— Лакки, я вот что не пойму, — произнес Лесат, на минуту отложив книжку, чтобы сделать глоток ароматного травяного чая и закусить сладким рулетом. — Тут несколько раз уже встречалось некое «изменение описания мира». Это какой-то специфический термин, или просто оборот речи?
Ослепительно милая солнечная эльфийка с короткими рыжими волосами и милыми веснушками задумчиво поставила на потертую деревянную стойку стеклянную чашку с зеленоватым, почти бесцветным чаем и потянула за небольшой рычаг.
С уютным размеренным стуком, напоминавшем перестук колес поезда, из медной трубы рядом со сложным паровым устройством, полилась тонкая струя горячего напитка. Дождавшись, когда чашка дополнит наполовину отпитый чай, она все-таки ответила на вопрос. Иногда с ней такое случалось, будто бы ответ тебе она поставила в некую очередь, и вспоминает о нем лишь, когда эта самая очередь к нему подойдет. А такое может случить и через десять минут, и через час.
Но Лесат был не против. Задумчивое лицо эльфийки было настолько притягательным зрелищем, что он часто ловил такие моменты и любовался главой домена Знаний. А здесь, в ее доме, где отовсюду на тебя смотрели разнообразные образцы кристаллов, грибов и растений, стояли десятки устройств от волшебных приблуд до настоящего электрогенератора, она и вовсе казалась маленьким чудом. В ее зеленые, с легким бирюзовым отливом, глаза, можно было смотреть пол вечности.
Откуда взялся генератор искатель спрашивал у своей подруги раз пять, каждый раз получая новую версию, а потому был вынужден смириться с тем, что девушка попросту об этом забыла. Такое тоже часто за ней замечалось, но это и не удивительно. Рыжая эльфийка волшебным образом сочетала в себе любопытного ребенка с гениальным ученым и регулярно взваливала на себя втрое больше дел, чем могла бы физически выполнить.
— Каждое живое и неживое существо может быть описано шестью основными стихиями, или большим количеством — с добавлением бездомных стихий.
— Бездомных стихий? — тут же переспросил Лесат, растянувшись в чуть насмешливой улыбке. Еще одна милая особенность Лакомки была в том, что магистр Знаний почти всегда отвечая на заданный ей вопрос порождала минимум один новый.
— Ну тех, что не из нашего мира. У них ведь тут нет своего собственного плана, вот они и бездомные.
А еще Книжная Лакомка очень любила давать всему вокруг свои собственные термины и названия. Наверняка понятие «бездомные стихии» придумала тоже она.
— Ясно, — кивнул Лесат. — но это все равно ничего не поясняет. Как можно описать существо шестью стихиями?
— Очень просто, милый. Процентным соотношением. Это не сложно, если понять принцип. Говорят, пленники мира-темницы могут описать и душу, используя только две цифры. Но мне пока не удалось разобрать ни одного из них. Владения Хозяйки не преодолеть ни им, ни нам, да и прочие стражи не спят.
В голосе магистрессы послышалась досада. Невозможность изучать и исследовать действовала на нее не хуже, чем печать пустоты на пустотного духа.
— Кстати, я нашла проводника в храм третьей дочери Смерти, — бросила Лакки, не желая продолжать тему, которую сама же и завела в неприятное для себя русло.
Чуть не поперхнувшись чаем, искатель тут же уточнил:
— Тот, что принадлежал богу-предателю?
— Именно. Этот… кровосос утверждает, что храм не тронут и все еще охраняется стражем. В отличии от башни Тишины, минимум один фиал крови древних там должен быть. А если очень повезет и сработает право первого прохождения, то имя может получить каждый выживший.
— На этот раз организовать тихую операцию точно не выйдет. Страж ведь будет принадлежать проклятой стихии, верно?
— Ага, — кивнула рыжая. — Буду публично брать наемников, ничего не поделаешь. С открытой для всех целью экспедиции. Но как организатор именно я решу судьбу большей части добытых в храме фиалов.
Магистр откусила небольшой кусок присыпанного пудрой рогалика и как-то хитро посмотрела в сторону искателя:
— Снова будешь рваться на передовую? Храм Тефнут ничему тебя не научил?
— Неа, — улыбнулся искатель. Но затем, переносясь на секунду мыслями к месту гибели своих спутников, заметно серьезнее добавил. — Я, конечно, не буду лишний раз рисковать и лезть на рожон, но совсем не участвовать тоже будет неправильно. Я видел жертвы, на которые идут, чтобы получить звериное имя с билетом к бессмертию. Я перестану себя уважать, если выеду в рай на чужом горбу. Во всяком случае, хотя бы не так очевидно.
— Как скажешь, — равнодушно кивнула магистр Знаний, скрывая за новым глотком чая с рогаликом смешанные чувства из опасений за жизнь близкого ей существа и правильностью его слов. — Но учти. Храм Тишины с его заражением хаосом покажется тебе мирной прогулкой в сравнении с нетронутой святыней Забвения. Не будь дураком, как твоя Мархи и прочие. Получить необходимое можно и без суицидальных порывов.
1. Отблески льда
У Смерти было три дочери. Рожденные по любви и воспитанные в заботе, они приняли на себя три аспекта своей матери — Тишину, Покой и Забвение. Вместе они были ласковой дланью своей стихии, что дарует надежду и избавление павшим, как и завещано испокон веков создателями. Непостижимое могущество порождает непостижимую ответственность, и каждый бог — это защитник, учитель, а порой и слуга своего аспекта стихии.
В стремлении к власти безумные чародеи хаоса и властолюбивые колдуны тьмы обратились к младшей дочери Смерти, чье имя навеки проклято и забыто. Единственная из всех богов, чей дух больше походил на мятежную душу смертного волшебника, и кто получил божественной силу, не желая сдерживать ее никакими рамками и законами.
Вместе со смертными глупцами, богиня открыла путь в мир живых столь ужасным стихиям, само упоминание которых поселяет ужас в сердцах и душах смертных и бессмертных созданий. По зову вслед за Тьмой, адской Бездной и вечным Хаос явилась Пустота.
Подчинить новорожденные стихии были не в силах ни адепты тьмы, ни дети хаоса. И порожденная третьей битвой магов бойня навеки стерла из истории миллиарды разумных существ. Целые народы были принесены в жертву демонам, опустошены чумой и сведены с ума проклятием пустоты. Не меньше были отданы дарами призракам и стражам. Впервые в склоки смертных были вмешаны небожители.
В своей безумной жестокости Неназываемая богиня со своими адептами не останавливалась не перед чем. Но один ее грех превзошёл даже опасения извечных создателей. В жертву богу-чудовищу была принесена душа узника мира-темницы.
Любимое дитя демиургов утратило разум, принявшись нести слово Ее в мертвый мир. За это черная душа младшей дочери Смерти была развоплощена, навеки слившись с созданной ею стихией.
Я закрыл «Легенды о Битве Магов» и устало повалился на теплый пол рядом с мерно стучащим генератором. Когда-то давным-давно, вроде бы в совсем другой жизни, хоть по календарю так и не скажешь, я прихватил несколько томиков общеобразовательного чтива, и благополучно о нем забыл. До этого момента.
