Его я там помню очень чётко. Какое-то время он даже составлял мне компанию, пока я ждала появление Логана.
Ульман сужает глаза и склоняет голову вбок, но ответить не успевает. Из коридора доносится треск. Мы оба смотрим в сторону раскрывшейся входной двери, которую с наших мест хорошо видно. Там стоит Тайлер Гилл. И по его виду не скажешь, что он успел успокоиться после недавней драки.
Я вся сжимаюсь от тревоги, когда его взгляд находит нас, и он стремительно направляется на кухню. Но через секунду до меня доходит, что его поведение меня жутко злит. Я спрыгиваю со стула и встаю перед ним:
— Гилл, это моё дело. Не твоё.
Он отрывает ненавистный взгляд от Ульмана и смотрит на меня. Секунда. Вторая. Там, в серой дымке его глаз разразилась такая война чувств, что у меня болезненно сжимается сердце.
— Я предупреждал тебя, Сабрина, о том, что от него стоит держаться подальше.
Тихий и чуточку насмешливый голос Ульмана раздражает. Он, как что-то инородное, вторгается в наш с Гиллом мир. Но зато напоминает мне о цели, с которой я здесь нахожусь.
— Гилл, позволь мне самой во всём разобраться, слышишь? — тихо прошу я.
— Давай уйдём? — так же тихо просит он. — Я не смогу оставить тебя здесь одну.
Я вздрагиваю, когда Ульман начинает громко хохотать. Гилл стискивает зубы и дергается в его сторону, но я останавливаю его тем, что врезаю в его грудь пакет со льдом — эффект неожиданности.
— Это просто смешно! — продолжает насмехаться Ульман. — И это ты — ты! — говоришь, что не можешь оставить её одну? После того, как однажды уже оставил? — Его голос холодеет на следующих словах: — Вы оба её там оставили, не моргнув и глазом!
Меня бросает в дрожь, а Гилл едва заметно бледнеет. Он сжимает кулаки и рычит:
— Говори, если есть, что сказать.
— О-о, поверь, у меня много есть, что сказать! — По переместившему звуку, я понимаю, что Ульман тоже вскочил на ноги. — Сабрина, ты хотела узнать о той вечеринке? Я расскажу.
Я вздрагиваю, когда он произносит моё имя, и поворачиваю голову к плечу, но не могу заставить себя поднять на него глаза. Внутри всё сжалось от ожидания и тревоги.
— Я помню, как ты ждала Хейга, выглядывала его по сторонам, а он всё не появлялся. Чуть позже я увидел его и Гилла на втором этаже. Они искали тебя, а когда нашли… Я шёл поздороваться с бывшим другом, — усмехается он. — Кстати, тогда-то он и стал мне бывшим. Твой ор, Гилл, то, как тебя выпирал из комнаты Хейг… Каюсь, мне стало любопытно. А когда я увидел, понял… Вы просто взяли и ушли, оставив её там совсем беззащитную!
— Мы не знали всего! — вновь рычит Гилл.
Я всё же смотрю в лицо Ульмана:
— Ты знал, что меня опоили?
— Ты была без сознания, не реагировала на имя — не трудно было догадаться о том, что с тобой случилось.
Я зажмуриваюсь и отворачиваюсь. Ещё один человек, который видел мою слабость. Знал о произошедшем. Жалел меня или, что хуже, мог воспользоваться ситуацией.
— Если ты её хоть пальцем…
— Ты, твою мать, издеваешься?! — взрывается Ульман. — Вы! Вы бросили её и ушли! А я остался с ней! Чтобы никто больше… Я, чёрт, всю ночь не смыкал глаз, прогоняя каждого, кто заглядывал в комнату!
Я сглатываю и говорю глухо:
— Я проснулась в одиночестве.
Ульман долго молчит, словно пытается успокоить взвинченные до предела нервы, потому и говорит уже спокойнее через пару минут:
— Я ушёл, когда понял, что ты приходишь в себя. Не хотел тебя смущать.
Сил во мне хватает на один короткий выдох:
— Спасибо.
Я разжимаю пальцы на пакете, он глухо падает под ноги Гиллу, и спешу на воздух. Именно его сейчас мне катастрофически не хватает.
Глава 16. Сабрина
Покинув дом, я сбегаю с лесенок и замираю у первого дерева. Кора тёплая и шершавая. Ветерок освежает горящее лицо, развивает волосы. В воздухе пахнет солнцем, поздними цветами и… жаренным мясом. Да, кто-то определённо готовит барбекю.
Но это всё внешние ощущения — внутри совершенно пусто.
Чувствую себя выжженным до чёрного пепла полем.
Может быть, затея изначально была глупой? Прошёл целый чертов год. И любые новые сведения опустошают своей никчёмностью. Останется ли от меня хоть что-то, когда и если, я доберусь до правды?..
— Сабрина?
Я ещё раньше услышала шаги Гилла, но ждала именно этого прикосновения. Осторожного, словно я — бомба замедленного действия. Пальцы едва касаются лопаток. Но в груди становится теплее.
Я открываю глаза и разворачиваюсь к нему лицом. Гилл заметно успокоился, но в серых глазах ещё звучат отголоски той войны, которую я недавно наблюдала. К ним добавляется мольба.
— Оставь опрос свидетелей мне, Сабрина.
Я горько усмехаюсь:
— Я даже не спросила Ульмана о самом главном.
— Уверен, если бы он знал, кто это был, то не упустил бы шанса и это бросить мне в вину.
— Ты ни в чём не виноват, знаешь же?
Гилл хмурится и отворачивается в сторону:
— Кроме того, что легко выхожу из себя.
Из горла вырывается смешок с горьковатым привкусом, я опускаю взгляд на его руки: правая по-прежнему в крови, которая уже заметно подсохла.
— Куда делся Фрейзер?
— Мы снова поругались. — Гилл смотрит на меня и выдыхает: — Ты ему нравишься.
— Ты говорил, я помню, — не хотя, киваю я. — И мне жаль, что так вышло.
— Я про Ульмана. Даже не знаю, найдётся ли хоть один парень в твоём окружении, которому ты не будешь нравится.
— Ты? — с улыбкой предполагаю я, но Гилл на шутку не реагирует, лишь лицо мрачнеет сильнее. Я отворачиваюсь: — Ты на машине?
— Да. Мы шли к ней, когда увидели…
Гилл замолкает, я вновь смотрю на него и успеваю заметить вспыхнувшую и тут же потухшую злость.
— Подбросишь меня домой?
Уголки его губ едва заметно дергаются, и это всё, что мне удаётся добиться.
— Поехали.
Ближе к машине я вырываюсь на пару шагов вперёд и, выставив ладонь, иду задом:
— Можно я буду за рулём?
Гилл сужает глаза, хмыкает и лезет в карман джинсовой куртки за ключом. Морщится от боли, задев о ткань сбытые костяшки. Я перестаю улыбаться и осторожно перехватываю ключ.
До моего дома от студенческого городка и пешком не слишком долго добираться, а на машине, соответственно, ещё быстрей. А с условием того, что это за машина, несчастные семь минут за рулём кажутся до обидного короткими.
