— А потом?
— Потом будет наладка подпитывающей и поливочной системы, тестирование аппаратуры, регулирующей уровень воды в водоемах, и сдача объекта.
— Анна Сергеевна, дорогая. Скажите, только честно, через сколько вы планируете сдать объект?
— Если всё пойдет по плану и без непредвиденных задержек, то через месяц. Ну… плюс-минус пару дней. Но через неделю вы должны мне предоставить специалистов для обучения, которые будут ухаживать за всем этим…
Я уже проклял тот день, когда набрал номер ее телефона.
— Хорошо, Анна Сергеевна, я поговорю с Бурлаковым. Что-то еще?
— Пока нет.
Я развернулся и пошел от нее подальше.
— И поговорите с Сергеем Николаевичем, он задерживает для меня плиточников! Ваше вмешательство значительно ускорит дело! — прокричала она мне в спину.
Я, не разворачиваясь, поднял руку, дав ей понять, что услышал.
Дядя Вася сидел и курил на лавочке возле своего вагончика.
— Что, дядь Вась, уже готово?
— Готово-то готово, да не совсем. Вот, ежели подождете еще минуток сорок, вот тогда уже точно будет всё готово.
Он показал обрубком большого пальца себе за спину.
— Иди, глянь.
Я заглянул в вагончик. В нос ударил резкий запах лака. Мой заказ подсыхал в помещении под двумя вентиляторами, лениво гоняющими воздух.
А плотник-то наш молодец! Красиво всё смастерил и надежно. Аккуратные стеллажи нужного мне размера, все надежные и прочные. Я-то рассчитывал на что-то попроще, а он, видишь как… Душу вложил! Мастер по-другому и не сможет.
— Пойдет? — спросил дядя Вася, прищурив правый глаз.
— Да, очень хорошо! Спасибо вам.
В хранилище возвращаться смысла не было, и я в ожидании, пока окончательно просохнет лак, решил продолжить прогулку по поселку. В самом Рыбачьем вовсю кипела работа. Плиточники укладывали плитку, женщины в темно-синей робе ковырялись на газонах, высаживая какие-то цветы. Возле каждого коттеджа ровными рядами красовались стройные вечнозеленые туйки. Как сказал мне Сергей, эти растения лучше всего приживаются в насыщенном морскими солями климате.
Вдалеке заметил нашего профессора, неспешно бредущего к беседке на краю скалы. Что-то его вид мне сегодня не понравился, как бы снова не случилось чего. Плечи опущены, идет, как будто разглядывает что-то у себя под ногами. Пойду, составлю ему компанию, а заодно и узнаю, в чём там дело.
— Добрый день, уважаемый Петр Вячеславович. Как ваши дела? Что не в настроении сегодня?
Профессор вяло пожал мне руку и хмуро уставился на море.
— Совсем недобрый он этот день, Коля, — отвернувшись от меня, грустно проговорил Петр Вячеславович. — Да уж... недобрый, да.
— А что случилось-то?
Профессор снял шляпу, нервно вытер платком ее внутри и нахлобучил себе на голову задом наперед. Запихнув мелко трясущимися пальцами платок в нагрудный карман пиджака, он заговорил скороговоркой:
— Беда, Николай Иванович! Час назад полетела помпа на грунтососе. А я ведь предупреждал этого кретина, что нагрузку надо уменьшить, предупреждал! — голос профессора был полон отчаяния. — И еще из-за этого сгорел электродвигатель, и его теперь надо менять или перематывать. Да и лебедка эта еще…
Профессор вздохнул, приложил ладонь ко лбу и сокрушенно покачал головой.
— Отремонтировать на месте нет никакой возможности. Буксир с баржей и платформой теперь надо гнать в Геленджик и ставить там на ремонт.
Я хмуро посмотрел на него.
— Сколько этот ремонт займет по времени?
— Не знаю… Где-то дней десять, а то может и больше. И всё коту под хвост! Понимаете, под хвост! Целых десять дней! — профессор схватился за голову уже двумя руками. — Мы не успеем! До предполагаемой вершины пирамиды осталось еще более полутора метров плотного грунта, а через месяц-полтора погода резко изменится, и вот увидите… Увидите, какие тут могут быть шторма! И они вам совсем не понравятся! Баржу, да что баржу… Ваш круизный лайнер просто вышвырнет на берег, как соломку, и я не шучу, я местный житель и всё это знаю лучше вас! И не спорьте, пожалуйста, я знаю, о чём говорю.
Боголюбов резко всунул руки в карманы пиджака и плюхнулся на стул за столом.
— Придется сворачивать и консервировать раскопки до апреля, понимаете? Аж до апреля! До апреля, чёрт возьми! — взвизгнул профессор и с неожиданной силой саданул кулаком по столу.
— Успокойтесь, дорогой Петр Вячеславович. Не надо так волноваться. Конечно, это из рук вон плохо для всех нас, но несмертельно же! Скажите, есть еще какой-нибудь способ проводить подводные работы без той аппаратуры, что стоит на барже?
— На этом грунте — нет. Я не буду вам объяснять всех тонкостей подводной археологической работы, но на таком дне, поверьте... Нет!
— Жаль, но тогда делать нечего, надо ремонтироваться и работать дальше, стараясь успеть до штормов.
Боголюбов расстроенно кивнул, потирая ушибленную руку.
— Скажите, Петр Вячеславович, откуда там появился этот грунт? Ведь насколько я понимаю, предполагаемый вами храм изначально стоял на берегу? Или я всё-таки ошибаюсь?
— Вот здесь и загадка! — чуть оживился профессор. — Понимаете, Николай Иванович, я неплохо знаю эти места и примерно представляю, что и как здесь находилось во времена Минойской цивилизации, а это без малого пять с половиной-шесть тысяч лет назад. Да... Так вот! В этих местах море отошло от нынешнего берега максимум на пять-семь метров. А о чём это говорит? Да о том, что храм изначально строился в море, примерно в ста пятидесяти метрах от берега! Может, там находился скальный островок, а из-за землетрясений и штормов он ушел под воду. А если учесть, что основа породы здесь изначально мергель, то это и немудрено.
— Почему? — не понял я.
— Мергель, — с увлечением продолжал просвещать меня профессор, позабыв о сломанной помпе и электромоторе, — это очень хрупкий и сыпучий материал. Но вы же знаете — из мергеля делают цемент! Все горы в этой местности в основном состоят из мергеля. И в грунте, в котором мы роемся на дне, в основном тоже мергель, но он спрессован так, что… Одним словом, загадка на загадке и...
Я, если честно, уже не слушал профессора, мне стало всё понятно и так. Мой сон не врал, и убежище Зотов изначально строилось под водой, а грунт за несколько тысяч лет нанесло, или, как он там оказался — это уже неважно. Надо понабраться терпения и, вгрызаясь в грунт, копать, копать и копать...
Дав профессору закончить лекцию о мергеле и его свойствах, я с умным видом кивнул ему, пожал руку и заспешил обратно к плотнику.
Я уже знал, на что потрачу эту неделю без раскопок. Я пойду вскрывать тайник, про который рассказал мне отец. Сегодня же вечером тщательно изучу рекомендации по вскрытию и завтра с утра отправлюсь в путь. Хоть какое-то разнообразие. А что насчет поломок, то обязательно починимся и начнем рыть дальше, но только теперь не по всей площади, а исключительно вокруг скального выступа, чем сильно сэкономим время, и я думаю... мы успеем.
