Но выходить из салона не спешу.
Вчера состоялся суд над этой мразью, урода упекли в психушку, потому что, когда он понял, что ему не отвертеться, начал косить под психа. Впрочем, плевать. Сабрина права — главное, что он больше не гуляет на свободе.
Беспокоит меня другое.
За прошедшую неделю многие узнали, что я и Сабрина вместе. Урод, что разыскивал Низмо, наверняка, тоже. До меня он достать не может, но его парни не теряют на это надежды — уже не в первый раз замечаю, что они за мной следят. И я боюсь, что кто-нибудь из них вновь решит добраться до меня через мою ведьму.
Поэтому я должен сыграть на опережение.
Я киваю самому себе, выхожу из машины и иду в дом.
На меня буквально с порога налетает мать:
— О Тайлер! О мальчик мой! Он приказал мне ничего тебе не говорить и пообещал, что не выкинет меня на улицу! Что будет заботиться и обо мне, и о тебе! Мой привычный образ жизни останется прежним! Особняк тоже останется мне! И у тебя! У тебя он квартиру не заберёт!
Я хмыкаю. Теперь ясно для чего отец приказал мне сюда явиться.
— Тиана, ради Бога, заткнись, — появляется он из дверей кабинета собственной персоной. — Я в состоянии сам всё объяснить нашему сыну. Тайлер.
Отец оставляет для меня дверь кабинета открытой. Я захожу в комнату следом за ним и закрываю её.
— Документы уже готовы, мы с твоей матерью больше не муж и жена, — заявляет отец, стоя у окна, ко мне спиной.
— Я встречаюсь с дочерью твоей… любовницы? Или кто она тебе теперь? В общем, не жди от меня удивления.
— Сабрина Остин, да, наслышан, — кивает он самому себе и разворачивается ко мне лицом. — В таком случае, просвети меня, почему ты платишь за лечение Фионы Лец? С ней ты тоже встречаешься?
— Откуда…
— Я могу не знать, на какую сумму ты, например, пообедал, но такие крупные счета не остаются без моего внимания. Объясни, почему ты снова с ней связался? Я же говорил тебе держаться от неё подальше.
Я чешу бровь пальцем и падаю в кресло напротив рабочего массивного стола:
— Девчонка меня шантажировала, я не нашёл другого способа избавится от неё.
— Чем она могла тебя шантажировать? — сухо интересуется отец.
— Правдой. Она знает, что я тебе не родной сын. Была в моей комнате, когда ты устроил скандал матери.
— И ты…
Я его перебиваю, зная наперёд то, что он скажет:
— И я повёлся на её шантаж, чтобы сохранить твоё благосостояние, да. И своё заодно.
Отец вздыхает и садится за стол:
— Надо было сразу прийти ко мне. Моему благосостоянию ничего не угрожает. Как и твоему. Я — главный наследник. Ты — мой сын. Этого ничего и никто не исправит. Даже разное ДНК. Это понятно?
— То есть…
— То есть ты сглупил, верно. Я тебе много раз говорил, что нет ничего важнее семьи. Да, мы далеко не пример для подражания, но мы — семья. А остальные люди…
— Лишь средство для достижения своих целей, помню, — киваю я.
— Помнишь, да не всё. Нет смысла спасать или жалеть тех, кто сам этого не хочет, но есть смысл их использовать. Они сами это позволяют. Поэтому никаких угрызений совести быть не должно — достойный человек, использовать себя не позволит. Теперь понимаешь о чём я тебе всё время твердил?
О том, что Фиона никогда и не заслуживала моей жалости? Что ж, в этом что-то есть.
— Допустим, — киваю я. — Но не жди от меня того, что я стану придерживаться твоей философии. У меня есть своя.
— Хорошо, потому что это вызывает уважение. Но от помощи семьи отказываться всё же стоит не всегда. Тем более, когда она может оказать реальную помощь.
— А что с пониманием от неё? — усмехаюсь я. — С поддержкой? Давай сейчас и проверим.
Я поднимаюсь на ноги, вынимаю из кармана сложенный в четверо флайер, расправляю его и кладу на стол перед отцом:
— Это официальный чемпионат по гонкам на машинах. И я буду в нём участвовать.
На самом деле, мне плевать на мнение отца. Мне достаточно того, что меня поддерживает Сабрина.
Отец долго всматривается во флайер, трёт пальцами подборок, а затем поднимает на меня вопросительный взгляд:
— А что бейсбол? Профессиональный? Мне казалось, ты любишь эту игру.
— Люблю. И бросать его не планирую. Но своё будущее хочу связать не с ним.
— Понятно. — Отец откидывается на спинку офисного кресла, смотрит в сторону и задумчиво говорит через пару мгновений: — Я тоже не хотел связывать своё будущее с концерном деда. Долго сопротивлялся этому. А затем нашёл решение — создал с его помощью то, во что смог вложить душу, своё рекламное агентство. Но при этом, я не рисковал свой жизнью. Хочешь от меня понимания и поддержки? Они у тебя будут, как только я увижу, что ты хорош в том, чем хочешь заниматься. Я приду на твою первую гонку, сын, а после мы вернёмся к этой теме.
— Мне подходит, — жму я плечами и разворачиваюсь к выходу. У дверей предупреждаю: — У меня есть одно нерешённое дело, поэтому не удивляйся, если снова обнаружишь в моих счетах крупную сумму.
— Уверен, что снова не глупишь?
— Уверен, что хочу разбираться со своими проблемами сам.
— Это твоё право, но помни, что всегда можешь обратиться к моей философии.
Я усмехаюсь, киваю и выхожу за дверь.
В данном случае мне больше подходит философия Сабрины — встретиться со своим врагом лицом к лицу и поставить точку в долгоиграющем конфликте.
* * *
Через знакомых я легко узнаю адрес места тусовок Брайена — обычный гараж, каких на Эйр-стрит целое множество. Паркую машину недалеко от ворот и выхожу из салона.
В помещении, пропахшем машинным маслом, бензином и прочим в этом духе, негромко играет музыка. А парни во всю работают со своими тачками, которых здесь около десятка. Я присвистываю — инструмент и сами машины против воли вызывают уважение.
Я нахожу глазами парня с выбритыми и татуированными висками и говорю:
— Слышал, Брайен, ты меня повсюду искал? Поздравляю, вот он я.
На меня оборачиваются все четыре головы. Один из парней грубо заявляет:
— Катись отсюда, кем бы ты не был, это частная территория!
Брайен перестаёт хмуриться и поднимается на ноги:
— Тише, Люк. Кажется, это наш закадычный друг — Низмо. Он же — Тайлер Гилл, богатенький мальчик и способный бейсболист. Яйца у тебя железные, Низмо, раз ты сюда явился, да ещё и один.
— Не то, чтобы мне не льстило внимание твоих парней, да и сбрасывать их с хвоста одно удовольствие, но это не может длиться бесконечно. Вмешательство в частную жизнь, как-никак. Да и жалко их. В общем, предлагаю решить всё здесь и сейчас. Пока я в хорошем расположении духа.
