— Ты здесь живёшь, что ли? — от удивления я выдал очередной глупый вопрос.
— Живу, или ты слепой, сам не видишь?
— Макс, домой двигай.
— Ну дядь Саш… — умоляюще посмотрел на меня тот.
— Да ты не бойся, милай, я же не из этих, — усмехнулась бабка.
— Так… Стоп, — пробормотал я, собираясь с мыслями уже окончательно, даже сигарету с пола поднял. — Тебя как зовут, мать?
— Валентиной, — отозвалась та. — А ты, стало быть, Санька?
— Давай, баб Валь, рассказывай, — предварительно подтвердив кивком своё имя, наконец пришёл в себя я. — Как ты здесь выжила-то одна?
— Да я уж лет семь так живу, ничё, привыкла.
— А уроды? Не боишься, что сожрут?
— Я, милай, за всю жизнь на них насмотрелась, так что уже давно не боюсь.
— Та-ак, — я немного спустился с крыльца и уселся на ступени, после чего сделал глубокую затяжку. — Всё чудесатее и чудесатее. Может, чаю, баб Валь?
— Внучек, а ну, давай, до моего дома добеги, у тебя ноги молодые, — обратилась к Максу та. — Там на столе, в миске, под полотенцем, «Шарлотка» стоит, неси её к чаю.
— Стоять! — я едва успел схватить пацана за руку.
— Да я справлюсь, — слегка поморщился он.
— Маму предупреди, чтоб чайник поставила, я сам.
Я окончательно спустился на землю, распахнул перед бабушкой калитку и вначале запустил её к нам во двор. Только после этого сам покинул его территорию и, уже стоя за калиткой, обернулся.
— А дом-то какой?
— А ты увидишь, он там один покрашенный стоит, — отмахнулась та и заковыляла по лесенке.
— М-да, дела-а-а, — уже в который раз я позаимствовал фразу Рустама, затем ухмыльнулся, качнул головой и выбросил окурок. — Таких номеров я ещё не видел.
Несмотря на приподнятое настроение, по деревне я передвигался неспеша. В руке револьвер, вторая сигарета подряд в зубах, а глаза внимательно выхватывают каждую деталь у дома. И пока, судя по тому, что я увидел, деревня действительно пустовала. Всюду трава по пояс, некоторая даже упала, потяжелела, напитавшись влагой, да, собственно, и время уже пришло. Хотя сентябрь в этом году балует бабьим летом: хорошие дни выдались, тёплые, сухие. Солнышко всё ещё пригревает, несмотря на вечернее время суток.
— Ну баба Валя! — в очередной раз подивился я и даже слегка позавидовал подвижности старухи.
Как строитель, могу с полной уверенностью сказать, что полностью выкрасить дом — не такая уж и лёгкая задача, даже если он всего шесть на шесть. Здесь и молодой весь день с лестницей скакать устанет, а это бабка. Да ей на вид лет девяносто! И ведь забор не забыла, и палисадник, с точно такой же калиткой, как в том доме, что заняли мы. Каждую штакетинку со всех сторон прошла, наверняка и дома порядок, и в саду все грядки вскопаны, без единого сорняка стоят.
Я дернул калитку и едва кирпичей в штаны не наложил, когда затявкала собака. Сердце вмиг ушло в пятки, и я лишь невероятным усилием воли смог удержать палец на крючке, дабы не пристрелить дуру. А может, и дурака, не видно пока. Вход в дом выглядел аналогично, скорее всего, здесь они все по типовому проекту выстроены, одна бригада плотников трудилась. Ну правильно, смысл изобретать велосипед, когда уже всё, вплоть до размеров отработано. Каждый знает, какую деталь заготовить, а после уже, как конструктор, всё вместе собирают. И главное — быстро.
Индивидуальным любое жильё становится уже после сдачи объекта. Обрастает сараями, верандами, различными пристройками то с одного бока, то с другого.
Но здесь терраса была точной копией. Парадная дверь расположилась с торца, а выходы на дворовую территорию и в дом вели уже из неё. Поэтому собака не имела ко мне доступа, однако тявкать не прекратила. Я выглянул в окно, чтобы рассмотреть мохнатого охранника и снова ухмыльнулся. Старая псина, под стать своей хозяйке, дворняга небольших размеров, коричневая, лохматая. Сама орёт, а хвостом виляет, чует, что от меня угрозы нет, иначе вела бы себя совершенно иначе.
В доме действительно оказалось прибрано, было тепло и пахло едой, а не привычной уже сыростью. Убранство, конечно, старенькое, но всё ещё выполняет свою функцию. В большой комнате круглый стол, застелен скатертью, поверх которой вазочка с вареньем, керамический чайник с заваркой и что-то накрытое полотенцем. Подняв кончик, я убедился, что это пирог и, подхватив блюдо, поспешил обратно, к своим. Пришлось приложить немало усилий, чтобы не слопать его прямо на ходу.
— Ну прямо баба Яга какая-то, — уже в который раз ухмыльнулся я, обернувшись на выходе к дому. — Не ори ты, не вор я, — бросил я на прощание собаке и поспешил к своим.
Дома меня ждала не менее странная картина. Баба Валя стояла в дверях, уперев руки в бока, и раздавала команды Светлане, которая мела пол.
— Вон там из-за дивана ещё подбери, — ткнула она пальцем и обернулась ко мне. — Ну, нашёл, не заблудился?
— Ага, — согласно кивнул я.
— Давай-ка на терраске поставь, нечего пыль на еду собирать, а в грязи есть противно, мы же не свиньи какие.
— А Макс где?
— За водой пошёл, — вместо бабушки ответила Света. — Там колодец на дворе.
— Вы чего, ещё полы мыть вздумали? — пошутил я, но даже не догадывался, что попал в точку.
— Конечно, — кивнула старуха.
— Да нафига? Мы всё равно завтра утром уедем!
— Ну хотите, ко мне пойдём, если лентяи такие. Неужто нравится в грязи спать?
— Ой, всё, делайте что хотите, — отмахнулся я. — Пойду пока деревню осмотрю.
— Нет здесь больше никого, — поняла, баба Валя, о чём именно я говорю. — Лучше вон со шкафа коробку сними, там у Нинки покрывала чистые всегда лежат. На диван с креслами накинь, чтоб сидеть приятней. Да старые-то сними, дурень.
— Да понял я, — отмахнулся я от бабки-командирши.
В этот момент мимо неё прошмыгнул Макс, с двумя эмалированными вёдрами, наполненными водой. Он поставил их посреди комнаты, и бабка тут же поковыляла к ним, с тряпкой в руках.
— Всё, идите покурите, нечего тут топтать, чайник закипит, позовём, — небольшой, походный экземпляр уже потрескивал на огне от спиртовой таблетки.
Я пожал плечами и вышел, прихватив с собой парня. Уселся на ступени, прикурил и, продолжая криво ухмыляться, уставился поверх забора, на дом напротив. Макс уселся рядом и откинулся на локти, поглядывая на небо, которое уже потихоньку начало наливаться алым цветом.
— Ну и что думаешь? — спросил я пацана.
— Даже не знаю, — честно признался он. — На злую она не похожа, но странно всё это.
— Вот и я так считаю, — согласился с ним я. — Не просто странно, это полный пиздец. Как она здесь выживает вообще? И что значит: «Я за свою жизнь на них насмотрелась?» Да ей лет сто уже, а я что-то до недавнего времени ничего об уродах не слышал.
