Затем резко остановила машину прямо посреди дороги и, загадочно улыбаясь, посмотрела на меня.
— Ну ты… ты ведь не против мне в этом помочь?
От такой взаимной откровенности и открытого взгляда Марго кровь мгновенно прилила у меня к лицу. Я постарался взять себя в руки и, хорошо контролируя голос, ответил:
— Буду стараться изо всех сил!
Я заулыбался ей в ответ и взял Маргариту за руку. Она, тоже не переставая улыбаться, притянула меня к себе и поцеловала в губы долгим нежным поцелуем.
Мы честно старались… где-то с полгода!
Марго была в отчаянии, я лишь только пожимал плечами и разводил руками. Что скрывать, для меня эти полгода были просто раем на земле. Мы с Маргаритой и вне постельных утех прекрасно проводили время. Ходили в театр, на выставки, просто гуляли по Москве и ужинали в ресторанах. Я был просто счастлив, хотя и прекрасно понимал, что долго это не продлится, и в лучшем случае мы вскоре станем просто хорошими и добрыми друзьями.
Всё так и случилось!
После очередной бурно проведенной ночи, где Марго была особенно ласкова и отзывчива, мы завтракали на кухне у нее. Она как-то вяло помешивала ложкой в кофейной чашке, с грустью поглядывая на меня.
— Коля, это было в последний раз, — затем она шмыгнула носом и выпалила на одном дыхании: — Видно не судьба, а у меня уже возраст, я так могу совсем без детей остаться, а мне нужна семья! Полноценная семья! Кроме тебя и Иван Сергеевича, у меня ближе никого нет, но это не то, совсем не то! Мне нужна полноценная семья с…
Я обнял ее, не дав ей договорить.
— Марго не надо, не говори больше ничего! Всё и так было понятно заранее, я ведь предупреждал тебя! Мне было сказочно хорошо с тобой, и мне, правда, искренне жаль, что так получается. Ты же это чувствуешь?
Марго снова шмыгнула носом и кивнула.
Я вытащил из кармана ключ от ее квартиры, положил его на стол и поцеловал Маргариту в лоб.
— Спасибо тебе!
Когда вечером отец глянул на мою кислую физиономию, то, сжав мне плечо, коротко кинул:
— Привыкай!
Затем добавил через небольшую паузу:
— Собирайся! Нам в спортзал пора!
Спортзал!
За те неполные восемнадцать лет, что прошли после моего возвращения из армии, я уже не представлял себя без каждодневных и изнуряющих тренировок с отцом.
Достигнув высочайшего, по его мнению, уровня, я прошел все наши родовые испытания так хорошо, как это, вообще, было возможно в то время. Я давно уже не проигрывал отцу ни одной схватки — ни в рукопашную, ни на мечах, ни на ножах. Прекрасно научился метать точно в цель всё, что только есть колющего и режущего в нашем арсенале. С боевым шестом выигрывал у отца семь схваток из десяти. Стрелял из пистолета и автомата без промаха не хуже, чем сам отец или Пётр. Одним словом, я заматерел, и отец мною был очень… очень доволен.
Всё чаще и чаще он заводил разговор про родовой экзамен, и поэтому для меня не стало большой неожиданностью, что после одной из тренировок, потирая ушибленный бок и отхаркивая кровяной сгусток, отец поведал о том, что я теперь полностью готов для сдачи этого священного для нашего рода экзамена, и нам надо в скором времени готовиться к отъезду.
Он сразу предупредил меня — экзамен состоит из трех этапов, и первый из них будет самым сложным и опасным. Еще он сказал мне в тот вечер, что это первое испытание, как никакое другое, поможет мне открыть все скрытые резервы моего, не совсем человеческого организма.
Одним словом, по мнению отца, я был полностью ко всему готов, и он решил, что мне пора!
Свои первые два экзамена я сдавал в самых что ни на есть боевых условиях и не где-нибудь, а в одной самой что ни на есть арабской республике под названием Афганистан. Не было бы в то время постоянной войны в том регионе, пришлось бы ехать на наш Кавказ или еще куда-нибудь в Африку, где орудуют вооруженные до зубов банды, и человеческая жизнь почти ничего не стоит. Ведь на самом деле в то напряженное время это не было большой проблемой, горячих точек в нашем неспокойном мире хватало с лихвой. Но моему отцу почему-то захотелось, чтобы я проходил Родовые испытания именно там, в Афганистане!
Я так подозреваю, что ему не терпелось повидать своих старых знакомцев, свести с ними какие-то счеты и забрать у них кое-что, по его мнению, свое. Поэтому, само собой разумеется, где сдавать эти экзамены, меня особо никто и не спрашивал…
Сейчас, сидя в уютном кафе в мирной обстановке, я с содроганием вспоминаю те запредельно жестокие и, я бы даже сказал, что слишком жестокие испытания. При прохождении которых отец поставил мне ряд условий, самое главное гласило — никакой теории и болтологии, ты или выживаешь, сдаешь экзамен, и наш род продолжает процветать дальше, или погибаешь, и наш род на тебе прерывается.
Всё просто и ужасно одновременно.
Поэтому мотивация выжить и пройти эти испытания у меня была тогда просто запредельная. После того моего первого испытания, прошло уже восемь лет, а я помню как сейчас, во всех мельчайших подробностях… да я так думаю, что теперь не забуду это уже никогда.
Москва. 1995 год
На следующий день после той тренировки, когда мой отец принял решение об экзаменах, мы начали готовиться к отъезду.
Отец вечером позвал меня к себе в кабинет.
— На вот возьми, — сказал он мне, снимая со стены пару ножей с чуть искривленным лезвием. — Это Близнецы, и они тебе помогут пройти испытания. У тебя еще есть три, максимум четыре дня. Поработай с ними, почувствуй баланс! Подружись, одним словом, с этими клинками и найди с ними общий язык!
Поблагодарив отца, я первым делом внимательно изучил клинки, рассмотрев каждый сантиметр.
Точно Близнецы!
Это их имя отпечаталось у меня в голове, как только я взял это старинное родовое оружие в свои руки. Булатная сталь, у каждого клинка свой неповторимый рисунок. Оба лезвия чуть искривлены и составляют длину около двадцати трех сантиметров. Рукояти клинков полностью изготовлены из кости чуть сероватого цвета. По ребру рукояти обоих ножей выгравирована какая-то арабская вязь.
Взяв их в руки, я закрыл глаза, отдавшись своим чувствам. Радость… безумная радость… Вот что я испытал всей душой от прикосновения к ним. Было такое ощущение, будто эти смертоносные клинки были моими всю мою жизнь, и теперь я вновь обрел своих старых друзей после долгой разлуки. Я уже хотел было открыть глаза, как почувствовал знакомое ощущение, как тогда со шпагой. Я замер на месте, боясь пошевелиться.
В моём сознании, прямо передо мною появился явно мой родич. Больше двух метров ростом, одет по-восточному. Простая, но очень добротная одежда. Рубаха без воротника с вырезом на мощной груди, широкие штаны заправлены в короткие сапоги. Крепкие предплечья охватывали кожаные браслеты с металлическими вставками. Опоясан он был широким поясом из толстой кожи без украшений. Родич медленно поднял руки вверх, и по бокам на уровне его поясницы, показались рукояти обоих Близнецов. Они были заткнуты за пояс со спины и совсем не стесняли его движений. Родич сверкнул на меня синими глазами и, как мне показалось — очень требовательно и строго.
