Но он пытается сдерживаться. Это заметно.
— У тебя такая белая кожа, — хрипит уже на русском. — Цвет сливок. Цвет снега. Гладкая как мокрый шелк.
Он наклоняется и слегка покусывает ухо. Я сглатываю вязкую слюну и вздрагиваю от странных ощущений.
Мне приятно, но внизу вязкое покалывание напоминает, что мои представления о сексе несколько отличаются от его.
Но я ведь должна быть послушной, ведь именно такой должна быть жена.
— Я думала ты устал и хочешь есть…
— Тебя я хочу больше.
Мочалка больше не касается моей кожи, она плюхается на мокрый пол с характерным шлепком, и я вздрагиваю, когда ее заменяют огромные руки.
Оглаживают, смывают пену, часто задевая почему-то острые соски.
— Твои сосочки стоят, твердые, — слегка щипает он их, и я вскрикиваю от неведанных ранее ощущений.
Упираюсь руками в тугие мышцы плеч и шепчу. Последний шанс, чтобы просто поспать.
— Ты так долго на ногах, может быть поспим, а завтра… Завтра мы попробуем...
— Не хочу ждать завтра…
Он запускает руку в волосы, тянет на бок, припадает губами к шее, ведя по ней горячим языком.
Внутри растекается подобие лавы, в груди щемит, но я помню ощущение его огромной плоти внутри себя.
А именно ею он прижимаемся к моему бедру. Горячее и твёрдое желание. Устрашающе большое.
И туман последней надежды на отдых рассеивается в момент, когда вижу его взгляд.
В нем затаилось желание, дикое и опасное. Заставляющее меня обомлеть.
Но этот взгляд отличается от того, когда брал меня в госпитале. Он мягче.
Тогда я сама вывела его на злобные эмоции. А сейчас они другие.
— Почему ты делаешь это... Руслан…
— Потому что сдохну, если не сделаю….
Его тело напряжённо и прекрасно в своей свирепой силе.
Я бы восхитилась его красотой, если бы не понимала, что может произойти.
Я не понимаю, что он за человек. Мужчина, защищающий меня днем и уничтожающий ночью.
Зверь.
Его тело буквально нависает, перекрывая свет и доступ к кислороду. Я задыхаюсь и мысленно прошу тело не сопротивляться.
Кажется, мой страх уловил и мужчина. И он удивляет меня следующим действием, а именно протягивает руку над моей головой и берет гель для душа.
Он медленно выдавил его на ладонь, не прерывая зрительного контакта.
Подошёл ещё ближе, опустил руку между моих ног и размазал его.
— Что ты делаешь?
— Доверься мне. Так не должно быть больно.
Затем он впивает свои губы в шею, так же, как пальцы впиваются в мою попу, поднимая меня выше.
Скользнув по кафелю, я обвиваю его бедра ногами и почти не дышу, когда головка прижимается к раскрытым влажным лепесткам.
— Стой... ты уверен? — шепчу, в последний момент впиваясь ногтями, он же только кивает, напряжённо смотря на меня.
Тяжело дышит и закрывает глаза, начинает вторжение. Сначала медленно проникая в меня, после набирая темп.
Только сейчас я понимаю, насколько он огромный. Как сильно он меня растягивает.
Бежать некуда. Не отпустит.
Во мне плескаются легкая боль и неприятные ощущения, пока его член продолжает протискиваться, и он рычит, тяжело дыша в шею.
Он что-то бормочет, но я не понимаю.
Я поглощена ощущением, что бьется тяжелым пульсом в висках. Но это хорошо.
Неприятно, но правильно.
Нет прошлого. Нет страшных воспоминаний. Он делает это по-другому. Это возможно терпеть.
Есть Руслан и его желания, которые он может утолить во мне.
Член проникает до самого конца, и я вскрикиваю, сильнее впиваюсь во влажную кожу плеч. И жмурюсь от боли, что крадет все остальные ощущения от его тела.
— Руслан... — хриплю я, а из глаз стекают слезы.
Он не видит и не слышит меня. Только целует щеки и слизывает горячие дорожки.
Боли становится больше. Голова раскалывается.
Чтобы сдержать стон, кусаю плечо Руслана. И это словно дает ему команду, из замершей статуи он превращается в механизм, готовый разорвать меня надвое своим тараном.
И я в его руках как кукла, что она насаживает, долбит, почти на дышит, работая бедрами. Каждый раз буквально впечатывая меня в стену. Вбивая как молот. Заставляя подчиняться его жёсткому ритму.
Толчок и я вздрагиваю.
Толчок и я почти теряю связь с ним.
Толчок и его губы на моих.
Толчок и теперь мой рот подчиняется напору его языка.
И я пытаюсь отвечать ему, пытаюсь выбросить из головы этот дискомфорт, уйти в трехмерное пространство, чтобы забыть, кто я и где.
Но Руслан не позволяет, только скорость увеличивает и концом буквально долбит матку.
Прокусываю в порыве очередного грубого толчка его губы, за что получаю оскал, и почти привыкаю к тому, с какой силой зверь берет мое тело. Душу. Чувства.
Теперь глаза в глаза, и я сосредотачиваюсь, пытаюсь набраться того удовольствия, что кайфом заволокло его взгляд.
И считая толчки, хочу понять, почему я хотела этого. Почему томлением наливалась грудь в ожидании тактильного контакта.
И я почти ощущаю зарождение чего-то искрящегося внутри меня, словно искры перед фейерверком.
И чувствую, что и влагалище сжимается сильнее вокруг каменной плоти. Но добраться до точки невозврата не могу.
Пальцы одной руки щипают мой сосок, буквально выкручивают, а внутри разрывается снаряд, заливая все внутри.
Я ощущаю дичайшее облегчение, когда он вытаскивает из меня член и опускает на пол.
Я обессиленно скатываюсь по стене, и он садится рядом, привалившись.
— Тебе было плохо? Ты не кончила.
Дрожа от чувств и какого-то внутреннего раздражения, я пытаюсь улыбнуться, вблизи наблюдая, как теряются капли воды в его косматой бороде.
— А тебе было хорошо?
— Охуительно, Кристин.
— Значит, и мне было хорошо. Да и разве должна женщина испытывать оргазм?
— Моя – должна. И я постараюсь сделать для этого все, — поднимается он на ноги и подтягивает меня к себе. Выключает воду и заворачивает в полотенце.
Кладет меня на кровать и хочет лечь сам, но подпрыгивает, словно ошпарившись.
— Когда я к тебе прикасаюсь, мозг отключается.
Он тоже это заметил?
Руслан надевает халат и выглядывает за дверь. Возвращается с подносом и кивает.
