Бывали и такие случаи, что кусали змеи наших пограничников, но постоянный инструктаж и противоядия не позволяли довести дело до настоящей беды.
Частенько к нам приезжал местный специалист по змеям по имени Зураб, со смешной фамилией Надирашвили. Он очень доходчиво, с грузинским акцентом и таким же присущим ему грузинским юмором разжевывал нам, как нужно обращаться с этими ядовитыми тварями. Послушать его, так выходило, что это чуть ли не самые флегматичные и добрые существа на свете и, самое главное в обращении со змеями — это постараться не наступить на хвост и не пытаться ее погладить, и, что тоже очень важно, не лезть к ней целоваться, и…
— Так, построились на проверку.
Я внимательно осмотрел сначала Буянова, затем Марченко.
Снаряжены все были в горный армейский камуфляж, на голове панама с отглаженными по местной моде полями на манер американских сержантских шляп, на ногах кирзовые сапоги, вместо носок любовно замотанные портянки.
Оружие штатное, у каждого надежные автоматы АК-74, штык-нож и подсумок на четыре магазина с обязательной масленкой.
У Буянова еще присутствовала рация, которую он закрепил у себя спереди на груди для удобства ношения.
У меня как старшего пограннаряда — ракетница СПШ-44, средство связи МТТ и бинокль.
У всех за спиной малые армейские вещмешки с сухим пайком, рассчитанным на сутки. Там же ИПП и по фляжке с водой. Моток страховочно-спасательной веревки с набором альпинистских карабинов у каждого закреплен сбоку вещмешка в специальном креплении. Ну и, конечно же, два инъекционных шприца одноразового применения, один с серьезной сывороткой «Антигюрза», а другой от укуса гадюки или какой-нибудь еще твари такого же небольшого калибра. Без сыворотки в это время года с заставы ни ногой!
Ну вот, в общем-то, и всё.
— Ты его сидор проверил? — спросил я, обращаясь к Сергею.
— Да, порядок.
Я кивнул и уже обратился к Марченко:
— Снимай правый сапог.
— Зачем? — он удивленно посмотрел на меня.
— Давай-давай, быстрее! Время всего пару минут до приказа осталось, не телись…
Марченко, кряхтя, стянул правый сапог и в недоумении посмотрел на меня.
— Ёшкин кот! Тебя кто учил так портянки мотать? Это что за складка? Ты ею ногу до кости сотрешь на Правом фланге, только за Ворота выйти успеем. Быстро перемотаться! Сергей, помоги ему.
Пока ребята возились с портянками, я посмотрел на часы. Так, без двух минут шесть, сейчас Стёпа подойдет, отдаст приказ, и всё, понеслось-поехало.
— Время, построились!
Ровно через две минуты открылась дверь кабинета начальника заставы, и майор Степанов направился к нам.
— Равняйсь! Смирно! Товарищ майор, наряд в составе старшего сержанта Смирнова, рядового Буянова и рядового Марченко для получения приказа на охрану Государственной Границы Союза Советских Социалистических Республик построен! Старший пограничного наряда старший сержант Смирнов!
Начальник заставы внимательно прошелся взглядом по нашей экипировке и, выдержав паузу, приложил руку к козырьку.
— Приказываю заступить на охрану государственной Границы Союза Советских Социалистических республик! Вид наряда — дозор, дополнительный наряд — Часовой Границы. Место несения службы — Правый фланг! При выдвижении по направлению…
Этот приказ я уже слышал, наверное, сотню раз, слово в слово, одно и то же изо дня в день! Поэтому мое внимание в тот момент всегда притуплялось, а в голову начинали лезть всякие посторонние мысли. Хотя бывали в этом однообразии и приятные исключения. Иногда становилось даже интересно, например, когда приказ отдавал наш прапорщик Арзуманян. Все, кто был рядом в этот момент, прислушивались к его бормотанию и пытались понять, на каком языке он отдает приказ наряду: на армянском, русском или на каком-нибудь только ему известном наречии. Но это, если по правде, и неважно!
Смысл всем понятен. Старшие нарядов — опытные бойцы, свой участок границы истоптан и исследован вдоль и поперек, так что приказ — ритуал. Формальность, хотя и очень важная для нашей пограничной службы: без приказа ни один наряд не выйдет на охрану Государственной границы.
Я слушал краем уха начальника заставы, а мои мысли почему-то шли совсем не туда…
Мне всегда хотелось служить на границе. Я начал готовиться к этой службе задолго до призыва в армию. Бегал кросс в интернате, в отличие ото всех, только в сапогах, а когда не было возможности бегать по пересеченной местности, брал в руки двадцатикилограммовый блин от штанги и уже с ним наматывал круги по стадиону. На уроках НВП разбирал и собирал автомат за считанные секунды с завязанными глазами, занимался самбо и дзюдо в том же самом спортивном интернате, где прожил почти десять лет.
Единственное, что меня по-настоящему расстраивало, так это то, что я не мог подружиться ни с одной собакой. Это у меня с раннего детства. Сколько себя помню, с собаками у меня война. Издалека еще ничего, а как только подойду ближе, сразу шерсть дыбом, рычание, оскал, и в итоге даже самая злая бойцовая собака, пождав хвост, убегала от меня куда глаза глядят. Я не знаю почему.
Сейчас привык, а в детстве обидно было до слёз!
А волки в зоопарке — так те вообще, завидев меня еще издалека, с визгом и скулежом разбегались в разные стороны, пытаясь залезть в самые потайные уголки своего вольера.
Друзья даже Корейцем меня пробовали дразнить, типа — взгляд вечно голодный и за собаками бегает. Но прозвище совсем не прижилось. Какой из меня кореец при росте в два метра и весе сто десять килограмм, и это в семнадцать-то лет!
Поэтому ни разу, когда я в наряде, собачек с нами не было, да и толку от них, если честно, на Правом фланге ноль. Устают, скулят, отказываются идти в гору, филонят хуже новичков.
Глядя сейчас на отдающего нам приказ начальника заставы, почему-то вспомнилось, что все тренеры в интернате мне пророчили службу в спортроте и головокружительную спортивную карьеру на мировой арене. К семнадцати годам я легко выполнил норматив мастера спорта СССР сначала по самбо, а затем в том же году и по дзюдо. Все в один голос кричали, что такой быстрый и подвижный тяж, как я, это большая редкость, и если я пойду служить в армию не в ЦСКА, а куда-нибудь в другое место, то о сборной можно забыть. Это, по их словам, два года коту под хвост. Мне много чего говорили, упрекали, ругали, давили на сознательность, жаловались отцу, а я всё равно хотел на границу!
Нет, не в армию, а именно на границу!
После отца мой кумир на всю жизнь — Карацупа! О легендарном пограничнике в библиотеке интерната я прочитал немало интересных статей и книг, поэтому еще в детстве заразился всей этой романтикой…
— Вопросы? — Степанов, закончив отдавать приказ, строго посмотрел на нас.
— Никак нет!
— Выполнять!
