* * *
Разлом сегодня опять походил на взбаламученный кисель в стакане. Жижа дрожала и колебалась, но из границ не выходила. Всех Энгвард отпустил сразу, а они с Озраном и еще несколькими Стражами постарше еще остались некоторое время пронаблюдать. И вдруг он ощутил напряжение по цепи.
Еще не понял что, а уже рванулся туда, к ней. А там Моргот. У него в глазах потемнело, как представил, куда выжившая из ума старуха могла затащить Эву. Поэтому вмешался, чтобы знала — ни шагу без него!
Сейчас он шел обратно к Разлому и молча сжимал зубы.
Послевкусие — жгучая горечь.
Его взбесили даже не непостижимая доверчивость и глупость мейры. Он бы все равно не допустил, чтобы Эва подвергала себя опасности, а с Моргот еще собирался разобраться.
И даже не то, что мейра не захотела проходить с ним ритуал. Хотя, конечно, его задело. Но черт с ним, Энгвард знал, что она откажется, был к этому готов.
Болезненно оказалось другое. Этот ее жест, когда она положила перед ним кристалл на стол. «Накопитель. Можешь использовать в любой момент».
Значит, все это время Эва искала способ, как избежать любых его прикосновений, и все-таки нашла? Он мрачно расхохотался, сжимая кулак, и вдруг заметил в отдалении Гойрана.
Это показалось странным. Стражи после ритуала неделю из постели не вылезают. Потому что поначалу все так горячо и ярко, что просто не оторваться. А Гойран шел куда-то, озираясь, и вид у него был какой-то слишком таинственный. Ходил за золотом? Сейчас?
Энгвард двинулся к нему через зал, а тот наконец увидел его, напрягся было, потом принял непринужденную позу.
— Гой, что ты бродишь? — окликнул его Энгвард. — Не сидится дома? Отдыхай, Разлом никуда не денется.
— Да так, — повел плечами тот и нервно усмехнулся. — Привычка.
В этот момент Энгварду вдруг показалось, что темные глаза Гоя отливают жидким металлом. Мгновенное ощущение, в следующий миг оно уже исчезло. Но осадок остался.
— С Ноэль все в порядке? — спросил Энгвард, подходя ближе.
— Конечно! Я постарался, — Гойран сверкнул на него взглядом, потом облизал губы и отвел глаза. — Спит она.
Повисла пауза.
Вроде бы говорить было не о чем, но Энгвард считал, что Гойрана сейчас здесь точно быть не должно. Еще он заметил, когда Гой провел рукой по волосам, что у того опять распорота ладонь. Не зажила со вчерашнего? Да и на сытого «счастливца» Гойран не особо тянул, скорее, казался каким-то воспаленным и нервным.
— Ммм, — протянул Энгвард наконец. — Ну ты сильно-то не урабатывайся.
А тот вдруг оскалился улыбкой:
— Спасибо за заботу, глава. За меня можешь не переживать. И мейре передай, что у нас с Ноэль все в порядке.
— Угу, я передам, — бросил Энгвард и пошел прочь.
Напоминание всколыхнуло утихшие было чувства, стало неприятно.
* * *
Гойран смотрел ему вслед, крепко зажимая разрезанную ладонь в кулак. И да, не сиделось ему. И он уже ничего не мог с этим поделать, это стало даже не привычкой, а насущной потребностью.
Однако главе об этом знать не надо было.
Некстати попался ему глава. Гойран смотрел на удаляющуюся фигуру Энгварда Ордгарна и думал, что надо быть осторожнее. И держаться поближе, так легче контролировать ситуацию. Особенно после того, как пройдет эта неделя и он снова сможет каждый день видеть мейру. Мейру из вида упускать нельзя.
А Эн пусть думает, что он главный. Недолго осталось.
Потом он развернулся и направился в дом. Девчонка спала, когда он ее оставил, но сейчас уже должна была проснуться. Он представил ее бледное тело, раскинувшееся на простынях, и жадно сглотнул слюну. Конечно, она не то, что ему нужно, но пока сойдет.
* * *
У Разлома сейчас были Озран и еще несколько Стражей из тех, кто постарше и поопытнее.
— Изменения? — спросил Энгвард, подходя.
— Сам видишь, — мотнул головой Оз.
Холодная жижа понемногу успокаивалась, маслянисто блестевшая поверхность, похожая на жидкий металл, становилось гладкой.
— И что с ней происходит, с этой липкой гадостью? — насупившись, проворчал один из Стражей. — Уже рвануло бы, и все. А так жди каждый раз, нервничай.
Действительно, это был неприятный момент. Расхолаживал. Когда слишком долго на взводе, притупляется восприятие опасности.
— Расходимся, — сказал Энгвард.
И окликнул:
— Оз, задержись, поговорить надо.
Старый с готовностью откликнулся, проводил взглядом удалявшихся Стражей и спросил:
— Есть что-то новое?
— Есть, — проговорил Энгвард. — Но об этом не здесь. Встретимся в Хранилище завтра.
— Угу, угу, я как раз хотел спросить, — быстро закивал Оз. — Понял, да.
— Хорошо. Теперь иди, я побуду еще.
Озран уже отошел, а он стоял некоторое время у самой кромки Разлома и смотрел в глубину, залитую синеватым светом. Потом присел на корточки и протянул ладонь над маслянисто поблескивавшей субстанцией. Сначала не происходило ничего, потом на поверхности появился всплеск, потянулся к нему и замер, подрагивая, как будто холодная бездна Хаоса принюхивалась к нему.
В очередной раз мелькнула мысль, что эта жижа живая. Наконец Энгвард встал. Надо было идти домой, а его ноги не несли туда.
Он сходил еще в поселение вдов. Там ему с порога сказала привратница, что Моргот спит и проспит теперь еще два дня. Оттуда он зашел еще кое-куда, а когда уже стало бессмысленно тянуть время дальше, вернулся в дом.
Открыл дверь и сразу столкнулся взглядом с Эвой.
Мейра сидела за столом, взгляд напряженный, руки скрещены на груди. Он замер на пороге, несколько секунд они смотрели друг на друга. Потом он отвел взгляд, ступил внутрь и стал стаскивать сапоги.
Тут же резко скрипнул по полу стул. Когда Энгвард поднял голову, мейра уже ушла в кухню, он успел заметить только, как мелькнул в дверном проеме ее прямой силуэт. Он вдруг почувствовал себя усталым. Прошел в ванную и сначала долго стоял там, держась рукой за поясной ремень.
Надо было залезть в лохань и отмокать там, пока горячая вода не заберет все, что отравляло его сейчас. Но лезть в лохань не хотелось. Если честно, ему ничего не хотелось. Поплескал водой в лицо, пригладил влажными ладонями волосы и потом еще стоял, просто так. Понимая, что надо выйти, но оттягивал момент.
* * *
Несколько часов. За это время Эва прошла все стадии кипения, прокричала мысленно этому непрошибаемому, надменному и самодовольному Стражу в лицо все, что она о нем думала. И сто раз съела уже свою печень. Потому что иррациональное чувство вины…
