— Сареф, мальчик мой, — воскликнул он, когда Сареф и его спутники приблизились, — ты не представляешь, как я рад тебя видеть снова. Как я рад, что ты не побоялся прийти сюда после той ужасной провокации, и я, наконец, могу принести тебе за это свои извинения.
— Всё в порядке, дедушка, — кивнул Сареф, — поверь, если бы я считал виноватым в этом тебя — я бы сюда не пришёл.
Гидеон от этого обращения расцвёл, как кактус зимой. Вероятно, ещё никто не называл его так. Даже воспитанница Изабель, скорее всего, обращалась к нему исключительно “Глава Гидеон”.
— Очень рад это слышать, Сареф, — с улыбкой кивнул он, — и всё же, если я, как глава, могу тебе чем-то помочь…
— Можете, — не стал спорить Сареф, — в последнем походе мы добыли Ножны, которые идеально подошли бы к оружию моей спутницы. Но их нужно несколько подогнать. Кейя, покажи артефакт, пожалуйста.
Полуэльфийка молча вышла вперёд, извлекая Ножны из своего Системного Инвентаря.
— Ах, да, разумеется, — Гидеону было достаточно одного мимолётного взгляда на ножны, чтобы пренебрежительно махнуть рукой, — конечно, наш клановый кузнец в вашем распоряжении. Обратитесь к нему.
— А мне нужно рукоятки кинжалов в порядок привести, — Бреннер, почувствовав, как дело запахло халявой, не упустил возможности ею воспользоваться, — стираются, заразы, да и балансировку бы подкорректировать.
Он посмотрел на Эргенаша, но тот, преисполненный достоинства, продолжал молчать. Подождав несколько секунд, Бреннер добавил:
— А нашему другу нужен нормальный чехол для метательных ножей. А то оружие легендарное, а чехол выглядит так, будто его на помойке нашли.
Судя по тому, каким испепеляющим взглядом стревлог посмотрел на гнома, он сейчас был готов придушить его голыми руками.
— Да-да, разумеется, — кивнул Гидеон, щёлкнув пальцами и вызывая кланового хранителя, — Гаус, проводи наших гостей к клановому кузнецу, пусть он в обход всех заказов возьмётся за их экипировку и сделает всё, что они попросят.
— Будет исполнено, — прогудел великан с чёрной матовой кожей и огненным молотом за спиной, — следуйте за мной.
— Ну это, короче, Сареф, — неловко сказал Бреннер, — ты как дела свои закончишь, там нас ищи…
Клановый хранитель увёл Кейю, Бреннера и Эргенаша. Причём Сареф заметил, что примерно тридцать шагов спустя стревлог не сдержался и отвесил гному подзатыльник. Но Бреннер совершенно не обиделся. Наоборот, он что-то сказал и со смехом уклонился от следующего подзатыльника ящера. Впрочем, уже через мгновение его за ухо поймала Кейя и, приставив к носу кулак, явно посоветовала вести себя в рамках приличий.
— Ну… в общем, вот, — неловко сказал Гидеон, когда они остались одни, — если тебе что-то нужно, Сареф, какая-то помощь… или если ты просто хочешь отдохнуть, то я…
— На самом деле я бы хотел поговорить со своей мамой, дедушка, — так же бесстрастно продолжал Сареф, — сейчас. Это возможно?
— Поговорить с Аолой… да-да, конечно, — Гидеон неожиданно поник. Впечатление было такое, словно он ожидал именно этого — и одновременно именно этого больше всего и боялся, — конечно, конечно, вы можете поговорить. Ступай в сад, твоя мама придёт через несколько минут. И, Сареф… я прошу с пониманием отнестись к тому, что она скажет… если ты спросишь её о том, о чём я думаю.
— А о чём же ты сейчас думаешь, дедушка? — так же спокойно спросил Сареф, хотя это предупреждение отдавало зловещим предзнаменованием. Но Гидеон, в этот раз не купившись на лесть, лишь покачал головой.
— Нет, Сареф. Будет правильно, если ты сначала поговоришь об этом с ней. Мы с тобой побеседуем об этом после… Если тебе этого захочется.
Сказав это, он кивнул и поднял руку, показывая, что разговор окончен. После этого перед ним снова появился клановый хранитель, который, вероятно, уже проводил его друзей, куда нужно, и теперь приказал ему следовать за собой. И Сареф пошёл, чувствуя, что этот разговор даст ему совсем не то, на что он рассчитывал…
Аола спустилась всего через пятнадцать минут. В этот раз она решила надеть одно из своих любимых фиолетовых платьев. Вообще Аола очень любила одежду, и любила с ней экспериментировать. Вот и сейчас… Но Сарефа интересовало не это.
— Здравствуй, сынок, — она подошла к Сарефу и обняла его, — я очень рада видеть тебя снова. Рада видеть, что ты жив-здоров, и с тобой всё хорошо. Надеюсь, твой поход в пустыни орков был плодотворным?
— Больше, чем ты можешь себе представить, мама, — ответил Сареф, после чего поддался порыву и показал ей своё Системное окно с Первичными Параметрами. Даже если после этого он задаст роковой вопрос и получит такой же смертельный ответ, который навсегда поставит точку… сейчас, последний раз, ему хотелось услышать от матери похвалу и одобрение.
— Невероятно, — восхищённо сказала Аола, — так много здоровья и выносливости. Ты определённо времени не терял, сынок. Такими темпами через восемь лет у тебя будут все шансы на Всесистемных Состязаниях.
— Вот только всё это далось мне не так просто, мама, — продолжал Сареф, — дело в том, что даже в пустынях орков от меня не отстаёт клан Айон. И там… там меня нашёл и почти сумел схватить тот, кто в прошлый раз проник сюда за мной.
— Я надеюсь, ты убил эту тварь, сынок? — ласково поинтересовалась Аола.
— Он мертвее всех мёртвых, — с улыбкой ответил Сареф, ловко опустив подробности касательно того, кто именно его убил.
— Это очень хорошо, — кивнула Аола, — одной поганой тварью в Системе стало меньше.
— Вот только, — Сареф почувствовал, как его сердце заколотилось, как бешеное, и теперь, когда страшный вопрос был почти готов сорваться с его губ, он понял, как боится ответа на него, — перед смертью он рассказал мне кое-что. Он сказал, что… ты заключила с ними сделку. Что в обмен на свободу от Адейро ты согласилась провести их на территорию поместья Ондеро. Он… он же врал?
Аола ничего не ответила и совершенно не изменилась в лице.
— Он ведь врал, правда? — настойчиво спросил Сареф.
Аола по-прежнему ничего не говорила, но и взгляд Сарефа выдерживать больше не могла. Она отвернулась и спрятала в ладони лицо.
— Мама, он врал или нет?! — окончательно потерял терпение Сареф.
— Нет, сынок, он не врал, — ответила, наконец, Аола, — и я пойму, если после этих слов ты назовёшь меня предательницей и не пожелаешь слушать. Это твоё право.
— Нет уж, — Сареф взмолился Химу о помощи, и тот послушно остудил его эмоции и вернул холодный рассудок, — я бы хотел услышать всю твою историю. В конце концов, вопить и истерить никогда не бывает поздно.
Аола, в этот момент судорожно пытаясь сделать вдох, неожиданно для себя самой хрюкнула. И, рассмеявшись с собственной неловкости, посмотрела на Сарефа.
— Я не думаю, что мне есть оправдание, — печально сказала она, — потому что это было слишком эгоистично с моей стороны.
