И лишь, когда сытость стала столь велика, что обжорство превратилось в ленивую дегустацию, девушка продолжила:
— Что до заклинания, отвечу так: за владениями Хозяйки такой магии нет. Более того, если кто-то из моих соплеменниках узнает о магии, влияющей на сознание, будет у меня большая такая проблема. С другой стороны, амнезия того определенно стоит. Тем более что отчасти сама же будет решать проблему своей секретности. Ну как, ответ зачтен?
— Не совсем. Ты ничего не сказала про свое звериное имя.
На этих словах Филин немного посмурнела:
— Потому что я не поняла твоего вопроса. Я Филин потому что так сама себя назвала. Да и филин — это птица, а не зверь. Это проблема?
— Хорошо, я задам вопрос иначе. Извини, если прозвучит не очень красиво, не подумай плохого.
— Говори уже, — не удержалась Фил.
— Если чисто теоретически ты вдруг погибнешь. Ты возродишься? Где?
Ответ на этот вопрос я уже знал и так. Девушка в свое время обмолвилась, что в случае гибели окажется очень далеко отсюда. Следовательно, с возрождением у именной все в порядке. Поэтому вопрос «где» лишь уводил девушку от моих сомнений относительно самой возможности ее бессмертия.
— За владениями Хозяйки, — мрачно и с опасными искорками в голосе ответила фрезия.
— Ладно, я не это хотел сказать. И видимо ничего не скажу. Мортис с ним, вопрос снят, — ответил я девушке, подтвердив свои мысли.
— Вот и славно, — вновь вернула улыбку искатель. — Еще будут вопросы?
— Только один, последний. — Каковы твои планы теперь, когда ты выбралась из гоблинского логова?
— Да никаких, — Фил залпом осушила третью кружку пива, тем самым обойдя двух чахлых пустотников в количестве выпитого. — Хочу приключений и путешествий. Так что если вы не против, могу и дальше составлять вам компанию. Что скажешь?
С глухим стуком поставив пустую кружку на стол, Филин откинулась на широком стуле, забираясь на него с ногами. Над столом возникли два покрытых грязью и пылью колена. Я взял себе паузу на распитие второй кружки пива, затем еще одну на задумчивое пережевывание охотничьей колбаски, и лишь затем ответил, хотя и так самого начала ничего против присутствия девушки не имел:
— Конечно, оставайся с нами сколько душе угодно.
8. Воля павшего бога
Утро фрезия встретила в глубокой задумчивости. По неосмотрительности своей она сняла комнату этажом выше, по соседству с двумя пустотниками. А потому сначала она пол ночи была вынуждена слышать подвывания Терми, к которому нынешней ночью пустота прислала воспоминаний и мыслей о том, что поведи он себя иначе в храме, и его товарищи остались бы живы.
Конечно, он знает, что эти мысли отчасти продиктованы желанием проклятой стихии загнать своего адепта как можно глубже в дебри безумия. Но основу для всех этих сомнений, тревог и ]
страхов, она берет в нас самих.
В полной мере же девушка осознала свою глупость, когда перед самым рассветом проснулся и я, принявшись за монотонную начитку круга повторений молитвы покоя попеременно с не меньше похожем на молитву «касанием Дафны».
Да обретешь ты покой в объятиях ее.
Касание тайны сияющих вод.
Да, эти слова пришли ко мне совсем недавно. И при желании я все так же мог активировать заклинание касания только жестом, так что мое преимущество, как мага, перед другими жрецами, чернокнижниками и шаманами, оставалось в силе. Однако активация словами не требовала маны, а потому могла применяться безостановочно.
— Это я во всем виноват….
Да обретешь ты покой в объятиях ее.
Касание тайны сияющих вод.
— А-а-а! Да черт с вами, психи хреновы! Я уже жалею, что с вами связалась!
— Прости. Это все я. Прости…
— Ладно, я гулять. К обеду вернусь.
На самом деле, так даже стало легче. Едва лишь захлопнулась дверь, как мы с Терми синхронно выдохнули. Мы-то привыкли к обществу друг друга. Полагаю, каждый пустотник встречает так свое утро после череды кошмаров. Тот же старина Стерх. Интересно, как там он? Конечно, мне еще далеко до его уровня, но вот страха перед ним я больше не чувствую.
Вышел на прогулку я спустя еще четверть цикла. Хотя какие тут циклы без корнецвета? Весь этот час ушел на полное восстановление разума после ночных ужасов. Сегодня родная стихия была особенно больна на фантазии, а потому я медленно превращался в монстра Подземья, а затем и вовсе — в живой паштет.
Тошноту и дикое сердцебиение вместе со статусом «ужас пустоты» я унял лишь спустя это время. Терми приходилось не многим лучше — в таком подавленном состоянии он был намного живее меня. Но и эффект этот по утру у него был длинней.
Не смотря на это, снаружи все еще было очень раннее утро. Его запах приятно бодрил и придавал сил, снимая с плеч остатки ночных тревог. Здесь, в городе разбитых часов, пахло самым настоящим утром. В прошлой жизни ощутить такой запах можно было только на рассвете в лесу.
Я сделал несколько кругов вокруг генератора для начала. Парочка местных смотрела десятый сон неподалеку от древнего устройства ушедшей расы. Там же нежился невысокий пушистый зверек, ручное животное кого-то из жителей.
Затем, осмелев, я направился дальше вглубь города, и узнал очень многое из того, что не заметил вчера. К примеру, дальше, за генератором, улица раздваивалась, и вдоль каждой тянулись ряды точно таких же жилых помещений, вроде нашего трактира. Я ошибался, когда решил, что здесь не более пятидесяти разумных. Город был намного больше. Все еще не сопоставим с Доминионом или даже отдельным его доменом, но в нем было достаточно жителей, чтобы не обращать на меня лишнее внимание. Многие проводили лениво-любопытным взглядом, но и не более того.
Ложное впечатление создавалось из-за необычных домов. Весь город располагался, по сути, на висящем непонятно, как и на чем держащимся куске окаменелого и вросшего в скалу часового механизма. Из-за того, что дома были построены из тех же обломков и шестеренок, или просто являлись заселенными частями самого механизма, создавалось впечатление, что жилого пространства намного меньше.
На самом же деле весь механизм являл собой один сплошной улей. С учетом количества скрытых от глаз тайных улочек, берущих свое начало между домами, здесь могло бы жить и трое больше душ, но полагаю, с едой здесь все было… нет, не плохо, но ровно впритык, чтобы спокойно жить без страха голода.
Уходили такие улочки куда-то глубоко внутрь металлической почвы и дальше только местные там могли бродить без страха заблудиться.
Настроение от прогулки постепенно скакнуло вверх. Кто сказал, что пустотникам положено только рыдать в подушку, оплакивая свою участь? Я расточительно вытащил из инвентаря свежую, фактически только что сорванную маракую и собирался попутно приступить к легкому фруктовому завтраку, как взгляд вдруг нашарил знакомый силуэт безучастной медновласой дворфийки.
