Да, жаль, что я не смог вылететь в Москву и повстречаться с ним перед завтрашним днем. Сижу тут безвылазно уже который месяц и даже Новый год пришлось здесь встречать. Кстати, встретил весело, в своем родном коллективе, так сказать! Правда, в этот раз без отца и деда, они, как всегда, были заняты и не смогли приехать. Но ничего, я на них не в обиде. Отец в то время вскрывал очередной тайник где-то высоко в горах Австрийских Альп, а у деда были какие-то свои очень важные хлопоты в Москве. С моего разрешения на Новый год к нашей службе охраны приехали семьи, так что в поселке было непривычно многолюдно, шумно и весело.
Кстати, на ротацию накануне праздника к нам опять прибыли мои старые знакомые — команда Бурлакова.
Я посмотрел на «Венеру» стоящую на рейде в трехстах метрах от берега. Вспомнил, как пару дней назад перегружали из нее сокровища очередного вскрытого отцом тайника в наше хранилище. Заполнение его сокровищами тоже шло полным ходом. Они с дедом за полгода умудрились вскрыть их аж двадцать семь штук! Золотые слитки, камни, золотая посуда и статуи — мы заполнили ими почти весь нижний уровень под завязку.
Ускорило дело использование якобы списанного военного вертолета, который сейчас находился в распоряжении отца. Целый грузовой «МИ-8» в военной модификации! Где он его раздобыл, я просто ума не приложу, но состояние машины отличное, мне даже кажется, что он совсем новый, прямо с резервных стоянок.
Под это дело отец с дедом заставили меня соорудить вертолетную площадку на единственном оставшимся после трудов Анны Сергеевны пустыре. Теперь там у нас свой собственный мини-аэродром.
Золотая статуя воина расы Зотов из усыпальницы Зевса теперь хранится в гараже моего коттеджа. Она просто не пролезла по габаритам в двери нашего хранилища, и поэтому было решено оставить ее под охраной камер видеонаблюдения и обычных гаражных ворот.
Отец очень быстро нашел решение, как вытащить эту статую из усыпальницы Зевса. Тщательно исследовав тоннель за троном, он понял, как эту статую доставили в усыпальницу. Этот проход заканчивался глухой стеной, но когда отец обнаружил, а затем и осторожно потянул за скрытый в стене рычаг, эта стена отошла немного в сторону, выпустив отца в одну из пещер. Выход из пещеры был прямиком в ущелье Мертвых, и этих пещер там было великое множество. Затем ему пришлось немного потрудиться, сначала расчищая небольшой завал, а затем, когда из усыпальницы все было вытащено и погружено в грузовик, устроить там завал помасштабнее, маскируя его под естественный, чтобы при осмотре комар носа не подточил.
Так что, пока я тут занимался углублением морского дна, отец с дедом работали по тайникам не покладая рук. Но в их бесспорно богатых трофеях меня интересовало только одно — свитки с описаниями деяний моих предков, о которых нам до сих пор мало что было известно. Я уже серьезно подумывал о том, чтобы переписать нашу родовую книгу заново, уж очень много всего интересного и нового открывалось нам из найденных манускриптов. Отец с дедом меня отговаривали, мол, не надо торопиться, вот вскроем все тайники, соберем весь материал — тогда и займемся этим всерьез, а сейчас у нас и других забот полно.
Они, конечно, правы, забот хватало.
Мы так и не успели с раскопками к холодам и сезону штормов. Профессор заупрямился и решил законсервировать раскопки аж до самого апреля. Я с ним легко согласился, прекрасно понимая, что таким способом, как мы это делали до холодов, вести раскопки в условиях постоянных ветров и штормов было и вправду очень опасно.
Согласиться-то я с ним согласился, но меня вариант приостановки раскопок до апреля совсем не устраивал. Я по-свойски «уговорил» Дениса и Кирилла, чтобы они остались в Рыбачьем и помогли мне с раскопками дальше.
Ребята молодые, смекалистые, и нужное нам решение они нашли практически сразу. Следуя их советам, мы приобрели и установили немного другую аппаратуру для работы на морском дне прямо с берега. Протянули на глубину трубы для засоса грунта и потихоньку стали продолжать ковыряться на дне, ограничив зону раскопок до минимума. Скорость упала во много раз, но зато мы не стояли на месте и потихоньку двигались вперед.
И вот неделю назад это наше мучение наконец-то закончилось! Мы расчистили участок вокруг скального выступа, и теперь доступ к площадке с трехпалым отпечатком был совершенно свободен. Когда я впервые увидел показавшуюся из-под грунта площадку воочию, то у меня от волнения перехватило дыхание.
Вот оно!
Это то, к чему мы стремились и так долго шли, несмотря на все трудности. Завтра утром в судьбе нашего древнего рода произойдет событие, после которого мир, окружающий нас, перестанет быть прежним…
— Сынок, чаем не угостишь? — возле меня неожиданно прозвучал спокойный голос отца.
Я встрепенулся. Надо же, размечтался и не услышал, как он подошел.
— Конечно, пап, садись!
Я свинтил железную крышку с термоса, вытащил зубами пробковую заглушку и налил отцу ароматного чаю прямо в железную крышку. Не знаю, что это за магия такая, но лично для меня чай в этом термосе реально вкуснее, чем в любом другом самом современном чайнике. А пить его прямо из железной крышки — просто истинное наслаждение для ценителей.
— Волнуешься? — отец несильно сжал мое плечо.
— Есть немного. Но мне бы уже хотелось всё закончить побыстрее… Или начать — это с какой стороны еще посмотреть.
Отец, соглашаясь, кивнул.
Позавчера мы с отцом позвонили деду и сообщили ему, что с раскопками покончено, и мы наконец-то нашли то, что искали! Он не на шутку разволновался и прокричал нам в трубку, что бросает все дела, и завтра первым же рейсом вылетает к нам. Просил дождаться и не лезть к отпечатку. Поэтому мы и не полезли вчера во избежание соблазна. Ждем главу семейства.
Баба Фрося
Я посмотрел на часы. Девять вечера. Как же медленно тянется время, скорей бы уже утро!
Я услышал приближающиеся характерные шаркающие шаги и чуть улыбнулся. Как же, дадут мне сегодня побыть одному…
— Коля, чего это вы там в потемках? Врубай давай свет, а то я тут себе все ноги переломаю.
Отец щелкнул выключателем, и баба Фрося подошла к беседке.
— Я вам тут с отцом пирожков твоих любимых принесла, с творогом и изюмом. Будете?
Я улыбнулся еще шире.
— Конечно буду, баба Фрося!
Ефросинья вразвалочку зашла в беседку и поставила на стол лукошко, накрытое тонким вафельным полотенцем. Вкусно пахнуло свежей выпечкой.
— Позволите бабке старой сказать пару слов? — спросила она, выкладывая горячие, дышащие паром пирожки на плоское блюдо.
— Конечно, Ефросинья, говорите, пожалуйста, мы вас внимательно слушаем, — сказал отец. Он очень серьезно относился ко всему, что открывала нам баба Фрося, особенно в последнее время.
Она, кряхтя по-старчески, уселась за стол напротив меня и, подперев ладонями подбородок, заговорила:
