— Брось, она же не встала и не пошла, размахивая руками и позируя в кадре. Вот это было бы действительно странно. И может быть, даже слегка пугающе.
Тем временем парни решили поставить в этой комнате камеру на штативе, чтобы немного поснимала, а в соседней комнате провести сеанс ЭГФ. Но перед сеансом они решили проверить чердак. Макс отправился в коридор, чтобы запереть входную дверь, дабы не быть застигнутыми врасплох посторонними людьми, а Ник в это время установил камеру на штативе и оставил писать. Потом ребята по очереди, друг за другом, поднялись на чердак. Обошли его, но не обнаружили ничего, кроме обломков старой мебели да древней деревянной прялки в самом дальнем углу. Когда они уже собирались спускаться вниз, колесо прялки неожиданно пришло в движение и лениво описало полукруг, будто неосторожно тронутое рукой.
Мы с Ириной молча переглянулись. И пока ребята обсуждали это событие, в видео появилась врезка того, что в это время пишет камера на штативе. Какое-то время в кадре ничего не происходило, но неожиданно медленно отворилась дверь шифоньера с вещами. Я уже приготовилась увидеть, как оттуда выскочит кто-то, словно чертик из табакерки, но, кроме старых платьев, в шкафу ничего не было. Через некоторое время дверь так же медленно закрылась. Это выглядело странно. И больше в комнате ничего не происходило. По крайней мере, пока не вернулись ребята.
Дальше действие развивалось так быстро, что мы с Ириной просто смотрели, не успевая обменяться мнениями. И не хотели сделать паузу, даже минутную, словно боялись что-нибудь упустить.
Когда они вошли, то, разумеется, продолжали снимать. Ник подошел к шкафу, в котором ранее сидела кукла, отворил дверцу и увидел пустую полку.
— Макс, смотри! Куклы нет!
— Ты же ее не трогал?!
— Нет, разумеется, нет! А ты дверь надежно запер? Тут не может быть посторонних?
— На крючок закрыл, изнутри, разумеется!
— Куда же она тогда могла подеваться? — едва слышно прошептал Ник. — Не сама же ушла?
— Давай все хорошенько осмотрим.
— Может, лучше уберемся отсюда побыстрее?
— Нет. Рано пока. Интересно же, что будет дальше. Давай лучше сеанс ЭГФ проведем, а там видно будет.
— Ладно, давай.
Некоторое время ушло на настройку аппаратуры. Ник по традиции снимал, а Макс пытался спрашивать, есть ли кто-то из мира духов в помещении и хочет ли им ответить. Какое-то время никто не отвечал, а потом голос не слишком внятно произнес: «Я здесь». Макс, как обычно, спросил, кто это я? «Сущность» отвечать не пожелала, вернее, не ответила ничего конкретного. А потом сказала: «Я играю с вами». И тут же добавила: «Хотите поиграть?»
Ребята посовещались, после чего Макс спросил: «Это ты двигаешь куклу?»
«Я, конечно», — был немедленный ответ.
— А кто ты? — снова спросил Макс.
— Поиграешь — скажу.
— Во что мне нужно поиграть?
— Согласись играть, скажу.
— То есть я согласиться должен?
— Или ты, или он, — был ответ.
Парни немного обсудили между собой, какое принять решение. Ник, как более осторожный, заявил, что соглашаться ни на что не станет и другу не советует. А Макс, наоборот, похоже, решил попробовать. Но прежде громко уточнил:
— То есть ты скажешь, кем являешься, только после того, как я соглашусь играть?
— Да, это так.
— Макс, не соглашайся, это опасно! — внедрился в диалог Ник. — Совершенно неизвестно, кто это и чего именно добивается!
Но приятель не стал прислушиваться к голосу разума и советам напарника и, не медля больше ни секунды, ответил:
— Хорошо, тогда я согласен. В чем состоит игра?
— Посмотри направо, — ответили ему, но не слишком внятно. Ребята, да и зрители, разобрали слова явно не с первого раза.
Но поначалу все равно не поняли, о чем идет речь. Снова посовещались и решили, что собеседник указывает на печку. А поскольку на ее стенах не было ничего примечательного, решили заглянуть внутрь.
Не знаю, как у ребят, а сердца у их зрителей, верно, похолодели, когда свет софита осветил темное, закопченное пространство внутри печи, а камера зафиксировала куклу с рыжими волосами, кривовато и как-то боком сидящую внутри. Ник медленно приближал камеру, вольно или невольно нагнетая атмосферу. Уже всем было понятно, что это та же самая кукла, что сидела внутри шкафа.
Камера медленно приближалась, увеличивая изображение рыжей головы. От этого становилось слегка жутковато. Наконец, Ник остановился, видимо, у него просто не получалось забраться глубже. Камера замерла на несколько мгновений, а кукла неожиданно резко дернулась влево и исчезла в темных недрах печки. Это произошло столь быстро, что Ирина, сидящая рядом, конвульсивно дернулась. Да что и говорить, я сама еле сдержалась, и только потому, что была внутренне готова к чему-то подобному.
Кто-то из ребят вскрикнул от неожиданности. Ник выругался и тут же завопил:
— Черт, ты видел?! Куда она делась?
— Кто же знает? Только не вздумай внутрь лезть! — испуганно предупредил друг.
Потом Макс вернулся к аппаратуре и снова спросил:
— Кто двигает куклу?
— Я, — громко отвечали ему.
— Кто ты?
— Поиграй со мной, тогда скажу.
— Хорошо. Как мне нужно играть?
— Согласен?
— Да!
— Помни, ты согласился! — В этой реплике слышалась язвительность.
— Да, я согласился!
— Нельзя этого делать! — не сдержалась Ирина. — Что же они творят, неразумные?! Боже мой, словно дети малые, что, играя со спичками, поджигают дом с самими собою внутри!
— Спокойно, дорогая. Помни, они это видео выложили, значит, все закончилось хорошо.
— Это да, я от волнения забыла совсем! Видео выложили, значит, живы остались!
Тем временем невидимый собеседник Макса, получив принципиальное согласие, тут же поставил условие.
— Отрежь! — послышалось из аппаратуры. Были еще звуки, но слова разобрать не получалось.
— Ты говоришь: «Отрежь?»
— Да!
— Что отрезать? — Та часть лица Макса, что не была прикрыта маской, сильно побледнела, и это создавало жутковатый контраст.
— Палец!
— Палец?!
— Да, на руке! Отрежь! Ты обещал! — после этих слов послышались еще звуки, похожие на скрежет, а потом удалось разобрать слово «любой».
— И ты сразу назовешь себя, — с деловитым видом уточнил Макс, — или прямо сейчас скажешь?
— Сначала выполни условия! Отрежь! Немедленно!
— То есть я должен отрезать свой палец? — снова уточнил Макс.
