Закончив с официальной частью, мы вчетвером встали по краям кресел.
Вик приглашающим жестом указал отцу и деду на пока еще закрытые коконы из паутины трубок. Быстро скинув свои комбинезоны, они подошли каждый к своему месту и замерли, как мне показалось — не дыша. Почти сразу трубчатая конструкция кресел, как какой-то футуристический цветок, начала раскрывать свои лепестки в разные стороны, постепенно обнажая какое-то подобие сидения внутри. Дождавшись, пока этот «цветок» раскроется полностью, отец с дедом полезли вовнутрь, стараясь примоститься на узких, неудобных сидениях. Как только они замерли внутри, гибкие трубки подголовников тут же плотно обхватили их головы, надежно фиксируя подбородки к груди, их руки и ноги притянуло к креслам так сильно и плотно, что при всём своем желании, они не могли бы сейчас пошевелить даже пальцем. Это ощущение бессилия и беспомощности я совсем недавно испытал на себе при такой же точно процедуре. Затем оба кресла вместе с ними бесшумно поднялись в воздух и плавно развернулись таким образом, что их лица оказались почти возле самого пола.
Прекрасно зная, что они сейчас чувствуют, я с тревожным волнением наблюдал за этим священным ритуалом со стороны. Сейчас начнется самая ответственная и… неприятная часть этого ритуала. Как только я об этом подумал, в обнаженные тела отца и деда, медленно протыкая их кожу, начали впиваться острые концы трубок, по которым тут же побежала какая-то светлая жидкость. Сначала эти трубки присосались к бокам, затем в районе позвоночника, потом в руки, ноги, копчик и голову. По каким-то трубкам бежала светлая жидкость, по каким-то — их кровь, где-то эта жидкость смешивалась с кровью и, приняв розовый цвет, опять устремлялась по трубкам к их телам. Экзекуция продолжалось уже несколько минут и, глядя на то, как отец с дедом стойко переносят мучения, меня распирала гордость за них.
Дед, не издав ни звука, терпел мучительную боль, плотно сжав зубы и закрыв глаза, а на лице отца совсем не было никаких эмоций. Только синева глаз сменилась чернотой, говорящей мне и всем окружающим о том, какие невыносимые муки он сейчас испытывал.
Тем временем на каждом кресле осталась незадействованной всего лишь одна единственная трубка. Она была значительно толще и длиннее, чем все остальные и, казалось, жила своей собственной жизнью. Она постоянно изгибалась и тыкалась, как слепой котенок, то в спину, то в голову, то, свернувшись кольцом, исчезала в хитрой паутине кресла, чтобы сразу же появиться с другой стороны, и опять начать слепо искать, куда-бы ей приткнуться. Но в какой-то момент эта трубка, как по команде, распрямилась и стала похожа на замершую дрессированную змею, застывшую в стойке перед заклинателем. Чуть покачиваясь, она приблизила свой кончик к стоявшему неподвижно за креслами Декару. Тот, казалось, только и ждал этого момента и быстрым точным движением прикрепил к ее концу темную жемчужину бриала. Получив в свои зажимы бриал, трубка по-змеиному изогнулась и тут же стремительно и точно ужалила отца в неприкрытый затылок. Его глаза от этого широко раскрылись, и в следующее мгновение он потерял сознание.
Настала очередь деда. Декар прикрепил к концу трубки его бриал, и она тут же ужалила деда в затылок. Между этими событиями прошло меньше секунды, но я успел заметить, что у отца зерно бриала оказалось темно-синего, почти черного цвета, а у деда ярко-зеленого с перламутровым оттенком. Если бы я точно не знал, что они живы, то можно было бы смело предположить, что эти кресла всё-таки окончательно доконали моих ближайших родственников. Нам оставалось только ждать.
Пару минут ничего не происходило, затем дед, первым придя в себя, медленно открыл глаза и уставился мутным, ничего не понимающим взглядом прямо в пол перед собой. Через несколько секунд очнулся отец, и установочные кресла, как бы почувствовав, что все уже пришли в себя, сразу же начали, жужжа сервоприводами, возвращаться в свое исходное положение. Одновременно с этим, наполненные светлой жидкостью гибкие прозрачные трубки, стали со смачным чавкающим звуком выстреливать одна за другой из их тел, не оставляя на коже ни малейшего следа. Но это было еще не всё!
После того как лепестки кресел окончательно раскрылись, и отец с дедом, пошатываясь, но самостоятельно смогли выбраться из них, вперед вышел Вик и, дождавшись, когда те облачатся в свои серые комбинезоны торжественно провозгласил:
— От лица всех присутствующих здесь Стаат приветствую новых полноправных членов нашего общества. Живите в гармонии с природой и окружающими, неукоснительно соблюдайте законы и наши древние традиции, стремитесь самосовершенствоваться, постигая новые вершины...
Вик долго говорил, наставляя отца и деда, а я стоял и смотрел на них с гордостью и с комом в горле.
Всё! У нас получилось!
Мы теперь одни из них, и мы дома. Сколько поколений и тысячелетий мы шли к этому, и вот, наконец, свершилось! Теперь у нас есть большая семья, и скоро мы официально станем членами великого клана Кинхов. Вик недавно сказал мне, что церемония вступления в клан состоится перед общими выборами, когда соберутся все остальные Кинхи.
Церемонии, ритуалы, без них у Зотов никуда!
Весь их уклад построен так, и в этом, как они считают — их сила! Но я, если честно, считаю немного по-другому — их сила в знаниях, в отношении к окружающим и в соблюдении законов. Но это только мое мнение и навязывать его кому-либо я не намерен.
— ... будьте достойными продолжателями их дел, — закончил свою речь Вик и повернулся к Илее.
Она передала ему два аккуратных свертка, неизвестно откуда взявшиеся у нее в руках. Могу поклясться чем угодно, но до начала церемонии у нее точно ничего не было. Какая-то загадка очередная? Кира молчит. Ладно, потом спрошу у Илеи.
Вик принял эти свертки и снова повернулся к отцу и деду.
— Как только проснутся ваши бриалы, вы сможете облачиться в эти одежды, соответствующие вашему рангу. А пока бриалы не проснулись, я бы попросил вас остаться в Ковчеге до их активации. Наш жилой сектор в вашем полном распоряжении, — с этими словами он вручил им свертки, и на этом церемония закончилась.
«Да, — подумал я, когда мы все вместе направились в наш жилой сектор, — у меня Хигури заработал сразу же, как только я очнулся, а их бриалы требуют времени на активацию! Разница в классе, как говорится, видна здесь невооруженным взглядом».
Когда Вик говорил о жилом секторе рода Стаат — что он весь в полном распоряжении отца и деда, то, скорее всего, имел в виду мои апартаменты и все остальные места общего пользования. Дело в том, что количество кают в Ковчеге было строго лимитировано. У каждого зотэрианца была своя жилая секция, и она оставалась за ним, где бы он ни был, и пока был жив. Я по праву наследия занял комнату Крона, а вот для моих родичей в этом просторном Ковчеге просто не было свободного места. Когда его создавали, никто и не подумал о том, что может быть такое пополнение.
Но это не беда, у меня были самые большие в нашем секторе апартаменты, и еще до церемонии установки я сказал Вику, что оба моих родича поселятся у меня. С его стороны возражений не было, и он притащил мне два походных ложа, точно таких же, как я видел в пещере Ханки. В собранном состоянии они практически не занимали места и представляли собой небольшие коробочки размером с обычную настольную книгу. Очень удобная и функциональная вещь. Я даже поспал на таком несколько раз в пещере Крона, в перерывах между занятиями и скажу, что эта кушетка удобней любой земной кровати. Так что к приему дорогих гостей у меня давно уже всё было готово…
