— Послушай, Тавр. Я понимаю, что все выглядит сейчас не в лучшем свете. Оно и понятно — я кажусь тебе запутавшимся в своих чувствах и убитым горем человеком, пришедшим отомстить за гибель своих близких. Но, поверь мне, это не совсем так! Я не убивал Кадуса! И мне есть что сказать тебе кроме этого …
— Ни слова больше, убийца! — этот рык, напоминающий львиный, заставил Сергея вспомнить прежнего властителя Тирана — того, каким Тавр был в расцвете своих лет и сил. — Ты вероломно предал и меня, и то доверие, которое я тебе великодушно оказал! Мало того, ты обманул меня! Меня — Великого лорета Таринтома ввел в заблуждение пройдоха и преступник!
— Послушай, Тавр! — Седой молитвенно сжал поднятые ладони. — В империи зреет заговор …
— Ты считаешь меня глупцом?! — Тавр расхохотался, и было в этом смехе что-то такое, что отдавало сумасшествием. — Однажды я уже повелся на речи, которые породило твое изворотливое сознание. Тогда тебе удалось избежать немедленной казни, но, поверь мне, подобного не произойдет вновь! Зетро, я своими руками выдал убийце грамоту на совершение страшного преступления! Будь ты проклят со своим лживым языком!
Несмотря на безнадежность своего положения, Решетов почувствовал, как в душе его зреет ярость и отчуждение по отношению к этому человеку. Да что там говорить, даже ненависть. Даже если учесть то, что когда-то между ними установились дружеские (после известных событий) отношения, Седому уже никогда не забыть сотни плетей окованным сталью кнутом, после которых он едва не отдал свою душу богам Зетро. Не забыть долгих месяцев в ипостаси смертобоя, когда каждый его выход на арену забирал у него часть души. Не забыть бесконечные реки крови, уносившие в неведомую даль все, что делало его человеком. Да, однажды Тавр все-таки освободил его … Но сделал он это лишь после смерти своего брата-изувера! Вдобавок, после своего освобождения Седой в буквальном смысле спас империю, да что там империю — всю планету от нашествия зомби, пожирающих жизненные силы людей.
Тогда, после удачного разрешения операции по уничтожения монстров, Сергей позволил своему сознанию забыть про все то зло, что причинил ему правитель, убаюкав себя мыслью о том, что лорет осознал свою вину и обрел человеческие качества. Теперь же он вновь видел перед собой бездушного тирана, не способного не только к диалогу, но даже к тому, чтобы выслушать вести об угрозе его жизни. Вдобавок ко всему, сознание властелина было отравлено смертельной болезнью …
Седой сделал последнюю попытку. Он несколько мгновений выждал и проникновенно произнес:
— Тавр, прошу, выслушай меня. Твоя империя, жизнь и жизни близких тебе людей в опасности …
Великий лорет вновь по-сатанински рассмеялся, прервав речь Сергея. После этого Решетов рассвирепел. Несмотря ни на что, ни о чем умолять это полусумасшедшее создание он не собирался!
— Тебе смешно?! — ощерился Седой в ответ в хищной усмешке. — Ну так слушай меня, безумный лорет, все еще мнящий себя великим правителем! Если тебе не дорога собственная жизнь, уже отравленная страшной болезнью, то хотя бы задумайся о жизнях близких тебе людей — жены и дочерей! Мне было бы плевать на то, кто именно будет править Тирантомом, но меня очень заботит судьба моего сына. Как, впрочем и тебя должны беспокоить судьбы твоих детей! Да и подданных, кстати, тоже — если ты до сих пор считаешь себя властителем великой империи. Твое бездействие в данный момент убивает все это! И если ты немедленно не предпримешь необходимых мер, то Тирантом в ближайшее же время рухнет, словно замок, построенный из песка. И произойдет это когда к власти придет кровавый деспот, подобный твоему незабвенному братцу!
Кровь Тавра Кендро вскипела. Его лицо со впавшими щеками побагровело, а руки, вцепившиеся в толстые прутья клетки извела страшная судорога. Подобно дикому зверю, он оскалил свои пожелтевшие зубы и по-змеиному прошипел:
— Дерзкий легата, которому я по недоразумению присвоил этот титул! Как смеешь ты обращаться в подобном тоне к Великому лорету, в жилах которого течет кровь великой династии?! Жалкий червь, недостойный грязи с моих сапог! Завтра же поутру ты будешь казнен. И поверь, за остаток ночи я придумаю смерть, достойную твоей неслыханной наглости!
— Пошел ты со своими титулами! — сказал, словно плюнул, Седой. — Можешь себе засунуть их в …, вместе с домом!
— Жди утра, убийца и святотатец! — взревел лорет. — Жди, и пусть оставшиеся часы станут для тебя вечностью ужаса и безысходности!
Вновь расхохотавшись, издавая звуки, похожие на карканье подыхающего ворона, Великий лорет удалился восвояси …
Вздохнув, Седой долго смотрел вслед удаляющемуся правителю. Из груди его так и рвался немой вопль … Нет, не о прощении! О возможности поведать об угрозе, нависшей над короной! Но кто его будет слушать? Всё на данный момент против него: улики, свидетели; верующие, которых он якобы оставил без пастыря; сам лорет, которого он смертельно оскорбил …
Решетов отошел к противоположной от входа стене клетки и устало опустился на солому — прошедший день совершенно вымотал его. Кажется, на этот раз он «попал» … И, судя по тому, какие меры предпринимались конвоем при его транспортировке, сбежать ему уже не удастся. Если взбесившийся правитель и правда «сочинит» ему к утру достойную его дерзости казнь, то …
Конечно, существует ничтожно вероятная возможность того, что лорет, вследствие своей болезни подвержен резким перепадам настроения и, возможно, отложит казнь или вовсе ее отменит, но такой шанс был настолько мизерным, что не стоило его вообще принимать к расчету.
Мятущаяся душа Седого медленно, словно в вязкое болото, погружалась в пучину безысходности и печали. Тяжелые мысли о судьбе сына, о неотмщенных Милане и Наташе — ну, хоть волком вой! Тем не менее, вскоре веки его медленно опустились, и на какое-то время он забылся беспокойным сном …
Он, с трудом переставляя вязнувшие в незримой субстанции ноги, медленно брел по каким-то мрачным подземным коридорам. Его верный меч по самую гарду был залит подсохшей кровью, а арбалет за ненадобностью был закинут за плечо — колчан для болтов был абсолютно пуст. В неровном свете редких факелов, укрепленных на стенах, были заметны темные фигуры, которые, словно сгустки самой Тьмы, изредка мелькали в поле его зрения. Интуитивно Седой чувствовал, что эти зловещие силуэты его медленно окружают — на перекрестках коридоров они проявлялись все ближе. Было непонятно — были то люди из крови и плоти, или бесплотные духи, материализовавшиеся из древних легенд. И от этого чувства неопределенности становилось не по себе.
Вот, словно коснувшись его своей холодной безжизненной дланью, мимо пронесся один из призраков. Боли не было — была лишь кровь, хлынувшая из разорванной плоти. Нежить исчезла, словно не существовала вовсе. Но уже через несколько мгновений ее место занял следующий бесплотный дух, в странном и диком танце дергаясь в воздухе прямо перед ним. Скрипнув зубами, Сергей взмахнул клинком. Окровавленная сталь рассекла лишь воздух … А во тьме, потушив мерцающий впереди факел, раздался тихий шелестящий смех. В ту же секунду Седой ощутил как что-то холодное, словно лед, рассекает его спину. Закричав от страшной боли, он рухнул на колени, ощущая как вязкая субстанция, льющаяся из раны, заливает поясницу …
