаосу», — мысленно выругался Гойран и быстро огляделся.
Все уже были на месте. И даже трое парней, что прошли ритуал неделю назад. «Счастливцев» было видно издали. Взъерошенные, глаза горят, как у мартовских котов. Он отсюда видел, что их просто распирает. Нажрались, гады!
