— Когда?
— Сегодня, — подался вперед Гойран.
Он опять смотрел на нее вызывающе. Чернявый Страж теперь был в рубашке, но так и не застегнулся. Полы расходились, открывая его широкую, слегка впалую грудь. Эва подумала, что видала и получше торсы, и перевела взгляд на Энгварда:
— Не против.
— Тогда решено.
Энгвард поднялся и протянул ей руку. Гойран поднялся тоже.
— До вечера, глава, — и ей особо, с поклоном. — Мейра.
* * *
Когда оказались за дверью Энгвард спросил:
— Что Ноэль?
— Мы не успели поговорить толком. Мне кажется, до нашего прихода она спала.
Он какое-то время молчал, потом проговорил:
— Гой не был с ней. Я слышал, как хлопнула дверь, он был в ванной.
Эва покосилась на него.
— Если ты подозреваешь его, что мешает поставить у его дома охрану?
— Смысла нет. Если он ходит порталом, ему не нужно выходить за пределы дома. Он может уйти откуда угодно. Да хотя бы из ванной!
— Но ходить порталом можете вы все, — сказала она.
Энгвард кивнул:
— И это тоже.
И вдруг напрягся. У двери их дома ждал король Ангиара Олаф.
глава 18
Олаф был не один, с ним его люди и Лойку. И тот Страж, Вир. Мейры прохаживались в сторонке, а король стоял один. Неизвестно, сколько их ждали, но вряд ли успели сильно устать, они же отсутствовали совсем недолго. Но брат выглядел каким-то подавленным и одновременно сосредоточенным. Такое лицо у него бывало в детстве, когда он собирался взять их общую вину на себя.
Эва сразу бросилась к нему.
— Олаф! Что случилось?!
А он грустно улыбнулся и бросил быстрый взгляд на Энгварда. Тот словно понял, не стал подходить близко, остался стоять в стороне. Они были у всех на виду, и все-таки наедине. Олаф взял ее за плечи.
— Сестренка, я уезжаю. Прямо сейчас.
— Оли?
— Эв… — он поморщился. — Я кое-что понял.
«Что ты понял?» — хотелось ей спросить, но брат не смотрел на нее. А до Эвы вдруг дошло, что ему трудно и надо дать выговориться.
— Я тут подумал… Ты была права. И я не буду тебе мешать. Просто знай, что я…
— Оли! — стиснула она его крепко-крепко.
А он засмеялся:
— Тише, мейра, у меня так ребра треснут!
— Ты… черт. Ты самый лучший в мире брат!
— Я рад, — выдохнул он со смешком. — Рад. А то я уж думал, что ты теперь видеть меня не захочешь.
— Дурак.
— Ну, мало ли, у тебя теперь вон какой Страж, — покосился он на стоявшего в стороне напряженной статуей Энгварда.
Эва была старше, циничнее, грубее во многом, десять лет армейской службы из кого угодно сделают сухаря. Не думала, что ему просто одиноко и он может по-детски ревновать. Ее младший брат Олаф, король Ангиара.
— Ничего ты не понимаешь, — мягко улыбнулась и, как в детстве, протянула ему мизинец. — Навсегда.
Потом сказала уже совсем другим тоном:
— Брат, то, что происходит у Разлома, касается нас не меньше. Я чувствую, что сейчас мое присутствие здесь необходимо. Мне надо разобраться. И еще! Есть кое-какие наброски, я сделала их со старинных чертежей в Хранилище. Надо передать их нашим архивариусам, пусть они попробуют расшифровать. Только материал секретный, поэтому, Оли…
— Я понял, сестра, — кивнул Олаф, мгновенно делаясь серьезным.
— И когда приедешь в следующий раз, привези персиковый мармелад.
Брат потрясенно уставился на нее, потом хмыкнул и отвел взгляд в сторону.
— Вот я дурак, Эва, вот я дурак… Веришь, даже не пришло в голову!
— Ничего, — подмигнула ему она. — Откуда тебе было знать, что его здесь не делают?
И обернулась к Энгварду.
* * *
Энгвард все это время держался в стороне, но это требовало моральных усилий. Когда Эва наконец позвала его, почувствовал внезапное облегчение. Он подошел и спросил ее братца:
— Не хочешь ли пройти в дом?
Тот качнул головой.
— Я уезжаю, прямо сейчас.
Нельзя сказать, что Энгвард испытывал сожаление по этому поводу.
— Надо передать Олафу мои записи, — сказала Эва.
— Хорошо, — кивнул Энгвард.
— И у меня есть к тебе разговор, глава, — проговорил король. — С глазу на глаз.
Повеяло холодком, у Эвы проскочил обеспокоенный взгляд. Энгвард мягко подтолкнул ее:
— Иди в дом.
Но она, конечно же, ушла не сразу. Прежде обняла брата и шепнула:
— Береги себя, Оли.
Потом взглянула на него и только после этого скрылась за дверью. Он проводил ее взглядом, чувствуя, как часть души уходит вместе с ней. Его мейра. То, что она хотела сказать ему без слов, он прекрасно понял.
— Послушай, Страж, — начал Олаф.
Он скрестил руки на груди и повернулся к нему.
— Слушаю тебя, король.
Олаф некоторое время смотрел на дверь, за которой исчезла Эва, потом сказал:
— У меня нет никого, кроме нее.
Началась старая песня!
— У меня тоже, — в тон ему ответил Энгвард.
Король Ангиара резко обернулся, такие же яркие глаза, как у Эвы, вспыхнули.
— Откуда я могу это знать?! Вы покупаете себе жен за золото!
Комок гнева подступил к горлу. Это было так знакомо и так цинично! Стражи давно привыкли к тому, что их боятся и ненавидят, но защитой пользуются. Но гнев остался глубоко внутри, Энгвард смерил его взглядом и бросил, отворачиваясь в сторону:
— Действительно, откуда тебе знать о нас, король?
Повисло молчание.
Наконец Олаф проговорил:
— Эва очень дорога мне. Я должен знать, что с ней все хорошо. Поэтому здесь рядом с ней останется наблюдатель, — он шумно выдохнул. — Таково мое условие.
— Ты ставишь мне условия, король? — нехорошо усмехнулся Энгвард. — Я вообще терплю тебя только потому, что ты дорог Эве.
Король выпрямился еще больше и проговорил, глядя ему в глаза:
— Аналогично.
Воздух еще звенел от напряжения, а осознание уже пришло. Дорог Эве. Энгвард медленно выдохнул, а молодой король повторил:
— Таково условие, Страж, на котором я оставляю тебе сестру.
Двойственное чувство!
