Я буквально умираю, потому что через некоторое время меня рвёт на части электрический разряд ошеломляющего наслаждения.
Даже не представляю, сколько времени мне требуется, чтобы воскреснуть, окутанной сладкой негой.
Именно в этот момент Гилл, чертыхаясь, догоняет меня и обессиленно наваливается всем телом.
Мы, наконец, можем восстановить дыхание, жадно глотая горячий воздух. Без шуток, но сейчас мне хочется обнять весь мир. Ощущаю себя до невозможности свободной и до самых небес окрылённой.
Спустя некоторое время Гилл приподнимается на локтях и заглядывает мне в глаза. Я его опережаю с усмешкой:
— Испортишь ведь.
Он тоже усмехается и качает головой:
— Просто хочу сказать, ведьма, что у меня от тебя крышу сносит.
— Всё дело в колдовстве, замешанном на крови, — выразительно веду я бровями и слизываю кровь с уголка своих губ.
Мы оба тихо смеёмся.
А почему бы и не веселиться, пока нами владеет эйфория, которая может исчезнуть в любой момент.
Глава 17. Тайлер
Я выхожу из крохотной ванной комнаты и возвращаюсь в спальню ведьмы. Её самой здесь уже нет. Поднимаю с пола джинсы и, одеваясь, оглядываю обстановку, на которую ранее не обратил никакого внимания. Что понятно.
Стены с обоями с рисунком мяча и биты оклеены плакатами с изображением монстров из популярных аниме-мультфильмов. Их компанию разбавляют привычные постеры из фильмов ужасов. Я хмыкаю, замечая ещё и уродливые игрушки, разбросанные то тут, то там.
Подхожу к высокому и широкому шкафу, полки которого ломятся от количества книг. Дайте угадаю, они все в жанре ужасов? Приглядываюсь и понимаю, что ошибся — не все. В личной библиотеке любительницы ужастиков присутствуют и книги из классики. В том числе русской и польской.
Точно, тогда в библиотеке ведьма изучала биографию Толстого.
Иду дальше и на письменном столе обнаруживаю раскрытый блокнот, заметки в котором привлекают моё внимание.
«Согласно представлениям некоторых религий (в том числе христианства), одержимость — состояние, в котором человек подчинён одному или нескольким демонам или бесам, дьяволу».
Слово «дьявол» подчёркнуто жирной линией, от него тянется нарисованная стрелка к другой заметке: «Главный герой не осознаёт, что одержим, потому что дьявол искусно играет с его разумом?»
Похоже, кто-то пишет книгу?
Я отчего-то улыбаюсь, откладываю блокнот и иду вниз.
Сворачиваю сразу на кухню, потому что слышу, как хлопают дверцы шкафчиков. На Сабрине домашние шорты и широкая майка, её волосы влажно блестят после душа, а тёплые носки, благодаря которым она скользит по плитке, перемещаясь, добавляют её образу сексуальный уют. Если такой есть.
В общем, я снова её хочу.
Но от меня не укрывается то, как напрягаются её плечи, когда она понимает, что на кухне больше не одна.
Я гашу в себе неуместный голод и замечаю свои вещи аккуратно сложенными на одном из стульев. Пока я натягиваю на себя футболку, Сабрина вежливо интересуется:
— Чай или кофе?
— А горячего благодарного поцелуя великолепному любовнику в меню нет?
— Нет, но я могу заглянуть в кладовую и найти там пинок под зад.
Я тихо смеюсь и подхожу к ней ближе:
— Спасибо, обойдусь.
Хочу обнять её со спины, собрать губами с голого плечика капельки воды, сбежавшие с волос, но ведьма разворачивается ко мне лицом, а в её руках огромная кружка с кофе. Сабрина неловко мне улыбается, избегая смотреть в глаза, и предлагает:
— Давай всё же обработаем твою руку.
Я предпочёл бы, чтобы она снова обработала меня. Но, похоже, у кого-то появились угрызения совести. Жалеет? Или не понравилось? Может, я всё же сделал ей больно, не сумев сдержаться?
— Сабрина…
— Да, я сама этого хотела, но давай не будем это обсуждать. Мне… неловко, если сможешь понять.
Я кретин, знаю. Но то, что, возможно, она прямо сейчас призналась в том, что её первый нормальный секс был со мной, вынуждает меня чувствовать себя особенным. Глупость несусветная, да. Но приятная.
Я серьёзно киваю и иду вслед за ней, чтобы сесть за стол. Есть и другие важные моменты, которые нам стоит сейчас обсудить.
Пока Сабрина вымачивает ватный тампон в перекиси, я откланяюсь на спинку стула и настоятельно прошу:
— Сабрина, если эти двое вновь объявятся, а меня не будет рядом… Просто назови им моё имя, ладно?
— Нет.
Нет?
Меня поражает то, с какими упрямством и простотой она произнесла это короткое слово. Я подбираюсь и пытаюсь поймать её взгляд:
— Не глупи, ведьма, слышишь? Ты не должна пострадать из-за меня.
— Я и не пострадаю, — дергает она плечами. Подтягивает к себе по столу мою руку и аккуратно прижимает тампон к сбитой коже. Я морщусь от неприятных ощущений, а Сабрина продолжает: — Потому что с этого дня буду носить в кармане газовый баллончик.
Как у неё всё, однако, просто.
— Сабрина, в следующий раз их может оказаться больше двух человек.
— И что? — наконец, смотрит она мне в глаза. Во взгляде сквозит злость. — Предлагаешь подставить тебя? И как я потом буду с этим жить?
— Брось, что они мне сделают? — отшучиваюсь я.
— Ты не бессмертный, Гилл, а они не остановятся на одном ударе. Я знаю — чувствовала это в настрое того урода.
Я чешу бровь пальцем свободной руки, сдерживая поднимающуюся по пищеводу злость. На ситуацию, на козла, который точит на меня зуб, на себя и, разумеется, на Сабрину.
Отнимаю руку и подаюсь ближе к упрямой девчонке:
— Ты просто назовёшь им моё имя, услышала меня?
Сабрина теряется от холода, прозвучавшего в моём голосе, но за одно мгновение берёт себя в руки и огрызается:
— Не глухая.
Она отворачивается и скрещивает на груди руки, а я киваю и пододвигаю к себе её кружку с кофе. Делаю глоток и тут же морщусь от слишком приторного вкуса. Она туда, что ли, целый мешок сахара высыпала?
Возвращаю кружку и перехожу к другой теме. Ещё более неприятной для неё.
— О поисках той мрази.
— Гилл…
— Нет, послушай, Сабрина, — прошу я и поднимаюсь со стула, чтобы присесть на корточки возле неё и обхватить бёдра руками. — Я уже предпринял некоторые меры, которые должны помочь с поиском. Необходимо время, но в конце концов, мы узнаем, кто был тем ублюдком… Я лишь прошу тебя довериться мне. Ты не должна проходить через это одна, слышишь? Позволь мне быть рядом.
