Где-то в глубине души я его прекрасно понимал. Ему с каждым годом всё труднее и труднее изображать из себя, пусть еще и относительно крепкого, но всё-таки почти девяностолетнего старика. Я и сейчас не смог сдержать улыбки, вспоминая, как отец тогда отрабатывал передо мною свою новую походку. Весь ссутуленный, ослабевшая шея с трудом держит голову, челюсть вперед, короткие шажки, как у Чарли Чаплина, и при каждом шаге левая рука безвольно залетает за спину. Я никогда не забуду этот злой его взгляд, когда он заметил на моём лице мимолетную улыбку. Только тогда я по-настоящему понял, как ему тяжело в такие моменты, и как ему это всё уже осточертело. Но у меня всё еще не было наследника, и отец не мог нарушить законы рода и покинуть меня, инсценировав перед всеми свою смерть. Поэтому он, сцепив зубы и собрав всю свою волю в кулак, терпел до последнего.
Так вот, полгода назад, когда он заметил за собой слежку, он тут же взял под контроль следившего за ним спеца, и мы прошли с ним по всей цепочке аж до самого последнего координатора. Нужно ли говорить о том, что мы с ним обстоятельно «побеседовали» и выяснили у него всё то, что нам было так необходимо. Выяснилось, что до момента когда их обнаружили, они следили за отцом уже больше года, и за всё это время у этой службы накопилось достаточно информации, для того чтобы взять его в разработку уже по-серьезному.
Видео и фотоотчеты, докладные по наружному наблюдению и подробное описание действий отца в той или иной ситуации могли заинтересовать кого угодно и не только наши спецслужбы. Накопилось ни много ни мало, а целых три пухлых тома, страниц так по триста каждый!
Далеко не всегда, к сожалению, в этих документах отец вел себя как старик, который по своему возрасту должен был уже давным-давно одной ногой стоять в могиле. У нынешнего руководства ФСБ на основании этих материалов возникло четкое понимание того, что генерал Смирнов часто использует гипноз в своей повседневной жизни и, что в свои почти девяносто лет он обладает уникальными физическими способностями молодого двадцатилетнего, хорошо подготовленного атлета. Было мнение, и оно часто отмечалось в отчетах, что легендарного генерала подменили, и те, кто это сделал, водят их теперь всех за нос, свободно разгуливая по Главному разведывательному управлению. А нынешнее руководство ФСБ очень не любит, когда их водят за нос, и за отца взялись серьезно!
А всё началось из-за какой-то там мелочи и банальной его невнимательности. Дело в том что, будучи пенсионером, он не бросал работу и регулярно появлялся в своем Управлении в качестве внештатного консультанта. Из-за боевых действий на Кавказе соответствующая структура ФСБ как раз в этот период времени проявляла к ГРУ самое пристальное внимание.
Шла война в Чечне, неспокойно было в Дагестане и Ингушетии, некоторые группы боевиков каким-то чудом умудрялись выходить из плотного кольца окружения, или вовсе не попадать в заранее расставленный и тщательно подготовленные засады, и интерес ФСБ к некоторым генералам военного ведомства был вполне понятен.
В тот дождливый день он шел на рюмку чая к своему старому сослуживцу, который как раз тогда уже был в серьезной разработке у ФСБ. Не догадываясь о плотной слежке за тем генералом, и что вокруг его дома понатыкано полно камер слежения, отец допустил непростительную оплошность, которая затем повлекла за собой интерес соответствующей службы уже и к нему самому. Дело в том, что на том видео спецы заметили, как древний отставной генерал, согнувшись в три погибели, с шаркающей походкой, опираясь на палочку, зашел за угол здания и перепрыгнул трехметровую лужу одним движением, без разбега и какой-либо подготовки.
Помню, как отец при просмотре этого видео в кабинете у куратора досадно сплюнул на пол.
— Лень было обходить, — пробормотал он тогда, при этом нервно дернув щекой.
Вот как раз в тот момент у конторы и закралось справедливое подозрение, что их водят за нос, и на тех видео никак не может быть настоящий генерал Смирнов. Наблюдение усилили и вскоре с удивлением выяснили, что да, это не кто иной, как сам генерал Смирнов собственной персоной.
Конечно, в определенных кругах отец был и навсегда останется легендой, но вытворять такое в девяносто лет — это уже слишком даже для легенды!
Естественно, мы тогда за собой всё подчистили, дошли до самого верха, побывав даже в кабинете начальника Управления, и после такого прокола стали предельно осторожными. Ходили теперь везде с оглядкой, тренировались в спортзале только после тщательнейшей проверки его на предмет закладок и скрытых камер. Вместе старались появляться на улице как можно реже и только при необходимости.
Так же выяснилось, что меня эти спецслужбы в расчет почему-то совсем не брали. Невероятно, но достоверной информации обо мне почти не было. Да, я часто появлялся и на видео, и в письменных отчетах, но только как заботливый сын, который почти всегда на прогулках держал отца под руку, помогал сесть в машину и так далее…
— Я решу этот вопрос раз и навсегда, — всё время повторял мне отец, — мне надо совсем немного времени, главное, сейчас не подставляться и лишний раз не светиться.
Вот мы и старались. Но сегодня отец был почему-то особенно взволнован. До нашей встречи с отцом оставалось еще почти три часа, делать мне было абсолютно нечего, до нашей конспиративной квартиры отсюда десять минут неспешного хода, так что у меня появилось незапланированное окно, и я решил никуда не идти, скоротать это время здесь в тихом и уютном кафе. Мне нравилось место, хотя я и бывал здесь последнее время довольно редко.
Появилась официантка, быстро расставила на столе заказ и, профессионально улыбнувшись, перешла к другому столику.
Глотнув чая, я отодвинул горячий штрудель немного в сторону — пусть чуть остынет, люблю, когда он не горячий, а слегка теплый, тогда как по мне так он намного вкуснее!
К этому австрийскому пирогу меня когда-то давно приучила сама Марго. Знаете, так бывает, когда какие-нибудь вкусы или запахи напоминают о хороших или плохих моментах в нашей жизни. Это всегда происходит глубоко в подсознании и как-то неосознанно. Когда я вижу венский штрудель, то всегда с теплотой вспоминается та, уже далекая новогоднюю ночь и то утро, когда я проснулся от одуряющего запаха свежей выпечки и только что сваренного кофе.
Вспомнилось, как в ту праздничную ночь, пока мы ехали к ней домой, состоялся открытый и откровенный разговор с Марго.
— Что тебе сказал отец, когда вы прощались? Если это не секрет, конечно!
— Да нет, не секрет, — я посмотрел на Марго. — Он сказал, чтобы я был честен перед тобой.
— И… — Марго скосила на меня взгляд, — в чём же эта честность выражается?
Я решил не юлить и ответить прямо как есть.
— Как бы нам всем этого ни хотелось, но, к сожалению, у меня с тобой не может быть совместных детей!
— С чего бы это? — Марго слегка опешила от такой откровенности.
— Мы знаем!
— Ну, это мы еще посмотрим! — с каким-то вызовом произнесла Марго и тут же прыснула в кулак, рассмеявшись.
